Слова звучали загадочно и рождали в душе смутную тревогу. Я всерьез беспокоилась о сестре, справедливо опасаясь, что заговоры и секреты не доведут до добра, но к моим робким просьбам оставить все как есть и довольствоваться тем, что мы уже имели, Мэр оставалась безучастна. Она упрямо шла к своей цели и даже между пылких строк, восхваляющих герцога Голдена, умудрялась втиснуть обещание, что еще немного – и все изменится. Она уже близка, она почти докопалась до истины…

И вдруг – побег.

Я подняла испорченный лист и с подозрением уставилась на него. Столько месяцев я убеждала сестру отказаться от неведомого плана, но и предположить не могла, что письмо без магической приписки испугает меня сильнее туманных обещаний скорого богатства, которое свалится на нас из ниоткуда, мгновенно превратив двух нищих сироток в первых леди империи.

Не могло такого быть, чтобы Мэр отказалась от своих многолетних планов из-за внезапно вспыхнувшего чувства. Или могло? Или все это не более чем очередная маска? Но мне-то сестра уж точно должна была довериться.

Или нет?

Буквы путались, разбегались перед глазами, складываясь в пустые слова о любви и страсти, подходящие скорее героине дешевого романа, нежели прагматичной и здравомыслящей Мэр. Казалось, мне принесли письмо какого-то совершенно чужого, незнакомого человека. Эти пылкие признания, импульсивные решения, это «не ищи меня» и отсутствие даже намека на магическое послание. Как будто кто-то другой написал за нее эти строки, а потом попытался убедить меня, что именно такой была моя сестра.

Глупость, конечно. Если кто-то и изменился, предав старые клятвы, то это я, а не Мэрион. Это я забыла о ней, променяв сестру на новую подругу, а когда осознала, стало уже слишком поздно. И вместо того чтобы смириться с выбором Мэр и от всего сердца пожелать ей любви и счастья, я зачем-то выдумываю нелепые объяснения в виде поддельных писем. Какая бессмыслица.

Убрав письмо в сундучок, я оправила платье и засобиралась в сад, надеясь, что еще успею застать Лорри, пока та не попала в цепкие лапы гувернеров. Но как ни старалась отвлечься от мрачных мыслей, беспокойство точило изнутри, заставляя сердце биться быстрее.

Что, если предчувствие не обманывало меня? Что, если последнее письмо – странное, неправильное – написала не Мэр?

Сад Солнцеликого, или попросту Дневной сад, как между собой называли его слуги, зеленым квадратом обрамлял императорский дворец. Считалось, что к его основанию приложил руку первый император Айоны, объединивший под своей властью семь враждующих герцогств и семь граней магии.

Буквально.

По легенде Солнцеликий, высадившийся на остров вместе с ближайшими доверенными помощниками, вытянул вперед руку и совершил чудо. Неприступные скалы разгладились, превратившись в пологие холмы, покрытые нежной зеленой травой, болота высохли, деревья вытащили из земли корни и выстроились точно на марш, формируя ровные, как по линейке, аллеи. Звери и птицы со всех краев Айоны заселили охотничьи угодья, а прямо перед тем местом, где позже был выстроен парадный въезд во дворец, забил из-под земли родник, давший воду для каскада прудов и фонтанов. Даже солнце, ветра и тучи покорились невероятной мощи императора. Поговаривали, что на Дворцовом острове дождь и снег идут в точном соответствии с графиком увеселений Солнцеликого, но за три недели, проведенные здесь, у меня пока не было возможности это проверить.

Такова была сила, которой покорялись стихии.

Истории о подвигах первого императора, объединившего Айону и давшего начало династии, способной управлять всеми гранями магии, казались мне удивительной волшебной сказкой. Книга преданий, тайком стащенная из скудной городской библиотеки, была моей любимой: великие сражения, опасные враги и верные союзники, а главное, женитьба на принцессе соседней Варравии, в которую Солнцеликий всю жизнь был безумно влюблен, скрашивали унылые серые будни приютской воспитанницы. Мэр же, глядя на это, только смеялась. Ей куда больше нравилась прагматичная версия чудесной легенды, согласно которой территорию под дворец общими усилиями расчистили для первого Солнцеликого подчиненные маги, получившие в награду за несомненный талант потакать монаршим прихотям титулы герцогов и обширные наделы в богатых регионах Айоны.

Я вспомнила, как Мэрион беззлобно поддразнивала меня, удивляясь, как легко я готова поверить в сказки, и на душе стало горько. Что же все-таки случилось с ней на самом деле? Была ли это, как судачит двор, внезапная безумная влюбленность, заставившая разумную девушку совершенно потерять голову, или же дело совсем в другом? Я боялась даже предполагать.

Несмотря на огромные размеры Дневного сада, Лоррейн я отыскала на диво легко – дворец возвышался над окрестными холмами, и с верхней ступени парадной лестницы передняя часть сада с тенистыми аллеями, невысоким зеленым лабиринтом и прогулочной зоной вдоль фонтанов была как на ладони. На фоне изумрудной травы стайка дебютанток в белоснежных платьях сразу же бросалась в глаза. Девушки столпились у раскидистого дуба и звонко хихикали. Само собой, Лорри должна непременно быть среди них – пропустить общее веселье для нее было бы немыслимым преступлением.

Объект хихиканий и перешептываний, молодой рыжий садовник, стоял на высокой стремянке посреди белого озера из щебечущих девиц и стоически пытался приладить на толстую нижнюю ветку дуба веревочные качели под щебетание юных дебютанток. Советы сыпались на него со всех сторон: «правую сторону выше», «слишком далеко», «слишком близко», «Линдси, смотри, какие у него больши-ие руки… Ой, извините, сэр, я думала, вы не слышите!» – и бедный юноша взмок, пытаясь одновременно угодить всем и сразу и удержаться на шаткой стремянке.

Наконец ему удалось – непослушный узел затянулся и качели с изящно выточенной скамеечкой опустились с ветки прямо в протянутые руки дебютанток. Девицы разразились восторгами и тут же бросились к садовнику, наперебой выражая свое восхищение его работой. Стремянка опасно покачнулась, не выдержав одобрительного напора почти двух десятков девиц. Юноша дернулся в отчаянной попытке удержать равновесие, но вышло только хуже. Послышался скрип, визг, сдавленное оханье. Дебютантки бросились врассыпную испуганной стайкой птиц. И…

Ничего дурного не случилось. Подхваченный воздушной магией в метре от земли, юноша мягко опустился на твердую поверхность. Взгляд без труда выхватил в девичьей группке магичившую дебютантку со сверкающим камнем силы в ложбинке между ключицами. Лорри конечно же. Ничуть не взволнованная случившимся, она выступила вперед и сверкнула на растерянного садовника смешливыми изумрудными глазищами.

– Все в порядке, сэр? – участливо поинтересовалась она. Юноша растерянно кивнул, веснушчатые щеки раскраснелись. Я усмехнулась про себя, наблюдая за веселой сценкой. Да, чувствую, зеленые глаза и пшеничные кудри молодой графини Хенсли будут еще долго преследовать садовника в снах. Лорри же, точно не заметив произведенного ею эффекта, улыбнулась, чем окончательно вогнала юношу в краску: – Вот и славненько. Спасибо за помощь, сэр.

Подхватив с земли упавшее кепи, садовник спешно ретировался. Дебютантки разделились: три девушки принялись проверять качели, разом умостившись на узком сиденье, и теперь весело болтали ногами, с визгом взлетая в воздух, остальные же наперебой поздравляли Лоррейн с удавшейся затеей:

– Луноликая будет в восторге!

– Уверена, когда мы предложим ей, она ни за что не откажется покачаться!

– Как же здорово ты придумала отыскать в саду этого малого! Он справился в два счета, будто только и ждал приглашения повесить для нас новенькие качели.

– А может, и ждал…

Лорри довольно улыбалась и согласно кивала в ответ на предложения организовать на поляне послеобеденное чаепитие. Но стоило ей заметить меня на главной аллее, как юная графиня засияла, точно полуденное солнце. Перебросившись парой фраз с подругами, она без промедления направилась ко мне. В изумрудных глазах сверкали хитрые искорки.