– Круто, наверное, общаться с богатыми.

– Когда как. Все люди разные.

– И что ты им продаёшь?

– Разное. Дома, участки. Иногда яхты.

Зоя вытаращила на неё глаза.

– Яхты?

– Мы живём у Волги. Люди покупают себе яхты. – Алёна улыбнулась изумлению сестры, и даже успокоить её попыталась: – Но это не океан, и яхты небольшие. Некоторые только так называются.

– Всё равно, – хмыкнула Зоя. – Наверное, классно, когда у тебя есть яхта.

– Это на самом деле классно, – согласилась с ней Алёна.

– У тебя есть? – Глаза Зои сверкнули любопытством.

Алёна улыбнулась и покачала головой.

– Нет. Иногда Вадим берёт в аренду, когда нам хочется отдохнуть на выходных. Мы живём в городе.

– У тебя классная жизнь.

Алёна перестала улыбаться, посмотрела на розоватый от ягод чай в своей чашке.

– Не думай, что это всё свалилось мне на голову, – сказала она. – Поэтому я и говорю тебе: нужно понимать, чего ты хочешь. И идти к этому.

Зоя кивнула, но выглядела при этом мрачно. А Алёне сказала:

– Интересно, куда здесь идти. В какую сторону хотя бы?

– Я уехала, – напомнила ей Алёна. Не сдержала вздоха, а сама ещё и руки до боли сцепила, правда, под скатертью, чтобы Зоя не видела её слабости. Раздумывала, стоит ли рассказать сестре хоть толику правды о себе. – Как только я оказалась в детдоме, поняла, что ничего у меня не будет, если я сама не решу это взять. Дома было плохо, и там не лучше. Не скажу, что хуже. Там меня, хотя бы, кормить и одевать не забывали, и мне не нужно было думать, чем кормить вас, чтобы вы не плакали ночь напролёт. Но таких, как я, в детдоме был не один десяток. Большая конкуренция. А я не обладаю никакими особыми талантами. Я всегда это понимала отлично, я даже училась с трудом. Потому что всем было плевать, умею я читать-писать или нет. У меня нет особых способностей, нет высшего образования, всё, что у меня есть, я сама, буквально, выгрызла зубами. Потому что я хочу так жить. Вот и ты живи так, как тебе хочется. Ты же моя сестра, я желаю тебе добра. Уверена, что у тебя тоже всё получится. Родители нам много не дали, но характер нам закалили. Вот и пользуйся этим.

– Алён, ты красивая, – вздохнула Зоя, разглядывая её с заметной завистью.

– И ты красивая, – не осталась Алёна в долгу. – Мы же с тобой очень похожи, почему ты в себе сомневаешься?

– Да я не сомневаюсь. Парней у меня, как грязи. Но толка от них никакого, если честно. Но ты очень красивая! Такая… как королева!

– Это лишь видимость, – снисходительно улыбнулась ей Алёна. Зоя смотрела на неё с восторженностью и детской непосредственностью, и девочку хотелось пожалеть, поддержать, научить. – Всё дело в том, сколько ты на себя тратишь. Я давно это усвоила. Конечно, можно тешить себя иллюзиями по поводу воспитания, благородства, честности и образованности, но это всё не работает, пока ты не поймёшь, что ты сама – это твоё главное вложение. Красота не даётся от природы. – Алёна даже усмехнулась, весьма вызывающе, на мгновение позабыв, что разговаривает с младшей сестрой. – От родителей тебе может достаться милая мордашка, густые волосы, даже хорошая фигура, но со временем ты обязана научиться, как всем этим пользоваться. Вот и приходится упаковывать всё это в приличную обёртку. Потому что многие, поверь мне, Зоя, многие, особенно, мужики, к тому же богатые, кроме сияющей обёртки видеть ничего не желают. Это самая паскудная категория мужиков. Хотя, нет, я не права. Самая паскудная категория хочет спать с королевой, при этом ничего ради этого не делая, и копейки в это не вкладывая.

– Вот такие мне и попадаются!

Зоя казалась немного захмелевшей и не на шутку задумавшейся. И Алёна решила, что сумела её запугать своими чёрствыми рассуждениями, и решила немного растормошить.

– Давай, расскажи мне о себе. Чем ты занимаешься, как живёшь.

Зоя помешала трубочкой ополовиненный коктейль. Судя по тому, что она выглядела захмелевшей, коктейль был довольно крепкий.

– Рассказывать особо нечего. С пятнадцати лет в интернате. После того, как Леван уехал, самого младшего с собой забрал, мать вообще с катушек слетела. При нём всё терпимо было. Хотя, скажу тебе, мужик он был суровый. Осетин, как в доме появился, всех строить принялся. Виталик злился жутко. Они без конца ругались, выясняли, кто хозяин в доме. Но ты же знаешь, какая мать. Для неё мужики всегда на первом месте были. Она Витальку быстро на место поставила, мол, не нравится, выметайся. А куда он пошёл бы? Ему до армии два года оставалось. Но, я тебе говорю, при Леване терпимо было. Мать не пила, он за ней следил. Чуть что, сразу в зубы.

– Он её бил?

– Да не бил!.. – Зоя лениво отмахнулась. – Но в зубы дать мог. Ей помогало. – Зоя ухмыльнулась. – Как в глаз получит, так неделю дома сидит, носа на улицу не кажет. Леван запрещал, мол, нечего его позорить. Еду покупал, одежду. А потом её снова понесло, он ребёнка забрал и уехал. И поминай, как звали. И вот тогда самая жесть и началась. Через несколько месяцев из опеки опять пришли. Если честно, – понизила Зоя голос, – думаю, тётя Маша их и вызвала. И всех детей забрали.

– Злишься на тётю Машу?

Зоя плечами пожала.

– А что мне злиться? Дома лучше, что ли, было? Ни пожрать, ни поспать. Всё мужики какие-то таскались. А мать потом ещё и на меня наезжать начала, мол, я у неё мужиков отбиваю. Прикинь? А мне пятнадцать лет! Нужны мне были её вонючие старикашки.

Алёна лишь головой покачала. Сестру послушаешь, так ей ещё повезло, что её так рано из дома забрали.

– Виталику в армию скоро, его в покое оставили, он так с матерью и жил, а меня в интернат забрали. – Зоя презрительно фыркнула. – Видите ли, я в школу не хожу! А чего я там не видела?

– Но школу ты закончила?

– Закончила. В интернате. И на парикмахера выучилась. – Зоя раздвинула губы в улыбке. – Так что, я парикмахер.

– Это неплохо, – осторожно заметила Алёна.

– Наверное. Просто я это ненавижу.

– Не работаешь?

Зоя протянула ей руку, демонстрируя маникюр.

– Я ногти делаю. Переучилась. Всё лучше, чем по десять часов в день с ножницами вокруг кресла топтаться.

– А живёшь где?

– Здесь, в городе. С подругой комнату на двоих снимаем. На Дмитровской.

– Я не знаю, где это.

Зоя махнула рукой куда-то в сторону.

– На окраине. Но всё равно лучше, чем в посёлке, да в квартире с бомжами. Спасибо мамочке родной, постаралась для нас всех.

– А где ты прописана? Если в квартире…

Зоя поджала губы, выглядела недовольной и задумчивой.

– Прописана, а толку? Эта квартира ничего не стоит. К тому же, продать мне её не дадут. Там же ещё целый выводок малолетних прописан. Я уже узнавала в опеке.

– По крайней мере, есть, где жить.

– А ремонт? – Зоя глаза на Алёну вытаращила, в этот момент казалась обиженной и возмущённой.

– Да уж, – пробормотала Алёна, не совсем понимая, чего Зоя от неё ждёт, каких слов и какой реакции. Она к этой квартире никакого отношения не имеет. – Ты видишься с младшими?

Зоя плечом безразлично дёрнула.

– А зачем? Их забрали в семейный детский дом, они меня уже и не помнят. Как я за ними горшки таскала. Но им, наверное, повезло больше всех. Виталик созванивается с их приёмными родителями, рассказывает, что всё у них хорошо. Там, кроме них, ещё пятеро. Отдельный дом, огород. В школу их всех папочка на микроавтобусе возит, представляешь? Но, наверное, им повезло больше, чем нам. Они, хотя бы, всей этой грязи не запомнят.

– Согласна.

Зоя выцедила остатки коктейля, в полной задумчивости, после чего выпрямилась и взглянула на Алёну открыто, даже улыбнулась.

– Но ты правильно говоришь: нас не сломать, характер, как железо. Так что, у меня тоже всё будет хорошо.

– Обязательно.

– Я вот жду, мне обещали место в хорошем, дорогом салоне. Устроюсь туда, и всё у меня наладится. Может, даже ипотеку дадут. Чтобы свой угол был.

– Это очень правильный настрой, – похвалила её Алёна.