– Я уволилась из компании Врагова, – произношу сухо и возвращаюсь к своей тарелке.
Правда, кусок в горло не лезет. Особенно, когда бросаю быстрый взгляд на мрачное лицо Мейера. В его настройках другие эмоции предусмотрены? Хотя я лукавлю. Знаю же, каким он может быть. Просто сейчас он чем-то недоволен.
– Что? Но как же… – заикается мачеха. – Такую работу потерять – это ведь глупо!
– Лариса! – резко осекает ее отец. – Вот и правильно, – улыбается мне. – Отдохнешь. И так после университета как устроилась на работу, так оттуда не вылезала, – усмехается. – Будет желание, нам с Артуром поможешь. Грамотные переводчики с опытом работы в турсфере на вес золота. С отличным знанием языков, в том числе и немецкого. Согласен, Артур?
Мейер закашливается. Чересчур сильно и надрывно.
Моя рука непроизвольно тянется к графину с водой, но Лариса перехватывает его и передает дочери. Сообразив, что от нее хочет мать, Алина подскакивает и наполняет стакан Артура. Тот одним небрежным жестом пресекает ее попытки услужить.
И мне становится стыдно. Не за себя, нет, я не сделала ничего предосудительного. За сводную сестру и ее навязчивость стыдно.
Алина растерянно присаживается, виновато взглянув на Ларису. Та замирает на мгновение с прилепленной к лицу улыбкой, а потом вдруг встает из-за стола и направляется к окну. Открывает обе створки нараспашку.
Порыв морского воздуха вздымает невесомые шторки и нагло влетает в гостиную. От холода вздрагиваю и чихаю. Видимо, сказываются последствия ночных «купаний».
Чихает и Артур. Наверняка тоже простудился, хоть и храбрился вчера. Одновременно смотрим друг на друга. С одинаковым… беспокойством, отражающимся в глазах.
Нет, мне показалось, скорее всего.
– Чего это вы? Решили заболеть на пару? – пыхтит папа. – Ладно Артур. Он не привык к нашим перепадам температуры: то жара, то дождь, то ветер. А ты, Лилёнок, почему вдруг расклеилась?
– Сквозняки в поезде, – хмыкаю я и удивляюсь, насколько равнодушен мой тон.
Кажется, начинаю привыкать к неловкой ситуации. Если мыслить логически, папа ничего не знает, Мейер вряд ли будет распространяться о нашем ночном приключении. Мне не о чем беспокоиться. А соседство с Артуром… переживу как-нибудь. В конце концов, сейчас именно он – гость в нашем доме, а не наоборот.
Папа заводит с Мейером беседу о бизнесе, полностью завладевая его вниманием. Осмелев, исподлобья поглядываю на цербера. Серьезный, решительный, горит своими идеями.
При других обстоятельствах он бы мне… понравился. В нем собраны черты, которые я ценю в мужчинах.
Но отношения, что начались со случайного секса, обречены на провал. Да и не нужны они мне. Я лишь хочу ребенка. Родить для себя – и ни от кого не зависеть.
Ковыряюсь в своей тарелке, не решаясь попробовать блюдо австрийской кухни, название которого даже не выговорю. Вилкой отделяю макароны от капусты, а свободной рукой подпираю подбородок.
– А картошки фри нет? – бубнит Софи.
– Я бы тоже не отказалась, – соглашаюсь со вздохом.
Пересекаемся взглядами и обе тихо хихикаем.
Мейер умолкает, смотрит на нас. И эта тишина хуже ссор и криков. Потому что не знаешь, чего ожидать.
– Сонечка, положить тебе еще что-нибудь? – срывается со стула Алина. Наверняка опять по указке матери.
– Софи, – исправляет ее бусинка.
Не дожидаясь ответа, Алина вываливает на ее тарелку огромную отбивную с каким-то непонятным соусом.
Малышка морщится, отодвигается от стола.
– Я не ем мясо, – заявляет неожиданно. – Я вегетарианка, как мама, – добавляет громко и подбородок вздергивает.
Четко вижу, что это вызов. И брошен он не кому иному, как собственному отцу.
Мейер молчит, стиснув зубы. Рвущиеся наружу эмоции пытается усмирить. Гнев и… боль. С удовлетворением отмечаю, что на дочери он не срывается. Держится до последнего.
– Я заменю тарелку, – беру посуду и поднимаюсь из-за стола.
Расправляю плечи, пытаясь сбросить с себя внимательный взгляд Артура. Шагаю бодро и уверенно, насколько позволяет подвернутая нога.
За мной бежит Алина с твердым намерением помочь, которое испарятся сразу же, как мы оказываемся на кухне. Она опирается о барную стойку и скучающим взглядом наблюдает за мной.
Заглядываю в холодильник, пытаясь найти там «нормальную еду» для бусинки. Достаю картофельное пюре, зелень, огурцы и помидоры, а еще большой желтый перец.
– Зачем ты?.. Это твой папа готовил, – сводная сестра морщит нос, покосившись на кастрюлю с картошкой.
Не могу сдержать теплой улыбки. Знаю. Мачеха не сильна в кулинарии, а вот отцу пришлось научиться. После того, как умерла мама и мы остались вдвоем. Тогда папа полностью взял на себя заботу обо мне. И справился с задачей, как бы тяжело ему не было.
– Вот и отлично, – довольно тяну я. – Овощи помой, – киваю в сторону раковины. – И нарежь.
Алина кривит рот, берет огурец двумя пальцами, а я смотрю на ее нарощенные ногти, украшенные узорами из страз.
– Хотя… сама нарежу, – вздыхаю, устало качая головой.
Разогреваю и накладываю картофельное пюре, ложкой придаю форму.
– Алин, зачем тебе все это? – вопрос срывается с моих уст сам собой. – Тебе нравится Мейер? – уточняю, хотя и так знаю ответ.
Вижу и чувствую ее отношение. Артур явно не герой ее романа.
– Конечно, – мгновенно откликается Алина. – Ты видела, какая тачка у него?
Едва ли не прыскаю от истеричного смеха. Да уж, видела. И внутри была. Полуобнаженная, завернутая в плед. Боже! Будто кто-то другой вселился в меня этой ночью.
– Кхм, – пытаюсь обуздать эмоции. – Тебе же с человеком жить, а не с его… кхм… тачкой, – говорю на ее языке.
Бросаю в рот кусочек огурца, чтобы занять себя чем-то. Не понимаю, в чем дело, но сейчас я невероятно раздражена. Возвращаюсь к сервировке блюда для бусинки, успокаивая себя этим.
– Ну-у, человек, – тянет Алина. – Староват, конечно. Зато помрет раньше и оставит меня богатой вдовой, – хихикает глуповато.
От неожиданности давлюсь огурцом, кашляю, и на глазах выступают слезы.
– Алина! – прикрикиваю на нее сквозь хрип. – Так нельзя!
– Пф, – надувает губы. – Чего ты взъелась на меня вообще! Самой этот Мейер приглянулся? – шипит, как змея, чувствующая опасность. – Даже не надейся. Я моложе тебя и…
– Стоп, – поднимаю ладонь, останавливая поток оскорблений. – Нет. Я не хочу, чтобы ты совершила ошибку, идя на поводу у матери.
– Так ты на Мейера не претендуешь? – прищуривается с недоверием. – Точно?
Заставляю себя кивнуть. Я не собираюсь участвовать в «соревнованиях», кто быстрее залезет иностранцу в штаны…
Но… Черт! Я и так это сделала уже. Правда, случайно…
Как сложно все!
Прячу взгляд, чтобы Алина не заметила моего волнения.
– А, ну, чудненько тогда, – расслабляется она, наклоняется ко мне через стойку и чмокает меня в щеку. – Вот и не мешай, сестричка.
Морщусь от обращения. Так себе родственницы из нас получились. И мы обе это знаем.
Вздохнув, выкладываю нарезанные овощи в виде мордочки, украшаю зеленью и…
– Ой, чего паришься. Все равно в желудке все перемешается, – неприятно хохочет Алина и выхватывает у меня тарелку. – Я отнесу.
Не успеваю опомниться, как она исчезает из кухни. Для нее это очередной способ выставить себя в выгодном свете перед Мейером.
А я… просто не хочу, чтобы Софи осталась голодной сегодня.
Позволяю себе пару минут задержаться на кухне и перевести дух, но потом все же возвращаюсь на обед.
Довольно наблюдаю, как бусинка уплетает пюре.
– Вкусно, спасибо, – говорит она, как только я сажусь рядом.
Улыбаюсь с нежностью, приоткрываю рот, чтобы пожелать приятного аппетита, но меня опережает Алина:
– Пожалуйста, я для тебя старалась, – глазом не моргнув врет она.
Изгибаю бровь, глядя на сестру, и демонстративно усмехаюсь. Такой наглости я не ожидала. Алина смущенно опускает взгляд, утыкаясь в свою тарелку.