Однако Галада еще жива. Защитная магия помешала ледяному шару уничтожить тело, но не спасла от взрыва внутренних каналов. Диагноз налицо, точь-в-точь, как в нашем учебнике по последствиям применения боевых заклятий: бледная кожа в точках кровоизлияний, посиневшие ногти и ведьминский коготь, который пошел трещинами.

Сердце бьется, но скоро энергетический шок собьет с ритма все органы. Агония может длиться несколько дней… или месяцев… или лет, в зависимости от силы мага. Галада – очень сильный маг. Не менее сильный, чем король Филипп, а ведь ее ранение сродни Бурой Топи. Никто не даст мне гарантий, что она останется жива и я смогу до нее добраться. Поэтому я решила действовать на свой страх и риск.

Из-за забора доносились крики, вслед за донниками в дыру прорвался Юджин, которого я безуспешно искала и не могла найти глазами в толпе во время проникновенной речи Верховной ведьмы. Значит, он прорвался, значит, привел с собой гвардейцев.  

Я видела, как, отбивая атакующие заклинания, Юд, в свою очередь, ищет взглядом меня.

— Малыш, ты можешь повернуть время назад?

— Я – дебордер, но я еще… маленький дебордер, — было странно слышать подобное признание от хвастливого кота. Кажется, мой Малыш повзрослел и стал лучше оценивать свои возможности. А, нет, показалось: — Когда-нибудь я научусь и смогу все! Сейчас я в силах остановить время, недолго, на несколько минут. Это как стазис – несложно.

— Тогда… давай! Сейчас!

Я почувствовала, что смогу сделать то, что не получилось тогда возле постели Юда – утащить с собой на Глубину еще одного человека. Вылечить Галаду и вытрясти из нее правду.

… Мне десять. Я болею – не послушалась запрета, вышла на веранду босиком поздней осенью, еще и воды холодной напилась из ведра. Скорая едет очень долго, мама нервно мерит шагами комнату в нашем маленьком домике.

Меня смешит то, что она бегает туда-сюда, но засмеяться я не могу – кашель начинает разрывать грудь. Температура все выше, я начинаю куда-то уплывать и смотреть «мультики»: вон крошечная бабушка в платке сидит у меня на краю кровати, качает головой, бормочет что-то и почему-то виновато поглядывает на маму. Вот с маминых рук срываются два горящих шара. Они врезаются в меня, но мне не страшно – шары чуть горячие, после них становится легче, однако бабуля-гном снова качает головой.

Комната начинает вращаться, тело становится легким.

— Адочка, — мама тоже присаживается на край кровати, у нее две блестящие полосы от слез на щеках, — послушай. Мы сейчас с тобой немного… поспим и увидим сон, один на двоих. Так бывает, редко, но бывает. Ничего не бойся. Тебе сначала будет немного холодно, потом жарко.

Я киваю. Сон на двоих – это еще интереснее, чем мультики.

— Рискуешь, — скрипит бабушка в платочке, — она, конечно, вся в тебя, да только это проклятье плел человек, понимающий в домовой магии, а уж в холодной и подавно. Надо же, воду заговорить, да прямо через окно. Опасно вам тут оставаться, Марьяша, очень опасно. Осы жалят да не мрут.

— Ничего, повоюем еще. Клин клином вышибают, — говорит мама и берет меня за руку.

Я вспоминаю, что придя в себя, рассказала этот сон маме. Она посмеялась и сказала, что ночью приехала скорая, мне сделали укол, и болезнь отступила.

Сон забылся. Но вспомнился именно сейчас. Я вдруг понимаю, зачем мне Галада: я хочу узнать от нее, кто тогда проклял меня, а позже поджег наш дом.  

… Мне нужен был тактильный контакт. Я бросилась к изумленной Леони, злобно сверкнувшей глазами, оттолкнула ее и схватила Галаду за руку. Дочь колдовки уже начала движение когтем, но тут Малыш остановил время.

… Маги погружаются по-разному: кто-то запускает на Глубину эфирное тело, физически оставаясь в реальности (со стороны это выглядит как легкая рассеянность), кто-то перемещается материально, как мы в гости к Калмаши через зеркало-артефакт Анны.

Я представила, что вхожу в темную воду и тяну за собой бесчувственное тело по поверхности. Подсказка пришла из детских воспоминаний, из того «сна», в котором мама опускала меня на Глубину. Если она могла, то и я смогу.

Кажется, я касаюсь чего-то ногами. Дно. Отталкиваюсь и начинаю всплывать. Сейчас мне нужна не темная Глубина, а как раз теплое «между». Оно выровняет канал Галады, расслабит их.

Светлые не могут погружаться, темные не могут задерживаться в теплых потоках и у них проблемы со всплытием. Мне же все равно. Я продержу Галаду в междуводье ровно столько, чтобы ее аура выровнялась. Ее рука в моей теплеет, из лица уходит бледность. Он раскрывает глаза, ее взгляд из непонимающего становится осознанным. Только кончик ведьминского когтя рассыпается в труху.

Галада наконец начинает осознавать происходящего. Она не дергается, молча висит в толще магии и пристально на меня смотрит.  Если бы я могла создавать иллюзии, подобно тем, которыми радовал своих невест асур Калмаши! Я бы могла с ней поговорить. Все, на что я способна, это вытянуть  ненавидимую мной колдовку из хаоса безумия. Но у меня другая цель.

Мы висим и смотрим друг на друга, мне нужно, чтобы эффект закрепился. Как странно видеть Галаду совсем близко, знать, что от моих действий зависит ее жизнь. Искушение порвать тонкую нить столько велико, что я скриплю зубами. Отец не выдержал. Но я выдержу.

А вдруг я смогу? Ведь это магия! Все вокруг – это магия, огромный резервуар волшебства. Я способна черпать из него бесконечно. Я делаю усилие и начинаю представлять: мы в большом пузыре, я могу говорить...

Ничего не выходит. Более того, с глубины начинают подниматься донные твари. Им неуютно в теплых потоках, но любопытство и голод заставляют их рисковать. Я отпугиваю их горячими вспышками. Мозг продолжает работать. Вот висим мы… словно в космосе.

— А ты знаешь, что на самом деле никакого дна не существует? — вдруг говорит Галада.

Я недоверчиво прислушиваюсь к звукам ее голоса. У меня получилось! Но это не пузырь, я просто нафантазировала нам скафандры и прозрачные шлемы со средствами связи. Мы парим в безвоздушном пространстве, с кислородными баллонами за спиной. Вокруг звезды. Позади Галады вращается огромная планета с тремя лунами. Да здравствует моя любовь к фильмам о космосе!

— Его нет? — спрашиваю я. В наушниках что-то поскрипывает – космические помехи.

— Дно – иллюзия. Защитная система абсолютной магии. Можно погружаться все глубже, — кивает Галада, — бесконечно. В этом и есть суть волшебства… Космос… Красиво придумано, молодец, Ада. Ты растешь, становишься сильнее.

Ее скафандр изысканно красив, и я кляну свое подсознание, автоматически выдавшее бывшей Верховной ведьме стильный прикид. А я, наверное, в практичном сереньком комбинезоне. Ну конечно! В грязно-зеленом.

— Отлично, — говорю я. — Я отправлю тебя на Глубину, и ты будешь погружаться вечно. Не веришь?

— Верю, — признается колдовка, разговор дается ей нелегко, он морщится от боли. — Но, как говорится в ваших несведских сказках: не убивай меня, я тебе еще пригожусь.

— Конечно, пригодишься. Только не думай, что сможешь остаться магом. Не сможешь. Радуйся, что выжила. Ты расскажешь мне, кто пытался убить мою маму.

Однако Галада качает головой:

— Ты будешь разочарована, но это была не я, а моя тогдашняя наставница, Верховная ведьма. Да, это я нашла тебя, изучив отчеты Филентьева, а донницы Верховной сделали все остальное. Ты случайно хлебнула воды, на которую было наложено проклятье. Его должна была получить не ты. Твоя мать погрузила тебя на Глубину. Так мы поняли, что она тоже инфинум, только очень-очень поздний. Мы отменили дальнейшие покушения и ждали возможности несколько лет. Твою мать не должны были убить, она тоже была нам нужна. Но тут вмешался человеческий фактор, одна из наших сестер не выдержала и проявила инициативу – запустила огненосное заклинание, когда ты ночевала не дома. Ведьмы не любят дисциплину, ты ведь знаешь. Мне жаль, Ада. Твоя мать не должна была погибнуть.