Рыжик выпалил эти слова на одном дыхании, и по лицам друзей увидел, что перегнул палку. Слишком увлекся обобщениями и совсем забыл, что друзья его не такие уж и бессовестные эгоисты. Ребята родились в благополучных семьях, где родители ответственно подходили к воспитанию детей. Обвинения были явно необоснованными.

Петька мило улыбнулся, по привычке надеясь, что поразит друзей обаянием, но его испытанный приемчик не сработал. На парня обрушился шквал возмущенных реплик. Он приставил палец к виску и, дергая головой, делал вид, что каждая из них, как выстрел, сражает его наповал:

– Вот балабол!

– Бах!

– Ну, ты и завернул!

– Бах-бах!

– Ты, друг, что-то о нас совсем плохого мнения.

– Во-во. Не такие уж мы и гадкие.

– Бах-бах-бах!

– Ты, Бро, гордишься тем, что уже работаешь, и деньги ни у кого не берешь.

– Зато ты образование не получил.

– Ой-ой-ой! Подумаешь, образование. Кому оно нужно? Толпы образованных мало зарабатывают.

– Ничего подобного. Ты судишь обо всем со своей колокольни.

– А может, она выше, чем твоя?

– Не знаю, выше или нет, а мы выучимся, начнем расти, а ты все на том же примитивном уровне жизни останешься, –выпалила вдруг Марина.

– И почему это мой уровень примитивный? Ты бы с дураком и разговаривать не стала, – обиженно насупил брови Рыжик, понимая, что теперь пришла его очередь обороняться.

– Поэтому нам, твоим друзьям, и горько. Ты умный парень, может, твой IQ выше, чем у нас. Ты же не проверял, правда? Вон у тебя какая память – с одного прочтения информацию запоминаешь. Бог дал тебе такую голову, а ты ее пивом душишь, и жизнь тратишь на чепуху.

– Это ерунду ты сказал. Мне всего двадцать лет. Еще успею образование получить, – горячился Рыжик.

– Все, парни и девчонки, брейк! Хватит впустую воздух сотрясать, – подвел черту перепалке Вадим.

– Ребята, мы этот вопрос за пять минут не решим, – поддержал его Сергей. Он только накануне прилетел в родной город, поэтому совершенно не выспался. Еда и пиво разморили его, друг сидел и клевал носом. Спор с Петькой оживил Сергея, но ненадолго. – Я больше не высижу, пойду спать, – и Сергей ушел в дом.

Вадик тоже не хотел тратить время на ненужный треп: он хотел выяснить отношения с Олей, с которой успел сегодня поссориться.

Рыжику же драйва не хватило. Спор только раззадорил его, осталось чувство неудовлетворенности. Он открыл еще одну банку пива, выпил, … мало. Душа просила праздника!

… И он пришел в лице вредной соседки Макаровых Тамары Ивановны.

Петр решил подшутить над ней: старая женщина челноком моталась то на участок Макаровых, то обратно. Несколько раз в течение дня она подглядывала из-за зеленого забора, надоедала им ценными советами и каждый раз давала новые наставления:

– Вадик, ты огурцы в теплице полил? Смотри, не лей воду под корень – сгноишь матери рассаду. Дождеванием надо, дождеванием.

– Вадик, что за запах такой странный? Или сжег что?

– Вадик, баньку топить будешь? Я тоже хочу помыться.

– Вадик, твоя девушка – блондинка с кудряшками или эта, высокая?

Вадик закатывал бархатные глаза к небу и терпеливо отвечал:

– Все в порядке, Тамара Ивановна. Огурцы полил дождеванием; ничего не жег – это шашлыки жарятся; баньку топить не буду. Мою девушку зовут Оля.

– А девочки где спать будут? – не успокаивалась бдительная соседка. – Ты мне тут развратом не занимайся. Все родителям расскажу.

– Девочки будут спать на втором этаже, в отдельной комнате. Развратом заниматься не будем, – держась за живот от смеха, отвечал Вадик.

Поздним вечером, когда Тамара Ивановна, услышав громкий спор в беседке, в очередной раз заглянула на участок, терпение Рыжика кончилось.

– Ну, достала бабка, теперь ты у меня попляшешь, – весело сказал он и, взяв Марину за руку, потащил в кусты смородины, где задумал провернуть созревшую в голове авантюру.

Было уже поздно, но северное лето не давало полной темноты. Казалось, что в воздухе разлился молочный туман: вроде бы и нет густого мрака, но очертания размыты, силуэты нечетки. Вдоль садовой дорожки стояли маленькие фонарики, отражаясь в мерцающих каплях росы на траве. И это чередование света и тьмы, блеск и мерцание создавали атмосферу таинственности, манили совершить что-то выходящее за рамки дозволенного, даже опасное…, как детский расстрел лампочек в фонарях.

– Петь, может, не ну ее? Она старая женщина, пусть себе кричит, не обращай внимания, – начала отговаривать парня Марина.

– Нет, бабулю надо проучить, а то она и ночью к нам с проверкой придет.

– Не придет, спать захочет. Ты развлекаешься, а достанется Вадику… Возьмет потом и его родителям нажалуется. Да и тебе завтра стыдно будет.

– Да ладно ныть, Маринка, Макар простит, мы с ним и не такие вещи делали.

– Когда это вы делали? Когда были детьми? Не сравнивай, тут и ситуации разные. Если к вам раньше относились, как к маленьким, снисходительно, то теперь спрос будет, как с взрослых.

Но Рыжик ее не слушал, он просто горел желанием подурачиться. Алкоголь подбивал сделать гадость, а кусты черной смородины упоительно пахли, создавая романтическую атмосферу. Рыжик даже заколебался, не зная, что выбрать: флирт с Маринкой, которая ему давно нравилась, или развлечение. Он прикасался к обнаженным рукам подруги, дышал пивными ароматами ей в ухо, желая сказать комплимент, пытался обнять.

Марине было неуютно от развязного поведения парня. Она, стараясь не обидеть товарища, мягко убирала его ладони и отодвигалась, но в тесном пространстве кустов сделать это было сложно. Пьяный Рыжик, не контролирующий свои порывы, ей совсем не нравился.

А тут и комары одолевать стали. Да какие звери! В беседке ребята жгли спиральную защиту и было комфортно. В кустах же насекомые налетели со всей голодной страстью –приходилось то и дело хлопать по голым ногам и рукам. Марина встала и решила уйти, но Петр удержал ее за руку.

– Куда ты? Оставайся.

– Не хочу. Ведешь себя, Степанов, отвратительно. Откуда появилась эта развязность? Если на тебя действует алкоголь, прекращай пить, неприятно, – окончательно рассердилась Марина.

– Все, все! Ок! Больше не пристаю. Будем только веселиться. Смотри, как я над соседкой подшучу.

– Не хочу я в этом участвовать. Да и комары совсем заели. Сиди, если тебе здесь нравится. Я лучше посуду мыть пойду, –она выдернула руку, оттолкнула парня и ушла в дом.

– Ну вот. Когда ей что-то надо – и Петенька, и миленький, принеси шашлыки, подай салфеточку, налей воды… А чуть что нашей принцессе не понравилось, так сразу – Степанов! – ворчал обиженно Рыжик, лежа на спине и глядя в ночное небо.

Но уход Марины не отрезвил и не остановил парня. Увы, желание подурачиться победило голос разума. Он взял в руки приготовленный заранее фонарик, направил на окна соседки и стал развлекаться: то включал его на пару секунд, то снова выключал. В промежутках между вспышками света он тихонько подвывал, изображая собаку.

***

Тамара Ивановна уже легла спать, но сон был еще некрепким.

Ей кажется, что она вернулась в военное детство, в блокадный Ленинград. Город –во всполохах света от зенитных прожекторов, вот-вот раздастся залп спасающих улицы от авианалета орудий. Бедная женщина сжимается под одеялом и видит себя маленькой, насмерть перепуганной девочкой. От страха она начинает метаться по кровати и тихонько поскуливать, а потом захлебывается громким жалобным плачем.

– Мама, мамочка! – сквозь слезы зовет она. Мне страшно, мамочка, помоги.

Она видит, как к ней приближается мать и протягивает руки. Девочка слышит песенку, которую она напевает, когда дочка чего-нибудь боится:

– Ах, Тома, Тома, Тома!

Я здесь, с тобой, я дома.

А самолеты все ближе и ближе – ни укрыться, ни спрятаться некуда. И вот новая вспышка, взрыв – и на месте, где была мама, дымится воронка от разорвавшегося снаряда. Где-то раздается тоскливый вой собаки, он все громче, все жалобнее…