- Всего то и надо проникнуть в особняк графа, и пробравшись в галерею найти картину.  Ты дотронешься до нее, и мы получим следующую часть головоломки. Ерунда - вот у Габби все ерунда.

-А может…- попыталась я.

-Клари. Вот сейчас не надо говорить о том, что нужно рассказать все отцу и Арчи. Они нас не пустят. Велят сидеть дома и не совать свой нос. Они наверняка захотят договориться с графом. А это неизвестно насколько затянется – продолжал напирать Габби, не давая мне даже договорить.

-А он дает прием завтра в своем особняке и это идеальный вариант для нас попасть туда. Когда еще выпадет подобный шанс. Там народу будет много. Он почти полгорода пригласил. День Рождение любимой дочери. Её замуж надо выдавать, а не берет никто - вдруг вмешался в наш спор Ги.

-Не отвлекайся. И так что скажешь, Клари? Мы же не воровать Рафаэля идем. А проинспектировать его сохранность. Он нам еще и благодарен будет, за проверку сигнализации – радостно возвестил еще и такую точку зрения Габби.

-Нас опять посадят в тюрьму? – обреченно спросила я.

-Не должны. Мы уже продумали варианты отступления. К тому же мы же не грабим? Со стены не снимаем. И она у него не за стеклом. Я выяснял. Все будет хорошо. Вот увидишь. Так что? – утешил меня Себ.

-Ладно. Давай свой план – смирилась я с неизбежным.

И вот я стою в дуратском поварском колпаке, который надежно прячет мои волосы, а еще на мне фартук и форма поваренка. И огромный повар то и дело покрикивает на меня, чтобы я пошевеливался. Да, я еще и мальчик. Вот почему спрашивается, меня нельзя было замаскировать под гостью, в красивом платье и в украшениях? А то я чувствую себя Золушкой, которую позвали на бал чистить котлы. Чем я и занимаюсь.

На кухне то и дело появляется кто-то из братьев. Габби изменил цвет волос на свой естественный и постригся. Он сказал, что ради такого дела ему шевелюры не жалко. Новая отрастет. За то теперь их с братом не отличишь. Они официанты на сегодняшнем вечере. По-другому попасть у нас не получалось. А вот Ги оказался приглашённым в качестве поэта, и должен был читать на балу стихи. Свен ждал нас за оградой, и если что-то пойдет не так, должен был гнать в весть опор на взятом у друга в долг автомобиле. Который, к слову пыхтел, сопел и грозился развалиться при первой же возможности. А его магический камень уже лет пять не подзаряжали. Так что в целом план был хороший. Провальный, правда, но хороший.

У нас было два варианта как пробраться на второй этаж, в галерею с картинами. И не один мне не нравился. Первый выпадал на то время, когда Ги будет читать свои стихи. Он обещал выбрать что-то героическое с грохотом пушек и выстрелами. Что бы максимально привлечь гостей. Мы же с Себом, а именно он должен был меня забрать из кухни, пробираемся вдвоем на второй этаж. Нас не должны будут заметить из бальной залы, которая находилась на первом. Потому что будут увлечены стихами Ги, и еще, потому что все, наверное, разом ослепнут, по какой-то неведомой мне причине. А лестница была длинной и высокой, и бежать наверх по ней достаточно долго.

А второй вариант был, когда уже совсем вечером будет фейерверк в саду. Вот тогда шанс был более реален, но тогда не понятно как нам спустится. Потому что мы как раз и должны это сделать во время фейерверка. Дыр было куча. Но отступать было поздно.

Я старательно терла кастрюлю, так как мой внешний вид не внушил главному повару ни малейшего доверия и мне было поручено только мытье посуды. Другим же поварятам даже ножи доверили. Только вот резать лук мне совсем не хотелось. Еще и глаза будут в довершение всего красные. А мне ими еще в темной галерее картину искать. И тут я услышала окрик.

-Эй ты? Бесполезная мелочь, да ты. Хватай, давай сковородку с плиты и вымой её тщательно. Она мне еще понадобится сегодня.

 Делать было нечего и я, подбежав к раскаленной плите грязным фартуком используя его вместо прихватки, схватила сковородку и понесла её к мойке в углу. Но мой фартук был мокрый, а сковородка жутко тяжелая хоть и пустая. Я держала ее двумя руками, но все равно для меня этот кусок чугуна был слишком велик. К тому же мне было дико страшно, потому что она была раскалённая. И вот я почувствовала, что не дойти мне те несколько шагов что осталось. И сковородка просто выскальзывает из мокрого фартука. Я прибавила шагу. Но она все равно падала. И тогда не знаю, с какой такой глупой мысли я решила поддержать её снизу и все-таки донести. Ну, упала бы она. Ну, был бы страшный грохот, и остатки раскаленного масла разлетелись бы по всему полу. Ну и что? Но, по-видимому, общий страх привлечь к себе внимание и подвести всех -  сыграл свою роль. И я схватилась за дно, поддерживая её, и все-таки донесла до мойки. Только вот плюхнув её в наполненную водой раковину, я с ужасом разглядывала свою руку, на которой стремительно набухал довольно большой ожог. И только теперь пришла боль. Очень хотелось взвыть, но тем самым я бы точно себя выдала, поэтому пришлось стиснуть зубы, и сунуть руку в воду в надежде хоть немного её остудить.

И тут подняв мокрые от слез глаза, я увидела застывшего на противоположном конце кухни Габби. В его глазах был такой ужас, что мне самой вдруг стало страшно. А он вдруг отмер и бросился ко мне. Так, сейчас он что ни будь, натворит! Надо бросать эту сковородку с посудой и бежать. Поэтому я поспешила ему на встречу, но по другому проходу между столами. И вот на середине кухни мы встретились, но между нами был стол. И я, не замедляя шага, полетела к выходу в надежде, что он сообразит и пойдет за мной. А в кухне в это время царила обычная суета большого приема. Поэтому на нас, как мне хотелось верить, никто не обратил внимания. Я вылетела из кухни и только теперь притормозила, не зная собственно, куда мне дальше.

И тут на меня едва не сшибив с ног, налетел Габби. И куда-то потащил. Но так как тащил он меня прямо по коридору, а он тут был один, я не возражала. Пока мы не вывалились в большой холл. И тут уже я, схватив его за рукав, утянула за огромную портьеру, свисавшую с потолка огромными складками до самого пола. Она была такая большая и тяжелая что совершенно точно скрывала нас от посторонних глаз. И спрятавшись, таким образом, я ему громко зашептала. Вот именно громко. И зашептала. По-другому было нельзя.

-Габби! Немедленно прекрати истерику и соберись. Если ты хоть как ни-будь нас выдашь я куплю такую же сковородку и посажу тебя на нее раскалив перед этим. Задница надолго запомнит.

Ну, слава Создателю. В его глазах хоть появился проблеск здравого смысла и ушла паника. Наварное он представил, как сидит на сковородке, потому что даже попытался мне улыбнуться как то кривовато.

-Тебе очень больно, Клари? Дурацкая была идея. Прости нас. Давай все отменим и домой? Там и боль снимем и врача вызовем. Да и у мамы лекарства на все случаи жизни есть – зашептал он. И у меня создалось впечатление, что он сейчас заплачет.

-Габби! – шепотом гаркнула я – Ну-ка собрался. Перестань выть как молоденькая неска. Я тебе отменю. Никому о происшествии не слова. Мы продолжим и проберемся на второй этаж! Вот прямо сейчас и начнем!

-Но должен же был Себ? – прохныкало это чудо. Вот совершенно точно знаю, что когда их вытащили из реки зимой в мороз, и потом отогревали, он не ревел, а они тогда были еще маленькие. А тут просто как старая бабка, ну то есть эмакум расклеился.

-А пойдешь ты! И прямо сейчас! – с этими словами я аккуратно выглянула из-за портьеры.

Холл, в котором мы оказались, был центральным в огромном особняке. Из него вело несколько дверей, в данный момент распахнутых. Потолок подпирали большие колоны увитые резьбой, и венчало всё - великолепная лестница, ведущая на второй этаж. Как раз по ней нам и нужно было подняться. Но только вот освещена она была огромным количеством огней. Да и в сам холл из дверей постоянно кто-то выходил. Уже чудо было, что никто не заметил, как мы юркнули за портьеру. Их кстати тут висело две. Симметрично друг дружке они обрамляли вход в одну из зал.