Затем отец, конечно, вспоминал, какую кукурузу сажали они с матерью на своем приусадебном участке, она вырастала такая высокая, что в ней мы частенько от родителей прятались. Женька фотографировал мать в кукурузе своим привезенным с Владивостока фотоаппаратом 'Зоркий'. Эти фотки украшали комод. После смерти матери отец частенько стоял рядом с комодом и перебирал, рассматривая, кусочки черно-белого картона, вздыхая сквозь слезы. Женька приезжал на своем 'Запорожце', привозил бутылку водки, и они не спеша выпивали ее, закусывая соленым огурцом. Потом брат брал отцовскую гитару, напевал блатные морские песни. Я в это время жил с женой у тещи, работал тоже на нашем градообразующем заводе, растил своих пацанов.
После 'Запорожца' Женька купил подержанный 'Москвич' и гонял на нем на рыбалку, однажды там и простыл в ночном. Попал в больницу, а заведующий отделением терапии Кузнецов начал лечить его от радикулита, даже не посмотрел рентгеновские снимки. Женьки было все хуже и вскоре - в сентябре 1986 года - его отправили в областную больницу, где во всем разобрались и диагностировали рак легких. И заявили, что при проверке снимков на месте можно было сообразить, как на ранней стадии облегчить страдания (возможно, вырезав одно легкое? Или ещё как. Врачи должны знать!). Но теперь было поздно, брат умирал. За ним ухаживала его жена Наташа. Мне удалось быстро добраться до Тулы, без проблем допустили в палату; видел, каково ему было, он даже уже не мог разговаривать. Домой я вернулся поздно ночью, а утром уже в своей заводской больнице навестил отца, он лежал неделю в кардиологическом отделении. Конечно, первый вопрос был сразу про Женьку:
- Наверное, тяжело ему, раз в Тулу отвезли! - сделал он самостоятельное заключение. - Как там ему? Помогают врачи?
Видя отца самого в тяжелом состоянии, я не мог ему все точно рассказать, промямлил только:
- Да так! Хорошего, конечно, мало, но, надеюсь, выкарабкается...
Что еще можно добавить в таких случаях?
- Пару дней еще побуду у Валентины Павловны, добью капельницу, да домой уйду, - сказал отец, - надоело здесь лежать... - Валентина Павловна Поваляева тогда заведовала кардиологическим отделением.
Вид у него был настолько виноватый, что так и представлялось, что он то ли знает, то ли догадывается о состоянии старшего сына. Тяжело родителям, которые переживают своих детей! И тяжело все это видеть было мне со стороны. К тому же сделать я ничего не мог.
В следующую ночь из Тулы позвонили, что брат умер. Вечером навестил отца, но сказать эту новость язык не повернулся. Он догадался по моему виду и замкнулся. На другой день с палочкой добрел до дома, благо больница находится в двухстах метрах. Сам забрался на свой третий этаж. На похороны мы его не брали, там некого было брать! Но есть он себе еще мог приготовить, сам ходил в ближайший магазин. С работы я звонил ему, после работы заходил проведать. Обычно в это время он стоял у комода и просматривал фотографии матери. Предлагал мне поесть:
- Сынок! Там картошка с селедкой осталась, доешь! Голодный, наверное, после работы.
Я шел быстрее к своим домой, расстроенный. Так было не очень долго. В один из дней этой же несчастливой осени я пришел, ключом открыл входную дверь и увидел парализованного своего старика: он лежал перед кухонной дверью и старательно держался за ее ручку. И мог только мычать... Я поднял его, положил на кровать, вызвал машину скорой помощи и свою сестру, она была на два года моложе Женьки и, конечно, намного старше меня. У отца оказалась парализована вся правая половина туловища, ходить и разговаривать он уже не мог. В больницу врачи его не взяли. Мы с Тамарой через день менялись и находились с ним, мыли его и кормили. Меняли белье. У него стала чернеть левая нога. Я приводил с заводской поликлиники знакомого врача, привозил на такси толкового хирурга с городской больницы. Они ничего не могли посоветовать, скорее всего понимали, что ему не выбраться...
12 января у жены был день рождения, ее подружка вызвала меня с работы пораньше, чтобы купить неожиданный подарок, а затем вечером мы хотели собраться на часок - отметить дату. Подарок привезли к отцу домой, сестра открыла дверь и сообщила, что отец умер... Так день памяти отца совпал с датой рождения моей жены.
Самое страшное в нашей жизни терять родных и близких! Это стоит всю оставшуюся жизнь перед глазами открытой раной...
12.01.1987г.
Глава десятая
В цехе ДК-3а я очутился из-за начальника этого цеха Назарова. Он как-то зашел ко мне в цех и предложил к нему перейти заместителем:
- Зарплата у тебя меньше не будет, будешь заниматься технологией, рационализацией схемы и рабочих мест, хуже не будет. Соглашайся, пиши заявление, я отдам его в отдел кадров. Сейчас такие должности выборные, и ты по конкурсу точно пройдешь! Что еще в цехе ДК-7 делать? Ты его полностью реконструировал, другой цех стал!
Заявление я написал, понимая, что он прав. У меня всегда имелась тяга к новому оборудованию, к новым схемам, к изучению других процессов. Цех ДК-3а являлся одним из основных технологических цехов на заводе, многолюдным, и для меня появлялся большой простор для творческой работы. Следует отметить, что действующий на тот момент главный инженер Виктор Иванович Хлустиков отговаривал меня, просил из цеха ДК-7 не уходить:
- Зачем тебе идти к Назарову? И здесь еще проблем много, работы - непочатый край: замена окислителя, внедрение новых автоматических схем. Смотри, пожалеешь!
Прошло какое-то время и отдел кадров собрал специальную комиссию, где из двух кандидатур - претендовал на должность заместителя цеха ДК-3а еще и начальник отделения цеха ДК-1-2а Адианов В.С. - выбрали меня из-за большего опыта работы. И уже с 12 декабря 1988 года я оказался в цехе выделения и сушки каучука СКД. В половине восьмого утра на ЦПУ повстречался с дневными инженерно-техническими работниками нового для себя цеха, и для меня началась новая эпоха...
Начал изучать технологическую схему до тонкостей, сразу помечал неясные мне узлы и схемы, потом требовал от начальников отделений, от Назарова разъяснений. Много почерпнул, изучая первоначально выданную Гипрокаучуком проектную технологическую схему, нашел много переделок, узнал их причины. Постепенно стал предлагать усовершенствования. Времени с тех пор прошло много, и много в нашей схеме мы поменяли с моей подачи. Мы улучшали технологию, механизацию рабочих мест, устанавливали новые контрольно-измерительные приборы. Все это в итоге приносило снижение расхода дорогостоящего пара, сокращение численности работников цеха. Нам удалось значительно увеличить время пробега основного оборудования. Сейчас уже вряд ли кто помнит, что основное оборудование - огромные дегазаторы диаметром пять метров и высотой в двадцать - могли сломаться через два часа или через два дня после ремонта, сейчас же они работают по полгода и больше. Бригады из ремонтно-механического цеха не вылезали из нашего отделения дегазации, ремонтируя мешалки и технологическую обвязку аппаратов. Это было и в выходные дни и в ночные смены. Тогда нагрузки на производстве были высокие и работали по очереди все пять дегазаторов (не меньше трех в смену), сейчас в схеме задействовано только три дегазатора на СКД, а работают всего один или два - в зависимости от нагрузки.
