– Вот и я! – весело сообщила мне Жанна, выныривая из черноты багажного отделения и традиционно восседая на моем чемодане. Она во всех аэропортах, где мы побывали, поступала так же. Нравилась ей эта забава. – Слушай, чего Шереметьево все кому не лень критикуют? Все тут нормальненько, чистенько, сотрудники в одинаковой форме, аккуратненькие такие. Не то что…

– Жанна, ну сколько можно вспоминать тот случай? – устало осведомился у своей неупокоенной спутницы я, когда она оказалась рядом со мной. – Ну, завалили тебя один раз чемоданами, да. Но когда это случилось? Год прошел. Или даже больше. И потом, ты тогда больше смеялась, чем злилась. Я же помню!

Но в целом с ее точкой зрения я был согласен, Шереметьево выгодно отличалось от ряда аэропортов, в которых мне за минувшие два года довелось побывать. Например, в Барселоне я был просто шокирован размерами и безлюдностью тамошнего воздушного порта. Нет, так-то он всем хорош, но вот только идешь по нему, идешь и не знаешь – есть тут еще люди, кроме тебя, или нет? Там, позади, где паспортный контроль остался, они точно попадались. А тут – не факт. И главное, ни тебе магазинов в изобилии, ни тебе ресторанчиков в ассортименте. Одни коридоры, переходы да желто-выгоревший пейзаж за окнами.

Впрочем, путешествие по коридорам нового терминала мне как раз Барселону и напомнило. Правда, на безлюдье тут, конечно, жаловаться не приходится.

Но это все мелочи. Главное другое – я наконец-то вернулся домой. В Москву.

Врать не буду – соскучился. Правда соскучился. Новые города, впечатления, друзья и подруги – это прекрасно. Но чем дальше, тем больше меня тянуло сюда, в огромный муравейник, который скоро как тысячу лет носит имя Москва. Мне не хватало этих улиц, скверов, кофеен, обманчивого городского дружелюбия и его же непритворного равнодушия. Я соскучился по зимним московским хлябям, летнему зною, осеннему сплину и весеннему прозрачному небу.

Нет, я прекрасно провел эти два года. Повидал мир, многое узнал, многое понял, обзавелся неплохими связями и даже заработал определенную репутацию в узких кругах тех, кто считает днем Ночь. Не скажу, что жизнь все это время была безоблачна, нет. Случалось такое, например, что по тем или иным причинам меня хотели убить. Вот хоть бы Париж вспомнить. Там я столкнулся со своим собственным прошлым в самом прямом смысле. Местные чернокожие поклонники культа вуду пронюхали, что именно я стал причиной смерти их негласного лидера, которым являлся покойный Кащеевич, и по этой причине устроили на меня форменную охоту, в которую вскоре оказалась вовлечена куча народу, в том числе одна очень шустрая местная ведьма по имени Жозефина, а также несколько сотрудников Бюро, тамошнего аналога отдела 15-К. Выпутаться я, конечно же, выпутался, но во Францию с тех пор стараюсь нос не совать без особой нужды. Особенно в Париж. Почему? Просто не все вудуисты тогда свои курчавые головы в финальной переделке сложили, кое-кто уцелел. А они ведь меня не просто убить хотели. Они меня сожрать собирались. Сначала еще живого как следует дубинками поколотить, чтобы мясцо помягче стало, а после зажарить.

Или можно Чехию вспомнить. Прага – город вообще непростой, с давней и мрачной историей, там всегда следует нос по ветру держать. Жаль, что мне сразу этого никто не объяснил, может, тогда и не влип бы я в на редкость мутное дело, связанное с наследием императора Рудольфа Второго, его придворного мага Льва бен Бецалеля и астронома Тихо Браге. Хотя, ради правды, тут большей частью подвело меня собственное тщеславие. Просто мне очень понравилась девушка Генриетта, с которой я познакомился на второй же день пребывания в Праге, распустил я перед ней перья, что твой павлин. А когда узнал, что она одна из тех, кто живет под Луной, так и вовсе раздухарился.

Результат – смертельно опасное приключение в пражских подземельях, включая такие, о которых даже местные диггеры не ведают, дырка в левом боку, которая чуть не отправила меня на тот свет, и окончательная уверенность в том, что есть на Земле тайны, которые лучше не знать. Впрочем, из плюсов этой истории стоит отметить совершенно фантастическую неделю, что мы после провели с Генриеттой в Карловых Варах, и селфи с настоящим големом.

И так страна за страной, город за городом. То ли я мастер находить приключения на свою голову, то ли все же проклял кто-то меня еще тогда, два года назад.

Хотя – вру. Последние полгода выдались относительно спокойными. Большей частью я их провел в Венгрии, на берегу одного из тамошних озер, в тишине и безмятежности, почти не выбираясь в людные места. Нет, какое-то количество заказов по своей ведьмачьей специальности за это время взял, конечно, но куда без этого? Есть-пить мне что-то надо, верно?

И ведь хорошо там было, в Венгрии. На самом деле хорошо. Летом не слишком жарко, зимой не сильно холодно, еда вкусная, воздух чистый, люди вокруг хорошие. Правда, они меня поначалу принимали то ли за бандита, то ли за олигарха. Ну вот подумалось им, что неспроста русский тут, в европейской глуши, обитает. Наверняка прячется или от правосудия, или конкурентов. Потому поначалу местные мужчины, когда я заходил в местный бар, смотрели сторожко, не зная, что от меня ожидать, а бармен всякий раз заводил песню Робби Уильямса «Party like a Russian». Но зато этот флер таинственности притягивал ко мне местных девиц из числа тех, кто ищет приключений на свою подтянутую или не очень задницу.

Но мне они все были неинтересны, так как у меня уже была Маргит. Красавица Маргит. Ее губы пахли вечерней свежестью воды, косы напоминали реки, а глаза отливали синевой неба.

Мы почти поверили, что встретились не зря, что это судьба. Но ее брат, между прочим самый настоящий чародей, наследник тех, старых мастеров, не сильно хотел видеть своим зятем ведьмака из далекой России. Нет, он ко мне отлично относился, но называть родичем категорически не желал.

Тем более что мне начала сниться Москва. Все чаще и чаще. Она ждала меня, я ощущал этот зов почти физически. И с каждым новым рассветом я все сильнее осознавал: время странствий подходит к концу. Мое место там, в далеком и суетном городе, а не здесь, на берегу озера. Там я родился, там обрел свою новую суть, там, надо думать, когда-нибудь меня навсегда заберет к себе та, которой я служу.

Вот так и вышло, что Маргит осталась в Венгрии, а я, поняв в одночасье, что если в ближайшие два-три дня не глотну майского московского воздуха, до отказа напоенного атомной смесью ароматов свежей листвы, выхлопных газов, дорогой парфюмерии, близящейся грозы и свежесваренного кофе, то попросту умру. От тоски. В том году не умер, но в этом точно копыта откину.

Короче, одним днем собрался и уехал. Сначала в Будапешт, а уж оттуда сюда, домой. Устал за время дороги как собака, но все равно счастлив.

Я дома!

И вишенкой на торте, а может, подарком судьбы оказалось то, что все за пределами аэропорта обстояло так, как надо. Так, как мне виделось во снах и мечтах.

Там меня встретило умытое легким весенним дождичком славное майское утро. Свежее, с капельками, блестящими на хроме поручней, с легким ветерком и многоголосым шумом людей.

Вечная московская круговерть, как же мне тебя не хватало!

– Такси? – осведомился у меня сонный молодой человек и тряхнул биркой, висящей на шее. – Едем, нет?

– Едем, – согласился я и назвал адрес.

– Три, – подавил зевок юноша.

– Неужто бензин так подорожал? – изумился я, вспомнив о том, что раньше подобная поездка стоила вдвое меньше. – Или инфляция страну настолько заела?