– Осмотром достопримечательностей квартиры займемся позже, – заявила Моника, как только они вошли в уютную гостиную. – А сейчас поднимайся на второй этаж и быстро в ванную. Там найдешь все необходимое – бритву, крем для бритья, мыло, чистое полотенце… Ничего не забыла?
– Нет, – замялся Фрост. – Но мне не во что переодеться, а моя одежда, сама видишь, в каком состоянии…
– Рядом с душевой кабинкой висит новый мужской халат. Как раз твоего размера.
– Мужской халат? – протянул он, – моего размера? Ты как будто знала, что встретишь меня сегодня.
– Нет, не знала, – засмеялась Моника, – но готовой надо быть всегда…
Фрост с наслаждением принял душ, переоделся в халат и начал тщательно бриться, вытерев запотевшее зеркало над девственно чистой раковиной.
– Ну почему я не очнулся каким-нибудь прекрасным принцем? – посетовал он на свое изображение, потирая безобразный шрам. – Так нет же, оказался одноглазым пиратом.
Как же он лишился глаза? Как он ни старался, не мог вспомнить. Вместо серьезного объяснения в голову лезли какие-то дурацкие шутки по поводу того, как он стал одноглазым…
Наконец, Фрост натянул повязку на ее привычное место, еще раз осмотрел себя в зеркало и вышел из ванной. Безошибочные звуки и приятные ароматы привели его на кухню, где в кокетливом передничке его встретила Моника. Она готовила что-то вкусное.
– Так вот ты какой, – с удовлетворением произнесла она, пристально рассматривая Хэнка. – Ну что же, совсем неплохо… Я сегодня заметила, с каким волчьим аппетитом ты уплетал картошку с капустой и решила, что ты совсем не против подкрепиться чем-нибудь более подходящим для такого мужчины. Как насчет бифштекса?
– Никаких возражений! – Фрост подошел к обеденному столу и сел на обитый кожей стул. – Спасибо за халат.
– Пожалуйста. Какой бифштекс ты любишь – с кровью, средний или прожаренный?
– Я люблю большой бифштекс.
– Какой изысканный у тебя вкус, – засмеялась Моника, расставляя тарелки на столе.
Бифштекс оказался отменным. Хэнк с большим аппетитом расправлялся с ним, отрезая сочные кусочки и запивая их ледяным пивом, которое достала из холодильника гостеприимная хозяйка. Моника сидела рядом и неторопливо говорила, словно желая поделиться с ним своей печалью:
– Джонатан работал в Форин Офис. Он получил образование в Итоне и Кембридже. Его направили в США руководить отбором квалифицированных экспертов по морской добыче нефти – в то время правительство Англии намеревалось увеличить добычу нефти в Северном море и хотело привлечь к этому американских специалистов. Тогда мы с ним и встретились. Я работала секретарем одного из вице-президентов компании “Стандард Ойл” в Калифорнии. Мы влюбились друг в друга с первого взгляда и наш бурный роман продолжался ровно неделю.
Через неделю Джонатан должен был возвращаться в Великобританию. А я поняла, что совершенно безнадежно – именно безнадежно – влюблена в него. Да и он в меня тоже, только был слишком упрям, чтобы признать это. Я проводила его в аэропорт и проревела всю обратную дорогу.
Когда я вернулась домой и открыла дверь, то услышала, как разрывается телефон. Джонатан звонил прямо из самолета. Не тратя даром времени, он сделал мне предложение, я его приняла. Через две недели я прилетела к нему в Лондон и мы поженились.
Джонатан и раньше упоминал, что его родители не бедные, но мы об этом никогда с ним не говорили. Только здесь я поняла, из какой он богатой семьи, в которую, получается, попала и я: Большую часть времени мы жили здесь, но у нас есть еще и коттедж в графстве Сюррей, это недалеко от Лондона. Вернее, не коттедж, а большой дом с прислугой, лошадьми, охотничьими собаками. Как в кино. Да, вот так мы и жили…
Она закашлялась и опустила глаза.
Хэнк закончил бифштекс, отодвинул пустую тарелку и допил пиво.
– Спасибо за угощение, Моника, было очень вкусно. Я считаю, что Джонатану досталась замечательная жена.
– Да, так и он говорил. Он был в чем-то похож на тебя – я не имею в виду внешность – может, поэтому-то я и решила тебе помочь, когда поняла, в каком положении ты находишься…
– А как он погиб?
– Сбила неопознанная машина и скрылась с места преступления. Ее так и не нашли.
– Глупо, наверное, звучит, но я очень сочувствую тебе, – проговорил Хэнк.
– Не глупо, если это искренне.
Фрост хотел еще что-то добавить, но неожиданно в холле раздался мелодичный перезвон музыкального звонка.
– Это что еще? – тревожно воскликнул он. – Ты ждешь гостей?
– Да, – спокойно ответила Моника. – Не сердись, но пока ты принимал душ, я попросила зайти одного своего старого друга…
– Не из полиции ли случайно, – с подозрением в голосе проговорил Хэнк.
– Не говори глупости, – она встала из-за стола и направилась к входной двери. – Мой друг – врач. Но я должна тебя предупредить – он немного странный, помешан на ковбоях и американском диком Западе.
Друга звали доктор Фрэнк Титчен. Это был невысокий розовощекий господин лет шестидесяти с черным саквояжем, неизменным спутником его профессии. Хозяйка помогла ему снять длинный плащ, под которым на госте оказались отутюженные темные брюки и клетчатая ковбойская рубашка с замысловатыми нагрудными карманами и перламутровыми кнопками вместо пуговиц. Было видно, что врач ведет безуспешную борьбу с выпадением волос, но глаза его светились добродушием, словно у рождественского Санта-Клауса во время раздачи детишкам подарков.
Моника представила доктора Фросту и они обменялись рукопожатием.
– Здравствуйте, – улыбнулся ему Хэнк.
– Приветствую вас, незнакомец, – протянул тот с каким-то немыслимым лондонско-техасским акцентом. – Какой ветер занес вас в наши края?
– Вот именно это я и сам хочу разузнать.
Хозяйка предложила Титчену пива, но тот наотрез отказался.
– Как-нибудь в другой раз, мэм, – бросил он и показал Фросту, чтобы тот присел на стул. – Моника сказала мне, что вы, молодой человек, не можете вспомнить свое прошлое…
– Это точно. Ничего не помню, доктор.
– Хм, посмотрим, посмотрим… Врач покопался в своем саквояже и извлек из него маленький продолговатый карманный фонарик в виде авторучки. Он включил его, наклонился над Хэнком и посветил ему глаз, наблюдая за реакцией зрачка.
– Так, так… – многозначительно пробормотал он и стал внимательно ощупывать его голову. – Так я и знал…
– Ну что там? – нетерпеливо спросил Хэнк, которому не совсем понравились загадочные реплики врача. – Обнаружили что-нибудь?
– Думаю, что обнаружил, молодой человек. Похоже, что вы недавно перенесли сильный удар по голове. Спрошу прямо – помните ли вы, чтобы вас звезданули чем-то тяжелым по черепу?
– Нет, не помню, – ответил Хэнк, давясь смехом. – А что, если меня звезданули, как вы выразились, то это может объяснить потерю памяти?
– Еще как может, – кивнул Титчен. – Этот сюжет даже был использован в нескольких голливудских фильмах – наступление амнезии после сильного удара по голове. Я обнаружил у вас над правым ухом рваную рану, примерно двух с половиной дюймов в диаметре. Подобную рану мог оставить или удар тяжелым и острым предметом, или пуля, чиркнувшая по черепу. В последнем случае вам крупно повезло, молодой человек.
Фрост выпрямился и взглянул доктору в глаза.
– Сейчас опасности нет, – продолжал тот. – Кроме той, естественно, что, может быть, вас снова попытаются отправить на тот свет. Не исключено сотрясение мозга, но это я определю завтра у себя в кабинете. Сделаем рентгеновский снимок и посмотрим. Пока хорошенько отдохните, выспитесь, а завтра с утра пусть Моника приведет вас ко мне. Договорились, молодой человек?
– Да. Спасибо, доктор.
– Вот и хорошо, – Титчен захлопнул саквояж, направился в сопровождении хозяйки в дом и стал одеваться. – До свиданья, молодые люди, мне нужно торопиться на свое ранчо…
– Чистить шпоры? – улыбнулся Хэнк.
– Нет. Нужно покопаться кое в каких бумагах за стаканчиком огненной воды. Адиос, амиго, – помахал он на прощанье.
