— Мел, если бы я мог, то оградил бы тебя от всех невзгод и жестокостей судьбы. Но я не могу, ты уже не та малышка, что бегала дни напролет по саду, где я старался убрать каждый лишний камешек, каждое возможное препятствие, чтобы ты не упала и не поранилась. Кажется, пришла пора взрослеть, дочка.
Маиза, притаившаяся в дверном проеме, тяжело вздохнула. Она понимала все без объяснений — это было сродни дежавю, мать досконально знала все, что чувствует дочь. «Лукас не разрушил мою жизнь, но теперь его сын пытается разрушить жизнь Мел», — с возмущением подумала сеньора Кадоре. Похоже, семейство Феррасов было ее личным проклятием, но она не собиралась сдаваться. В конце концов, кто защитит дочь, если не Маиза?
========== Глава 22. Ищейка ==========
Отчитавшись главному редактору о проделанной работе и сообщив о предполагаемых командировочных тратах, Брендон расселся за письменным столом, на котором лежали приготовленные для изучения материалы. «Пойди туда — не знаю куда, принеси то — не знаю что», — вслух проговорил он и усмехнулся. Журналист часто любил повторять, что эта сказка сыграла определяющую роль в его жизни — его бабушка, иммигрировавшая в тридцать седьмом году в Лондон из Москвы и вышедшая замуж за английского лорда, разговаривала с внуком исключительно на русском и читала ему народные произведения. Так, в маленьком мальчике проснулась тяга к познанию окружающего мира и к изучению языков. Фортескью подумал, что никогда еще эта фраза так точно не описывала его профессиональную задачу — искать клона в чужой стране и вправду было сродни поиску иголки в стоге сена.
Для начала нужно было определиться с кругом поисков. Кого мог клонировать безумный гений? Себя? Едва ли кто-то решится проделать такой эксперимент над собой, насколько безрассудным бы ни был исследователь.
— За свою жизнь я не встречал более религиозных атеистов, чем этот господин, — Брендон не заметил, как сказал эту фразу вслух, пока листал досье на доктора Альбьери. Внезапно его осенила ошеломляющая мысль. — Перерождение! Он недаром говорил о перерождении, о реинкарнации, это связано со смертью, а смерть кого-то из близких, как известно, стала отправной точкой во всей научной карьере Альбьери! Думай, Фортескью, думай, думай!
От напряжения у него даже выступил пот на лбу. Погибшую возлюбленную ученый не мог клонировать при всем желании — для этого нужны клетки живого организма. Тогда получается, что версия с умершим отпадает? Ведь нельзя же заготовить на такой случай клетки всех близких людей. Вот если бы у покойного была живая копия…
— Близнецы! — вскричал журналист, не сдержав порыва эмоций. — Я должен узнать все об этих близнецах, его крестниках!
Официальное досье было скупо на факты из частной жизни доктора Альбьери, и Брендону пришлось потрудиться, чтобы выяснить имена и хотя бы краткую биографию «забавных мальчишек», о которых говорил МакКлери. Фортескью испытал глубочайшее профессиональное удовлетворение, когда оказалось, что мальчики — сыновья давнего друга и делового партнера Альбьери, Леонидаса Ферраса, и один из них погиб в 1980-м году. Не то чтобы журналист радовался чужой смерти — покойному ведь все равно, а он почти разгадал самую сложную головоломку в своей карьере. В еще больший восторг он пришел, когда узнал, что второй близнец — известная в Бразилии личность. При наличии его юной копии уж точно найдется не одна публикация про внебрачного ребенка, только придется перелопатить некоторое количество желтой прессы, от которой Фортескью искренне воротило.
Однако же, к великому разочарованию британца, в прессе не нашлось ничего стоящего. Никаких загадочных двойников, внебрачных детей — вообще ничего. Брендону пришлось отрабатывать еще несколько версий, ни одна из которых не увенчивалась успехом, и спустя полтора месяца бега по замкнутому кругу у него начали опускаться руки. Мистер Ньюман терпеливо держал марку, но журналист уже замечал нотки недовольства в голосе начальника. Еще бы, командировочные не бесконечны.
Брендон вышел прогуляться и подышать вечерним воздухом — работа сводила его с ума. Он постепенно привыкал к ритму южного мегаполиса, так сильно отличавшемуся от лондонского стиля жизни, вот только сложно было привыкнуть к большому количеству нищеты. В британской столице Фортескью попросту не заходил в те районы, где велик риск быть окруженным попрошайками или уличными хулиганами, в Рио же такой гарантии не мог дать никто и нигде. Вот и сейчас он брезгливо посмотрел на сидящего чуть ли не на тротуаре молодого парня, уткнувшегося себе в колени. Вдруг тот резко дернул головой, разминая шею, и в свете уличного фонаря Брендон с поистине мистическим ужасом узнал искомые черты лица. Фортескью, никогда до этого не веривший в судьбу, был готов вознести благодарственную молитву журналистскому богу, если таковой существует. К счастью репортера, парень не заметил в сумерках его потрясенного взгляда. Он встал на ноги, слегка отряхнулся и отправился восвояси. «Я не должен его упустить! Хоть бы и пришлось идти в самый центр фавелы!» — подумал Фортескью и, ступая неслышно, как хищник, пошел выслеживать свою жертву, за которой гонялся так долго.
Двойник Лукаса Ферраса, лицо которого журналист запомнил досконально, словно бы почувствовал преследователя и настороженно обернулся, но не заметил ничего подозрительного. Постояв так с минуту, парень снова двинулся в путь и немного ускорил темп ходьбы. Он петлял, сворачивал в подворотни и подземные переходы, перебегал дорогу без светофора, что заставило Фортескью прилично побегать и понервничать, но ярко-желтая футболка служила отличным маяком при свете луны, и это сыграло тому на руку. Сколько продолжалась эта азартная погоня, британец впоследствии сказать не мог, настолько она его поглотила. Наконец парень приблизился к скромному одноэтажному дому с мансардой и хлопнул калиткой, зайдя во двор. Брендон сам едва не рухнул на тротуар от усталости — пробежать вот так целый марафон без передышки, а ведь он достаточно спортивный человек. Что же, у этого клона, вечные батарейки внутри, раз он так носится?
— Вот и попался, бегун, — облегченно пробормотал Фортескью, ища глазами какой-нибудь ларек с выпивкой. — Теперь уж я тебя не упущу.
Деуза возвращалась домой с рынка, неся сумки, полные продуктов. Завернув за угол, она неожиданно столкнулась с незнакомым господином и выронила поклажу из рук.
— Простите, сеньора, ради Бога, простите меня! — виновник происшествия ползал по асфальту на четвереньках прямо в своих дорогих брюках и подбирал просыпавшиеся фрукты. — Я сейчас все соберу.
— Ну что вы, я сама виновата, — стушевалась Деуза и принялась помогать незнакомцу. — Не стоит утруждаться, сеньор.
Он поднял взгляд и доброжелательно улыбнулся ей самой обаятельной улыбкой, на которую был способен, отчего женщина потеряла дар речи на секунду-другую — такими восхищенными глазами на нее не всегда смотрели даже в танцзале, не то что по дороге с рынка.
— Позвольте, я помогу вам донести сумки до дома? — предложил галантный сеньор.
— Наверное, не стоит…
— Мне совершенно не в тягость, поверьте! Вы живете одна?
— Нет, у меня пожилая мама и двадцатилетний сын, — смущенно улыбнулась Деуза. — Мы живем совсем недалеко.
— Какое совпадение! — воскликнул незнакомец. — Я буквально на прошлой неделе снял дом у сеньора Атилиу, это на том конце улицы. Может быть, вы знаете?
— Да-да, я поняла, о ком вы говорите.
— Так что мы с вами теперь соседи. Кстати, позвольте представиться — Брендон Фортескью. Можно просто Брендон.
— Деуза да Силва, — растерянно протянула ему руку в ответ женщина. — Можно просто Деуза.
— Чрезвычайно рад знакомству, — Брендон поцеловал протянутую руку.
Дорога домой заняла от силы минут семь. Новый сосед рассказал Деузе о том, что приехал в Бразилию по работе из Великобритании, о том, что Португалия — его вторая родина, и он рад вновь оказаться в португалоговорящей среде.
