— Какой, сынок? — еле выдавил из себя доктор.

— Что со мной будет?

— В каком смысле?

— В прямом. Я тут читаю кое-что, — Лео достал из рюкзака книгу в темно-зеленом переплете, — и здесь написано, что нельзя с точностью спрогнозировать, как будет развиваться клон, особенно, если это клон млекопитающего существа. Здесь целый параграф о проблемах, которые могут возникнуть, вот, смотри!

— Лео! — поразился Альбьери, увидев книгу. — Откуда она у тебя?

— Неважно. Так что ты на это скажешь?

— Сынок, поменьше читай такие книги, это всего лишь теория! Практика показала, что метод действенный, ты же здоров! Посмотри на себя — ты здоров! — с жаром доказывал ему свою правоту доктор. — Лео, искать проблемы со здоровьем таким способом — все равно, что купить справочник болезней и найти у себя симптомы рака, язвы и шизофрении! Повторяю еще раз: ты здоров.

— Сейчас! — возразил Лео. — Сейчас, в двадцать, может быть, и здоров. А сколько я проживу? Когда состарюсь? Будут ли у меня дети и здоровые ли? Ты можешь дать мне хоть какие-то гарантии?

— Нет, Лео, не могу, — честно признался Альбьери.

— Это все, что я хотел от тебя слышать, — парень бросил книгу обратно в рюкзак, резко распахнул дверь автомобиля и был таков.

— Лео! — крикнул ему из машины крестный, но все бесполезно. — Какой кошмар, какой кошмар!

Он закрыл лицо руками и разрыдался — день был основательно испорчен. Хотя, что там день — вся жизнь испорчена, и пути назад уже нет. Альбьери иногда задумывался: а не пустить ли себе пулю в лоб? Одно нажатие курка — и небытие приняло бы его в объятья своей темной бездны, и он больше бы не увидел этих то умоляющих, то проклинающих глаз, не услышал бы, как его доброе имя втаптывают в грязь журналисты, а главное — он смог бы заставить навсегда замолчать надоедливый голос совести. Но небытие пугало Альбьери. Возможность мыслить оставалась по-прежнему для него слишком ценной, чтобы так запросто распрощаться с ней, кроме того, ведь он бы не узнал, что доподлинно скажут люди о его достижении. Быть может, растопчут, а может, возвеличат? Кто знает.

========== Глава 20. Англичанин в Рио-де-Жанейро ==========

Пошел уже третий месяц, как Брендон погрузился в свое расследование. Временами ему казалось, что он разбирается в вопросах клонирования почти что на уровне самого МакКлери — стопки прочитанных материалов всевозможных публикаций, конференций, симпозиумов, долгие часы, проведенные в архивах, поездки по стране. Холостяцкая жизнь Фортескью оказалась заполнена наукой от и до, однако он совсем не сопротивлялся. Наконец, собрав всю необходимую информацию у себя на родине, журналист отправился в командировку за океан — в далекую и немного дикую Бразилию.

Рио-де-Жанейро встретил гостя очень жаркой погодой, что тот почувствовал сразу же, как ступил на трап. «Что ж, ради стоящего дела можно и потерпеть», — подумал он. По дороге в гостиницу Брендон с наслаждением эстета рассматривал городские пейзажи, размышляя: «Какое интересное сочетание натурализма и урбанизма. Цивилизация вторгается в природу, но природа гордо демонстрирует свое превосходство». Все было бы прекрасно, если бы впечатление иностранца не испортила шайка чумазых детей, облепивших «богатого дяденьку» с протянутыми за милостыней руками.

— Швейцар! — в возмущении крикнул Фортескью. — Что у входа в отель делают попрошайки?

— Простите, сеньор! — слегка побледнел сотрудник гостиницы. — Сейчас все будет улажено. Не знаю, как они сюда пробрались — такое происходит впервые. Примите искренние извинения за доставленные неудобства!

— Извинения приняты, но следите, пожалуйста, за тем, кто у вас тут бродит. Да уж, цивилизация, — недовольно пробурчал себе под нос журналист.

Он расположился в номере, открыл настежь окна с балконной дверью и втянул носом запах океанского бриза. Надо сделать пару звонков, и скоро вновь начнется кропотливая работа. А пока можно прогуляться по пляжу — в Лондоне моря уж точно не найдешь.

— Альбьери! — Эдна с беспокойством заглянула в кабинет к мужу, держа телефонную трубку у уха. — Звонит корреспондент британской газеты, просит о встрече с тобой.

Доктор от неожиданности чуть не выронил из рук папку с протоколами обследований. На его лице отразилось невероятное по силе смятение.

— Британской газеты? Хорошо, пусть приходит завтра в четыре часа.

— Альбьери! — в ужасе шепотом проговорила Эдна. — А если он… вдруг он хочет выведать что-то? Это же может быть опасно!

— Пусть приходит, — твердо сказал Альбьери. — Молчанием мы только усилим подозрения, если они есть, а так я хотя бы выясню, что ему нужно.

— Хорошо, как скажешь, — покорно ответила женщина, но бросила на супруга неодобрительный взгляд.

Ученый бессильно опустился в кресло: ну вот, начинается. Единственное, что успокаивало его, это то, что газета британская. Навряд ли за океаном узнали про двойника Лукаса Ферраса. «А что, если провести разведку боем? Намекнуть, прощупать почву? Что, если сыграть на опережение и выйти из ситуации победителем, а не поверженным? Многое зависит от подачи информации», — размышлял Альбьери, подспудно всеми фибрами души желавший поведать миру об удачном эксперименте.

Сотрудники клиники переглядывались и перешептывались в недоумении, когда увидели репортера с кожаным портфелем и в костюме с иголочки, улыбнувшегося им в тридцать два белоснежных зуба и прошествовавшего в кабинет доктора Альбьери. Труженики пера заявлялись к ним не так уж часто, но все решили, не сговариваясь, что готовится масштабная публикация к юбилею клиники или что-то вроде того.

— Альбьери, журналист пришел, — предупредила супруга Эдна.

— Пригласи его, Эдна, — доктор готовился к этой встрече, словно к экзамену.

— Добрый день, сеньор Альбьери, — гость вошел в кабинет и обменялся рукопожатием с ученым. — Меня зовут Брендон Фортескью, я корреспондент газеты «Британские известия».

— Очень приятно, мистер Фортескью, — монотонно проговорил Альбьери. — Я свободно владею английским, поэтому готов беседовать на неродном языке.

— Как пожелаете, — Брендон уселся напротив него, достал диктофон, блокнот и ручку. — Вы позволите, я включу?

— Да-да, — внешне доктор сохранял непоколебимое спокойствие.

— Итак, мистер Альбьери, вы, должно быть, задаетесь вопросом, что привело меня к вам. Я готовлю объемный материал, посвященный именитым выпускникам Оксфордского университета.

— Что вы, — слегка усмехнулся Альбьери. — Меня едва ли можно назвать именитым выпускником Оксфорда, во всяком случае, в научном мире меня никогда не признавали должным образом.

— Тем не менее, — Фортескью окинул взглядом кабинет, — вы добились выдающихся успехов у себя на родине, а это очень немало. Миссия Оксфордского университета состоит не только в подготовке кадров для Соединенного Королевства, но и в том, чтобы снабжать высококвалифицированными специалистами весь мир.

«Он мне льстит», — отметил про себя доктор.

— Расскажите немного о вашей деятельности, о ее значении в масштабах Бразилии, — попросил журналист.

Альбьери тщательно, взвешивая каждое слово, поведал ему о сути своей многолетней работы. Фортескью записывал все на диктофон и регулярно делал пометки в блокноте, не перебивая интервьюируемого.

— Благодарю вас, мистер Альбьери. Давайте поговорим о ваших годах в университете. Мне известно, что изначально вы поступали на богословский факультет, затем переменив его на факультет естественных наук. Что побудило вас сделать выбор в пользу науки?

«Начинается самая ответственная часть», — подумал ученый, но вслух сказал следующее:

— Я не нашел в религии того, что нашел в науке. Религия пытается дать ответы на многие вопросы, но только наука может их решать.

— Например, что вы имеете в виду? — Брендон подпер кулаком подбородок.