Я снова использовал инерцию движения — на сей раз собственного, и, оттолкнувшись от пола, бросил себя вперёд. Запястья вывернулись из хватки фон Вольга, и я быстрым взмахом полоснул его по шее. Точнее попытался полоснуть. Когда надо, полковник мог быть очень быстр. Лезвие моего ножа распороло ткань его шинели, проскрежетало по металлу экзоскелета на предплечье, но даже крови полковнику пустить не удалось.
Он вскочил на ноги с удивительным для такого могучего человека проворством и обрушил на меня сомкнутые в замок руки. Попади, как хотел, по спине, наверное, позвоночник мой не выдержал бы. Но вместо того чтобы увёртываться и отступать, я сам бросился в атаку. Проскочив под его руками, оказался вплотную к фон Вольгу и нанёс несколько быстрых ударов. Нож скрежетал по экзоскелету, но теперь я бил, куда сам хотел, и по сукну полковничьей шинели начали растекаться тёмные пятна, быстро набухающие кровью. Он ухватил меня за пояс и отбросил назад, я едва удержался на ногах. Но выпрямившись, вскинул нож, демонстративно очистив его клинок от крови фон Вольга.
Как и ожидал, мои действия и боль от нескольких неглубоких ран распалили гнев полковника. Он ринулся в атаку, как бешеный бык, обрушив на меня всю свою силу, подкреплённую быстротой. Мне пришлось очень туго — фон Вольг работал кулаками, будто паровыми молотами, без устали нанося могучие удары. Я уклонялся и резал его ножом, бил куда попаду — по предплечьям, плечам, груди. Пригибаясь, резал бёдра и икры. Шинель, брюки, щёгольские красные сапоги фон Вольга превратились в окровавленные ошмётки. Но полковник словно не чувствовал боли — он продолжал наседать, не сбавляя темпа, и ни под один из его ударов попасть мне совсем не хотелось бы.
Ворота, ведущие на взлётную полосу, открылись почти полностью. Самолёт за спиной фон Вольга уже нетерпеливо гудел винтами, словно приглашая меня внутрь. Но между «Кондором» и мной стоял полковник, и добровольно уступать мне дорогу явно не собирался. Выстрелы почти стихли — и я не знал, сумел ли Оцелотти со своими «дикими котами» одолеть гвардейцев фон Вольга или меня ждёт смерть, даже если я каким-то чудом сумею победить полковника.
Мы стояли, давая друг другу передышку. Оба дышали тяжело, у обоих по лицам градом катился пот. Правую сторону лица фон Вольга, скрывая почти все уродливые шрамы, заливала кровь из длинной раны. Она была моим лучшим успехом в этой схватке. Попади я чуть точнее, и кровь заливала бы ему правый глаз, давая мне преимущество в схватке, но фон Вольг каким-то невероятным движением сумел в последний миг отбить мою руку в сторону.
— Ты неплох, наёмник, — сказал он, переведя дыхание, — но не более того. Я убивал людей покрепче тебя.
Я ничего не стал говорить в ответ — берёг своё дыхание. Кого бы там ни убивал фон Вольг, сейчас его противник я, и у меня в рукаве припрятана ещё парочка пренеприятных сюрпризов. Вот только оказалось, что фон Вольг и сам полон их — очень и очень неприятных сюрпризов.
В два счёта сорвав с себя шинель, полковник остался в такой же покромсанной моим ножом и окровавленной гимнастёрке. Стальные детали экзоскелета порвали её во многих местах, торча наподобие сломанных костей. На многих были видны царапины от моего ножа, но ни одну серьёзно повредить мне не удалось.
Фон Вольг издал громкий рык, будто обратившись в дикого зверя, и ринулся на меня. Вокруг пальцев его замелькали разряды электротока. Крохотные молнии плясали по металлическим деталям экзоскелета, отчего ткань гимнастёрки тлела и обугливалась.
Я едва не пропустил удар фон Вольга, так был удивлён. Кажется, тело уклонилось само — без помощи разума. Кулак полковника просвистел настолько близко, что у меня волосы зашевелились от тока, сверкающего на деталях экзоскелета маленькими молниями. Опустив руки, я резанул его по боку, распарывая ткань гимнастёрки и мышцы живота. На сей раз удалось вогнать клинок достаточно глубоко, чтоб вызвать гримасу боли на лице фон Вольга. Он стремительно развернулся ко мне, нанося удар ногой. И вот тут я решил пойти ва-банк. Никакого уклонения. Я принял удар его ноги на скрещённые руки — в меня словно бронепоезд врезался. Но я выкинул из головы боль — сейчас было не до неё. Рванув руку с ножом вниз, я полоснул фон Вольга по щиколотке, клинок глубоко распорол ему ногу, перерезав сухожилие. Продолжением движения я упал на колено, перекатился вперёд, оказавшись позади фон Вольга, и восходящим ударом прошёлся ему ножом по всей спине, вскакивая на ноги. Когда клинок касался металлических деталей полковничьего экзоскелета, мою руку ощутимо дёргало, словно я схватился за оголённый провод. Удержать рукоять ножа стоило мне немалых усилий. Даже когда я отпрыгнул, разорвав контакт, пальцы продолжали зудеть, словно под кожу забрались тысячи мелких насекомых.
Фон Вольг взревел ещё громче и яростнее, хотя казалось бы, куда уж дальше. Но у него вышло. А вот удар нанёс уже медленнее — и это был мой шанс!
Не став уклоняться, я отбил его руку в сторону, сморщившись от мелких разрядов тока. Крутанувшись на месте, я изо всех сил врезал фон Вольгу в грудь ногой. Прямой удар, усиленный движением всего тела. Даже такой могучий человек, как полковник, покачнулся, пропустив его. А я развил успех. Вновь упал, почти распластавшись по полу, провёл подсечку, но фон Вольг успел убрать ногу. Прыгнул, прямо с пола вперёд, вскидываясь всем телом, будто атакующая змея. Нож нацелен в бедро — фон Вольг увидел это, закрылся, приподняв ногу, и лишил себя подвижности. На краткое мгновение, но мне его хватило. Кулак левой руки врезался полковнику под дых — фон Вольг отшатнулся, ловя ртом воздух. Я перехватил нож и ударил врага в основание шеи. Мне почти удалось достать его. Фон Вольг двинулся в сторону всем корпусом, и мой нож намертво прилип в металлической детали его экзоскелета, идущей вдоль ключицы.
Мы замерли вплотную друг к другу. Я не успел отпустить нож, пальцы свело судорогой от пробежавшего по руке разряда электротока. Фон Вольг уже без всяких усмешек ударил меня лбом в лицо. И на сей раз я не успел убрать голову. Под черепом словно граната взорвалась. Я откинулся назад, чувствуя, как по лицу течёт небольшая, тёплая речка крови. Правый глаз почти перестал что-либо видеть — его затянуло багровой пеленой. Фон Вольг впечатал кулак мне под рёбра, и я практически повис на его руке. Боковым в голову он бросил меня на пол, будто я тряпичная кукла — марионетка с перерезанными ниточками. Я растянулся на бетоне, одним глазом наблюдая за врагом. Фон Вольг вскинул ногу, чтобы покончить со мной, растоптав мою голову. Я едва успел откатиться в сторону — каблук его сапога врезался в пол. Фон Вольг развернулся и пнул меня под рёбра с такой силой, что я покатился дальше, пока не остановился, ударившись спиной обо что-то.
Нащупав опору, я кое-как сумел сесть. Фон Вольг надвигался на меня с обыкновенной своей неспешностью. Я был повержен, безоружен и не представлял для него опасности.
— Жаль, что придётся убить тебя быстро, наёмник, — произнёс он, занося ногу для нового удара. — Ты бы протянул в бочке дольше старика Гранина.
Опустить сапог на мою голову фон Вольг не успел — дюжина выстрелов прозвучала так быстро, что слилась в одно тарахтение. Когда хотел, Оцелотти мог стрелять со скоростью ручного пулемёта, стремительно опустошая барабаны обоих револьверов. Фон Вольг даже не обратил внимания на пули, отлетающие в разные стороны, остановленные защитным полем его экзоскелета. Но тут поле вспыхнуло, что-то заискрило у полковника за спиной, и он повалился ничком на пол рядом со мной. Примагнитившийся к его ключице нож со звоном упал в считанных дюймах от моей руки.
Собрав все силы, что ещё остались, я рванулся к оружию. Как только пальцы сомкнулись на рукояти, я прыгнул вперёд, толком не поднявшись с пола. Перехватив нож обеими руками, я всадил его в поясницу полковника. Туда, откуда вылетали искры, прожигающие ткань гимнастёрки. Клинок ударился во что-то металлическое — фон Вольг зарычал нечеловеческим голосом. Но это не остановило меня — я ударил снова, а потом ещё раз. Фон Вольга били корчи, экзоскелет содрогался, как будто живя собственной жизнью. Новый удар — и ткань гимнастёрки загорелась. Экзоскелет дёрнул тело фон Вольга в последней судороге и отключился. Полковник остался лежать на полу, не в силах пошевелить и пальцем.
