Собравшись с силами, я направился к ближайшему зданию, чтобы найти укрытие там. С каждым шагом я чувствовал себя всё лучше, кровь разбегалась по затёкшему, пока лежал без сознания, телу. А двигаться мне приходилось очень быстро, потому что командный пункт находился на небольшой пустой площади, которая отлично простреливалась. И бой вокруг шёл нешуточный.

Вагрийцы в серо-стальных шинелях наседали на двух отступавших под огнём их лучевых винтовок шагателей. Неуклюжие детища покойного профессора Гранина не могли противостоять укрывающимся в обломках зданий и завалах бородачам. А лучи ручных винтовок северян легко резали броню шагающих боевых машин. Одна из них уже лишилась пулемётов, крепившихся к корпусу справа. Вторая же сильно припадала на левую ногу, и только невероятное мастерство пилота не позволяло ей завалиться на землю.

Пока шла эта схватка, на меня никто не обращал внимания, чем я не преминул воспользоваться. Короткими перебежками от одного укрытия до другого я перемещался к уцелевшему зданию. Очень надеюсь, что из него можно попасть в подземелье, и даже если меня снова накроет траншейный синдром, другого способа выбраться с Фабрики просто не осталось.

Рухнув в очередное укрытие, откуда оставалась всего пара бросков до двери нужного мне здания, я понял, что судьба снова решила подшутить надо мной. За грудой бетонных балок и кусков кирпича, бывших прежде наблюдательной вышкой или чем-то в таком духе, уже сидели трое северян. У всех троих были здоровенные винтовки, от прикладов которых толстые провода тянулись к ранцам за спиной, отчего бойцы казались сутулящимися горбунами. Они как раз готовились открыть огонь по ничего не подозревающему шагателю.

Они только начали разворачиваться в мою сторону, когда я уже оказался среди них. Не выпрямляясь, чтобы не высунуться из укрытия, я всадил нож первому вагрийцу в горло. Светлая борода его окрасилась кровью. Я тут же толкнул бойца на его товарищей, используя его как ещё живой щит. Самый крупный из врагов легко отбросил умирающего в сторону одной рукой, но перехватить оружие уже не успел. Припав на колено, я подрезал ему сухожилие на ноге, чиркнув ножом выше голенища сапога. Северянин взвыл от боли и упал рядом со мной. Я тут же всадил ему клинок под подбородок. Борода мешала, конечно, но удар у меня поставлен хорошо, и я сумел прикончить врага сразу.

Третий вагриец, увидев, что все его товарищи мертвы, направил меня своё оружие. Ему нечего было беспокоиться о «дружественном огне», он хотел лишь прикончить меня. Я видел это в его ледяном взгляде.

Чудом я успел ногой отбить в сторону ствол винтовки — три синих луча ушли вправо, оставив после себя выжженную полосу в земле. Их мощи вполне хватило бы, чтобы разрезать меня напополам. Перекатившись, я оказался прямо под ногами у северянина. Восходящим ударом я распластал ему икру и бедро — по серо-стальному сукну шинели и штанам расплылось большое тёмное пятно крови. Вагриец попытался ударить меня своим оружием, но я снова опередил его. Нож резанул неосторожно подставленные пальцы, легко отделив четыре от ладони. Северянин зарычал от боли и выронил винтовку. Я встал на ноги, и мы с ним оказались почти одного роста. Наши глаза разделяли считанные дюймы. Я видел во взгляде врага всё ту же ненависть. Он рванулся ко мне, попытавшись укусить, прямо как я совсем недавно. Но в отличие от беспечного Рыкова, я был готов к чему-то подобному. Клинок моего ножа вошёл в рот врага, противно проскрипев по зубам. Я надавил изо всех сил, и оружие с хрустом ушло глубже. Вагриец дёрнулся и начал оседать. Я выдернул нож у него изо рта и тут же бросился прочь, меняя укрытие. После вспышки тройного синего луча его уже никак нельзя было считать даже относительно безопасным.

Так оно и оказалось. Один из шагателей довольно ловко развернулся и дал длинную очередь из спаренных крупнокалиберных пулемётов. Пули и осколки отбитого попаданиями бетона разлетелись во все стороны. Укрывайся я там, мне бы хорошенько досталось. Однако я уже бежал к следующему укрытию. Пилот шагателя заметил меня и продолжил вести огонь, перемещая стволы оружия дальше. Боезапас, похоже, у него был едва ли не неисчерпаемый, и мне пришлось нестись сломя голову, позабыв обо всех укрытиях, лишь бы опередить врезающиеся в землю пули. Пилот шагателя буквально перепахивал её за моей спиной, так что я не обольщался насчёт того, что станется со мной, если окажусь недостаточно расторопен.

Выручили меня северяне — шесть знакомых уже синих лучей врезались в бок отвлекшегося шагателя. Тот покачнулся, внутри что-то сдетонировало, и корпус его распустился кошмарным стальным цветком.

Я же прокатился по земле последние футы до двери в уцелевшее здание и нырнул туда, пока меня ещё кто-нибудь не заметил.

Внутри было удивительно тихо после лязга и грохота, царивших снаружи. Я присел на земляной пол, переводя дух. Здание оказалось большим гаражом, где рядами стояли грузовики с тентами на кузовах. Никакого спуска в подземелья отсюда быть не могло. Я тихо выругался, поднимаясь на ноги. Лезть обратно в мясорубку, творящуюся снаружи, у меня не было никакого желания. А потому я решил первым дело как следует обыскать гараж. Ничего примечательного — одинаковые грузовики в три ряда. Стоят так, что выехать может любой, остальные ему никак не помешают. Кроме двери, через которую я попал в гараж, есть ещё большие ворота. Вели они в противоположную от места сражения шагателей с северянами сторону. Хоть что-то хорошее есть в этой ситуации.

Пока шёл мимо грузовиков, в одном, как мне показалось, подозрительно дёрнулся тент. Как будто изнутри кто-то пытался следить за мной, не высовываясь при этом наружу. В первый раз я прошёл мимо, но потом решил-таки проверить подозрительную машину. Намеренно подошёл к нему сначала со стороны кабины, внимательно прислушиваясь. Из кузова не раздалось ни звука, но я всё-таки нырнул под днище, прополз по земле и, вскочив на ноги, одним движением запрыгнул внутрь. В кузове действительно скрывался человек — вот только никакой опасности он не представлял. Худощавый парень в тёплой одежде и очках на носу жался к дальнему концу кузова, выставив руки перед собой.

Он лопотал что-то не то на руславийском, не то на языке северян, я так и не понял, и всем своим видом показывал свою беспомощность и отсутствие опасности.

— Спокойно, — произнёс я на экуменике. — Никто тебя убивать не собирается. Ты говоришь на нормальном языке?

— Да, — кивнул очкарик. — Говорю. Хорошо, что вы говорите на экуменике, на местном наречии я знаю едва ли десяток слов.

— Это на десять слов больше моего словарного запаса в руславийском, — пошутил я, чтобы разрядить обстановку. — Ты кто такой и что делаешь здесь?

— Меня зовут Хидео, я инженер, — ответил он. — Я родом… издалека.

Имя было знакомо, очень знакомо. И я тут же оказался рядом с очкариком, прижав лезвие ножа к его горлу.

— Знаю я, откуда ты родом, — проговорил я. — Мне про тебя рассказали.

— Та альвийка, — казалось, Хидео ничуть не напуган моими действиями, — я сразу понял, что она непроста. В Руславии трудно найти кого-то из нашего народа, любого из наших народов.

— Так что ты тут делаешь, Хидео из народа ши?

Чтобы развеять все сомнения относительно моей осведомлённости, я намерено обратился к нему так, как принято у него на родине. По крайней мере, я считал, что так обращаются друг к другу эльфы с островов Шиппон.

— Прятался, — развёл руками насколько смог в моей хватке Хидео. — Когда началась драка, я находился неподалёку от этого гаража и решил пересидеть здесь, пока идёт бой. Гараж не то место, которое будут проверять в первую очередь победители, кем бы они ни были.

Мысль верная — что может быть скучнее гаража, набитого одинаковыми грузовиками. Максимум при обыске сунут нос в парочку кузовов, поймут, что ничего тут нет, и уберутся дальше. Когда же дойдут руки до детальной проверки, у Хидео будет сотня шансов унести ноги.

— Ты имел отношение к мана-бомбе? — Хидео не стал ничего говорить в ответ, только утвердительно кивнул. — Где она сейчас?