На часах было без четверти восемь, когда Герман вернулся домой. Глядя на то, как его встречает любимая женщина, он в очередной раз подумал, как ему повезло.
– Привет, солнце! – поприветствовал он Киру.
– Привет, проходи, – ответила она, убирая бутылку шампанского в холодильник, – как твой день сегодня?
Герман ополоснул руки и присел за стол.
– Как белка в колесе, – выдохнул он и посадил Киру себе на колени, – устал…
– Моя ты радость, устал, – Кира нежно погладила супруга по волосам и встала, чтобы подать ужин. Однако Герман тут же перехватил инициативу:
– Сядь, пожалуйста, и так ты весь день на ногах!
Мрачные воспоминания Киры рассеялись, словно дым, и она пододвинула к себе тарелку с мармеладом и солеными помидорами.
– Начинаааается, – рассмеялся Громов, глядя на «бутерброд», сотворенный супругой, – ну хоть гудрон не ешь, уже хорошо!
– Гудрон? – вопросительно посмотрела на него Кира, – Кто сказал «гудрон»? Несите сюда пласт!
Поздним вечером супруги стояли у окна и наблюдали, как кто-то запускает салют. По телевизору президент снова вещал что-то о трудностях, которые удалось преодолеть и о том, что следующий год, конечно, будет лучше предыдущего.
Под бой курантов комнату наполнил звон бокалов, оповещающий о начале нового этапа в жизни Громовых.
Глава 7.
Между тем, нельзя было сказать, что беременность сильно красила Киру.
За эти несколько недель она изрядно поправилась и даже подумывала слегка обновить гардероб. К тому же внезапно началась аллергия на всю косметику, и потому Громова совсем перестала краситься.
Гормональный сбой делал своё дело, и в какой-то момент Киру начали одолевать сомнения – а любит ли её Громов на самом деле?
Ведь одно дело – добиваться внимания красивой женщины, и совсем другое – каждый день быть с человеком, таким, какой он есть. Тем более рядом с беременной, у которой то одно, то другое, то третье.
Реальных поводов к подозрениям не было, но Кира мастерски накручивала себя и оттого часто расстраивалась. Совершенно некстати её стали одолевать головные боли, и теперь она всё чаще проводила время на диване, пока Громов хлопотал по хозяйству.
Хоть Кира и прикидывалась, что всё нормально, в душе у неё всё так же царило смятение. Новая жизнь была совсем не за горами, но Громова совершенно не представляла, что её ждёт. Её окончательно доканало самочувствие. Хотелось только лежать и плевать в потолок.
Нельзя было сказать, что Громова это полностью устраивало. Он всё-таки так же, как и Аверин, придерживался традиционных взглядов на ведение быта, а потому был неприятно удивлен, что его супруга так запросто сложила с себя полномочия по поддержке домашнего очага.
Конечно, он понимал, что это, скорее всего, временное явление. Да и готовил Герман весьма недурно, а некоторые блюда так вообще заслужили особое место в домашнем меню Громовых.
Однако он подметил, что местами Кира стала его раздражать.
В этот день они праздновали 9 лет со дня встречи.
– Ну, за тебя! – поднял свой бокал Громов и выпил, даже не глядя в сторону супруги.
«Что происходит? Что со мной не так? Бррр…не могу на неё такую смотреть… а что, если? Да нет, глупости, не может же она такой остаться на всю жизнь?»
Кира заметила этот взгляд и потупила взор.
«Конечно, это раньше я была вся такая недоступная красотка… а теперь беременность… да ещё эти проблемы со здоровьем… чёрт, надо что-то с этим делать…»
Знакомое чувство поселилось в душе Громовой.
Она вдруг вспомнила, как много лет назад Аверин точно так же, с ноткой омерзения, смотрел на её расплывшуюся от гормонального сбоя фигуру и не стеснялся высказываться, откровенно сравнивая жену с Ангелиной.
– Чего ты добиваешься?
– Ничего. Просто то, что я вижу – это трэш. Как можно было так себя запустить вообще? Да твоим пузом укрыться можно нам обоим.
– Обеим, – поправила Аверина Кира, – потому что ты ведешь себя, как баба!
– Чтоооо? – возмутившись, Аверин с размаху бросил обручальное кольцо об пол и вышел из комнаты, хлопнув дверью.
– Кретин, – тяжело вздохнула Кира, подбирая украшение и аккуратно складывая его в шкатулку, – господи, дай мне мозгов, а?
Впрочем, Господь услышал Киру весьма нетривиальным образом – и буквально через месяц она убедилась, что отношения Аверина и Ангелины – вовсе не плод её больного воображения.
Из пучины воспоминаний Киру вырвал настойчивый звонок мобильника. Звонила Лекса:
– С годовщиной вас, солнышки! Мы заедем вечером!
– Ок, дорогая! Ждем.
Кира повернулась к Громову:
– Лекса звонила, скоро приедут.
– Да, я слышал.
– Что-то не так?
Громов потёр переносицу, затем поставил бокал на стол и притянул Киру ближе к себе. Обнимая супругу, он вдруг почувствовал, как колотится её сердце. Внезапно на него обрушилась целая волна нежности.
«Гера, ты кретин. Такое счастье – всё то, что у нас сейчас происходит. Нашёл, к чему придираться!»
– Всё так, солнце, извини меня, – с этими словами он нежно поцеловал её в губы, – спасибо, что девять лет назад ты приехала отмечать день рождения к ребятам! Подожди-ка…
С этими словами Герман исчез в комнате, откуда вернулся с маленькой атласной коробкой в руках.
– С днём рождения, солнышко! Ты что, думала, что я забыл?
– Ну, честно говоря, да, – потупив взор, ответила Громова.
– Какие глупости, – с этими словами Герман надел на руку возлюбленной симпатичное колечко. – Нравится?
– Очень! – Кира оценивающе посмотрела на украшение.
«Миленькое. Дорогое, наверное…»
В тот день больше никто ничего не выяснял. Позже приехали Алекса и Петр, и ребята продолжили празднование в кругу друзей.
Мужчины, как и девять лет назад, травили анекдоты, а Лекса рассказывала Кире о прелестях материнства, тем самым стараясь успокоить и развеять страхи своей подруги.
Глава 8.
Прошло ещё несколько месяцев.
Холода отступали, уступая дорогу первому теплому весеннему солнцу. На дворе стоял апрель, и настроение у Киры было романтичным, как всегда бывало в это время года.
Она и представить не могла, что эта весна перевернет всё с ног на голову.
В один прекрасный день Громова по обыкновению заварила себе чай и нарезала мясо для бутербродов. В какой-то момент её отвлек шум за окном.
Когда она снова вернулась к нарезке, в голове отчетливо вертелась мысль, что с мясом что-то не так. Откуда взялась мысль, Кира так и не поняла, но с ужасом обнаружила – она совершенно не помнила, что случилось буквально пять минут назад.
«А вдруг…»
Куча бредовых мыслей вертелись в голове беременной Киры, которые пугали её и стопорили от самых обычных вещей.
С того самого дня ситуация с памятью начала резко ухудшаться. Громову Кира пока ничего не говорила, но он почувствовал, что с его любимой что-то не так.
В один прекрасный день он всё-таки заподозрил неладное. Приготовив завтрак, Герман заварил им чай. Накрыв на стол, он позвал любимую к столу, а сам тем временем решил переодеть футболку.
Когда вернулся – застал свою супругу в полнейшей растерянности. На столе расположились четыре кружки с чаем.
– Мы ждём кого-то? – удивленно вскинув брови, поинтересовался он.
– Нет… – потупив взор, Кира поглаживала живот, – я.. просто забыла, что чай уже заварен… а теперь мне кажется, что я его посолила…
– Что? – Герман в недоумении смотрел на любимую. Затем он взял кружку и сделал большой глоток чая. – Нет, ты вообще ничего не добавляла. Чай несладкий и не солёный. Успокойся, пожалуйста. Сядь.
«Вот так номер! Это что ещё за история?! С чего бы ей вдруг иметь проблемы с памятью?!»
Новое положение дел пугало Громова, однако он старался не подавать виду, чтобы случайно не обидеть Киру.
Кира смотрела в окно и думала о том, что беременность пугает её всё больше, несмотря на заверения родных и друзей о том, что это – самый чудесный период в жизни каждой женщины.
