Лич поднял усталый взгляд.

Какой жалкий… Это ощущения Гермионы? Том был удивлён, почувствовав презрение… не своё.

— Что? — просто спросил он.

— Какого хрена ваш Отдел, совсем никак не относящийся к Отделу образования, влезает в Бюро патентов со своими правками в стандарты? Я узнавала, Кэрроу не имеет к этому никакого отношения.

Ведьма кипит от злости.

Лич скрестил руки на груди.

— Гермиона, остынь, — говорит он таким тоном, словно объясняет прописные истины, — приют должен соответствовать международным стандартам…

— Ч-что? — она заикается от гнева; на кончиках пальцев потрескивает статический заряд.

— Раз Министерство вас финансирует…

— Засуньте своё финансирование…

Он громко хлопает ладонями по столу…

Том переходит к другому воспоминанию, но ничего особенного в нём нет — теперь они обязаны пустить проверку из Отдела магических перемещений, чтобы те убедились, что там нет незаконных точек для трансгрессии… Какая глупость.

— Гермиона, — устало тянет Лич.

— Мисс Грейнджер, — поправляет его ведьма, злясь. — Объясните мне, мистер Лич, почему ваш Отдел суёт нос в работу остальных подразделений?

Маг хмуро усмехается.

— Я должен отчитываться перед вами, мисс Грейнджер? — насмешливо обращается он.

Гермиона захлёбывается от злости. Она в два шага преодолевает расстояние до его стола и склоняется к нему:

— Нет, не должен, я и так прекрасно понимаю, кто давит на тебя, мистер Лич. Меня просто поражает, почему ты настолько жалок, — Том ощутил, что она сразу же жалеет о своих словах. — Будьте добры, предоставить список подразделений разом, чтобы я не бегала по Министерству, исправляя каждую запятую, которая не вписывается в ваши сраные стандарты!

Риддл почувствовал сильное давление в области висков за секунду до того, как его вышвырнуло.

Гермиона смотрела на него расширившимися от ужаса и удивления глазами. В эмоциях, витающих в её взгляде, было что-то сложное, но Риддл не успел их полностью проанализировать.

Щёку резко обожгло. Гермиона ударила его. Она замахнулась второй раз, но Том перехватил её запястье. Поморщившись от боли, она резко села и буквально прыгнула на него, заваливая на пол и наваливаясь сверху. Грейнджер выбила обе палочки из его руки и больно пихнула ногой по рёбрам. Риддл еле успел остановить стремительно приближающийся к лицу кулак.

— Сукин сын, — прохрипела она; связки были сорваны после пытки, лицо мокрое от слёз и какая-то неженская - можно сказать, нечеловеческая - сила в руках - что странно, учитывая то, сколько он держал её под круциатусом. — Я тебя убью.

Том, сгруппировавшись, перекатился набок, крепко держа её руки и прижимая спиной к себе, всё ещё достаточно удивлённый происходящим. Гермиона пихалась ногами, но особого результата это не приносило. Внезапно она подалась вперёд, а затем, сменив направление, ударила затылком; Риддл скорее почувствовал, чем услышал, хруст переносицы. Во рту мгновенно появился металлический привкус. Гермионе этого показалось недостаточно. Вырвав руки из ослабевшей хватки, она резко развернулась, и таки ударила его кулаком в челюсть. Резко подскочив, она схватила палочку и направила её на Тома.

Он медленно сел, не сводя с неё глаз и ожидая, какое заклинание она в него бросит. Можно сказать, он даже хотел этого.

Тёмную комнату озарило волшебное бледно голубое сияние орла, сотканного из миллиона звёзд. Он появился из ниоткуда, заставляя тени расступиться к стенам.

— Гермиона, всё в порядке?

Голос Гектора.

Грейнджер моргнула. Моргнула ещё раз.

Судя по всему, сэр Гектор почувствовал, что наследнице нанесён физический вред - он наложил следящее заклинание на наследницу после того, как на неё напала Блэк.

Гермиона молча взмахнула палочкой, и перед ней материализовалась такая же прекрасная, как и уже исчезнувший орёл, выдра, смотрящая хозяйке прямо в глаза. А потом она испарилась. Ведьма бросила на Тома взгляд полный презрения и раздражения.

Том молчал.

Она фыркнула и вышла из зала.

***

Гермиона обнаружилась в гостиной, обложенная кучей зелий, без мантии, в одном бюстгальтере, а в углу стоял буфет, защиту которого она и взломала, достав оттуда все снадобья. Она, молча, не поднимая глаз, отлевитировала Тому заживляющую мазь. Ведьму всё ещё потряхивало после его фирменного круциатуса. Долохова не было.

Риддл, наколдовав зеркало, нанёс мазь на переносицу, лоб и скулу. Он молча подошёл к ней и, призвав с пола флакон, начал наносить толстым слоем зелье на ссадины и порезы, удивляясь количеству шрамов на её коже. Он не замечал их во время секса. Неужели она поддерживала косметические чары всё время, когда они были вместе? По этой ли причине она не остаётся ночевать?

Гермиона наносила мазь на сбитый, сочащийся кровью, локоть левой руки, судорожно вздыхая, когда пальцы касались раны. Том увидел на предплечье правой руки шрам, складывающийся в надпись и его брови поползли вверх, когда он всё же прочёл то, что там написано. Он грубо схватил её.

— Что это? — холодно спросил Риддл.

Грейнджер некоторое время молчала, по-видимому, смотря туда же, куда и он, — Том не видел её лица, но мог ясно представить выражение, отобразившееся на нём. Она взяла палочку левой рукой и шрам исчез. А вместе с ним и все следы на спине.

— Гермиона, — почти прорычал он.

Ведьма резко развернулась, оттолкнув его грудь ладонями, и посмотрела прямо в глаза. Он успел заметить боль, прежде чем её взгляд стал ясным и глубоким, как озеро в полдень - она подняла окклюментные щиты.

— Используй легиллименцию, — сухо бросила она, усмехаясь, — это привычнее для тебя.

Том покачал головой.

— Мне жаль…

— НЕ надо. Говорить о том, что тебе жаль. Я знаю, что это не так, — резко сказала она, отворачиваясь. — Чер! — эльф появился перед ней; его и без того огромные глаза расширились от изумления. — Подготовь для меня гостевую комнату, пожалуйста, и подай чай с этим зельем, — она протянула ему мышечный релаксант; домовик, принимая флакон, прищурился на Тома. — И шоколад. Есть шоколад?

— Да, мисс Гермиона, всё будет сделано, — он поклонился и исчез, не дожидаясь её благодарности.

— Я не собираюсь идти к Гектору в таком виде, — сказала она воздуху перед собой; её голос был свободен от эмоций, спрятанных за стеной окклюменции.

Риддл, не говоря ни слова, отошёл от ведьмы и упал в кресло, анализируя произошедшее. Кажется, он не сдержался. Снова.

После того, как Гермиона закончила себя лечить, она трансфигурировала из воздуха свободное кресло в бархатной красной обивке и с золотой тесьмой, сделав его мягким, с подставкой для ног, и села. Пока она размешивала сливки в чае, ложка несколько раз со звоном ударилась о стенки, а сама жидкость выплеснулась на её брюки, но девушка, кажется, этого даже не почувствовала. Подрагивающими руками, она рваными движениями подносила кружку к губам, стараясь расслабить непроизвольно напрягающиеся мышцы.

В гостиную вошёл Долохов. Стоит отдать ему должное, он умело продемонстрировал безразличие к практически нагой ведьме, лишь взял пустую кружку с подноса, стоящего на столике возле неё, сделал чай, бросив в перерыве несколько диагностических заклинаний на Гермиону - она поморщилась от пощипывания магии на её коже, - и, удовлетворённый результатом, упал на диван.

— Непорядки в раю? — поинтересовался он, и взгляды обоих волшебников скрестились на нём, испепеляя мужчину.

— Поспорили из-за книги, — мрачно пошутила Гермиона.

— В вашем стиле, — в тон ей ответил Долохов и бросил на Риддла осуждающий взгляд.

Том знал, что Антонин хорошо относится к Гермионе. И он, несомненно, уже жалел о том, что оставил девушку наедине с Томом. Плюсов не добавляло и то, что они с Абраксасом предупреждали Риддла о том, что не стоит действовать сгоряча. А учитывая ту историю Долохова, когда он заступился за маглу, всё происходящее он ещё и, наверняка, принимает на свой счёт. Долохов порой превращался в настоящего гриффиндорца, стремясь защищать тех, кто слабее, а Гермиону он определённо считал таковой. Риддл не был с ним согласен, но делиться своими мыслями на этот счёт он не стал.