Звонят из «инфекции». Ребенок с подозрением на менингит. Сгребаюсь и рысью бегу в отдельно стоящий домик. В боксе переодеваюсь в «местные» халат, тапочки и колпачок.

Семь лет. Менингеальные симптомы очевидные. Нужна спинномозговая пункция. Во-первых, чтобы сбросить давление ликвора и снизить угрозу запредельного отека мозга, во-вторых, чтобы абсолютно точно определить возбудителя и соответственно назначить лечение. Дежурный инфекционист – пожилая женщина, просидевшая всю жизнь в поликлинике. При слове «пункция» начинает откровенно мандражировать.

– Давайте вызывать реаниматологов! Или заведующую отделением…

– Зачем?!

– Пункция же!!!

– И что? Сами сделаем.

– Я… Я не умею… А вы… это ответственность… и достаточно серьезная процедура… Я не могу…

– Зато я умею и могу. Готовьте процедурную и набор для пункции. Я пошел мыться.

Тетка идет следом и что-то уныло бубнит. Ловлю обрывок фразы «… согласие родителей…»

– Вы что?! Какое согласие? На что? На процедуру, необходимую для сохранения жизненных функций?! Кто такой бред выдумал? Вы сами? Или настолько охота сбросить с себя ответственность?! Ну так и не волнуйтесь. Напишу в «истории», что принял решение единолично, сам провел пункцию и отвечаю за последствия. А теперь уйдите и не мешайте…

Зареванная мордашка. Увидел меня в маске – и взвыл с новой силой.

– Малыш! Смотри на меня. Я тебе сделаю укольчик. В спинку. Будет больно, но немножко. И сразу станет полегче. Головка не будет так болеть. Понимаешь, зайка? Потерпи только секундочку. Тебе пальчик кололи сегодня? Кровь брали на анализ?

– Ы-ы-ы… да-а-а!!!

– Так вот. Больнее, чем было, – не будет! Обещаю! Будешь чувствовать, как я тебя в спинку толкаю, но сильной боли не будет. Потерпишь? Договорились?

Слезы-сопли, но отбиваться, похоже, не будет.

– Давай, герой! Ложись на бочок. Свернись калачиком, как кошечка-собачка! Выгни спинку ко мне… Ай молодец! Ай хорошо! Правильно лег, правильно выгнулся! Наверное, у самого собачка есть? Видел, как она спать ложится, да? Не бойся, не бойся – это я спинку помажу… чтобы чистая была и красивая…

Забалтываю пацана, а сам жестами описываю последовательность подаваемых инструментов…

– Ну вот, теперь я тебя уколю. Немножко. Как пчелка. Только уколю, и сразу перестанет быть больно. Ладно?

Очень важно, чтобы мальчишечка не рванулся от первого укола, потом начнет действовать новокаин – и уже не будет такой чувствительности.

– Так что? Колем?!

Специально держу паузу. Ребенок решает, что, видимо, укол уже состоялся, и слегка расслабляется, в этот момент я быстро накалываю кожу и одним толчком создаю «лимонную корочку» – участок кожи, пропитанный новокаином. Мальчишка вякает, но чувствует, что боли уже нет, и относительно успокаивается. Продолжаю ворковать, особо даже не задумываясь о содержании своей болтовни. Ребенок лежит спокойно. Сопровождаю каждое свое действие предупреждением, и он уже спокойно воспринимает мои манипуляции. Ответственный момент. Пошла пункционная игла. Одно препятствие, второе… Закрываю глаза. Все внимание на кончиках пальцев и еле слышимой вибрации, когда игла проникает через оболочки. Наконец, чувство «коридора» – игла вошла в просвет оболочек, окружающих спинной мозг. На этом уровне в месте пункции самого мозга уже нет, там проходят спинномозговые нервы. Поэтому разные «желтые» бредни о том, что «после пункции отказали ноги или вообще парализовало человека» – бред сивой кобылы. Народ и недобросовестные журналюги путают причину со следствием. Ведь здоровому человеку пункцию не делают, только по жестким показаниям, при признаках травмы или другом поражении головного мозга. А само заболевание может вполне вызвать все вышеописанные осложнения.

…Забираем необходимое количество ликвора, меряем давление. Ухожу иглой. Тампон. Пластырь. Все. Мальчишка в ответ на мое бодрое кваканье улыбается. Ловлю себя на том, что только сейчас начинаю дышать полной грудью. Делаю подробную запись в истории болезни и быстро ухожу. Неприятно смотреть на врачицу, которая пытается что-то вставить в свое оправдание.

Уже стемнело. Иду по тропинке между корпусами и с наслаждением вдыхаю лесной дух. Просто чудо!!! С каждым вздохом чувствую, как отступает усталость и свежеет голова. Вот и наш корпус, своим ключом открываю запасной вход и поднимаюсь в отделение. Спугиваю на лестнице несколько парочек. Шугаются. Гинекологи «своих» – то весьма жестко гоняют. Потом признают во мне невропатолога и уже веселее здороваются. Мне без разницы. Лишь бы не курили. Иначе сдохнуть можно – все тянет вверх по лестнице прямо к нам. В отделении две девицы успевают состроить глазки и принять максимально возможное для больничного халатика кокетливое положение. «Ню-ню! Сегодня не ваш день, яхонтовые. Орлы в гнездо не серуть!» Награждаю кокеток суровым «анатомирующим» взглядом и прохожу к себе в ординаторскую.

В открытом окне тихо шуршат сосны. Где-то вскрикнула птица – и снова «ш-ш-ш»… Легкий ветер пробирается меж ветвей, наливаясь ароматом и влагой. На стволах мелькнул синий отблеск. «Мигалка «скорой». Куда? Если влево повернет – в главный корпус, вправо – к нам… Тэ-э-эк… влево. Теперь ждем-с. Забренчит – не забренч… вот с-с-су-у-у…!!!»

– Да… Да, я. Что у вас там? Понял. Буду через пять минут…

Тихо пробираюсь по спящему отделению обратно… Вера поднимает голову от книги на посту.

– Как оно?

– Все нормально. Все спят.

– Новенькая?

– Просыпалась, помочилась хорошо. Более-менее спокойна. Я к ней заглядываю.

– Угу. Спасибо.

– Что-то еще?

– Звонила заведующая. Интересовалась, что и как.

– Тоже ясно… Что читаешь?

– Пикуля. Как пишет-то интересно!

– А где взяла?

– Свекровь на макулатуру выменяла.

– Ночные назначения есть?

– Галка в три часа пару уколов сделает.

– Ладно, я у себя…

В ординаторской присаживаюсь к столу и заполняю журнал дежурств. Снова перед глазами мелькают лица, тела, симптомы, диагнозы… Ткнул телевизор, тот отозвался злобным шипением и мельтешением точек на экране… «Елки зеленые – уже четвертый час! Какой сейчас телевизор…» Кто-то осторожно стучит в дверь.

– Да?! Входите!

– Доброй ночи, доктор!

В дверях пациент из третьей палаты. Тоже доктор из нашей больницы. «Прострелило» его в пояснице, когда ковырялся в своем гараже. Так и привезли… в позе «атакующего бабуина». Вроде выпрямился… Ходит, правда, еще наперекосяк. Спину бережет.

– Суета?

– Суета…

– У хирургов не был?

– Нет необходимости…

– Ко мне Жорка сегодня забегал. Журналы занес. Хочешь, принесу?

– Хочу, но не сейчас. Устал нынче чего-то…

– Ну да, я смотрю, ты как заводной сегодня летаешь… Много работы?

– Да чего-то в приемник волокут и волокут. И все в тему.

– Бывает.

– Бывает…

Посидели, помолчали каждый о своем… Я его понимаю, он сейчас тоже «дежурит»… вместе с Жоркой.

– Ладно, я пойду в койку. Может, и засну.

– Да и я попробую придремать. Может, дадут часик-другой…

Сажусь на диван и откидываюсь на его спинку. Наверное, надо снять халат, а то будет потом как пережеванннннннннннннн…

«Как здорово летать! Представляешь, я только что оттолкнулся от тропинки и вдруг, захлебнувшись радостным воплем, обнаружил, что вишу в воздухе!!! Здорово-то как!!! А вот если руками помахать, поплыть-погрести?! Лечу-у-у-у!!! Братцы, люди, человеки-и-и!!! Я лечу-у-у!!! Все выше, вот уже над деревьями, вот ноги поджал и нырнул под проводами… Лечу-у-у! Ка-а-а-кой класс, а?! Летаю, между прочим, достаточно быстро! И, что удивительно, не холодно. Лепота-а-а!!! А ну-ка, виражик! А еще один?! А вот «горку», «бочку» и приземление на краешек крыши университета… Обалдевшая ворона обморочно рассматривает меня, забыв про свой завтрак. Так-то, пернатая! Не одной тебе нынче летать! Опрокидываюсь с крыши и широким пологим виражом облетаю лесок между больницей и гостиницей. Притормаживаю прямо в воздухе и присаживаюсь на широкую ветку близко к вершине… Сижу, наслаждаясь новыми необыкновенными ощущениями… Суетливая белка не может удержаться от любопытства и подбирается поближе. Шевелит усами и носом и перетаптывается на месте, дергая пушистым хвостом. Наконец любопытство пересиливает, зверушка подскакивает поближе и… с неожиданной силой дергает за рукав! Ты чего, белка?! Обалдела?!»