— А в лекарствах? Вы ведь по первой специальности фармацевт, потом уже поменяли профессию, — я осторожно выведывал.

— Ой, да когда это было-то. Я ни разу не хотел променять музей на аптеку. Здесь мое место. Меня все знают, как искусствоведа, и никто не помнит фармацевтом.

Задал ему еще парочку щекотливых вопросов, директор, наверное, принял меня за дотошного парня Амелии. Сослался на важный звонок и бодренько поспешил удалиться.

Следующим пунктом встретился с братьями возле мастерской.

— Нам там точно нужно убирать?

— У тебя совесть есть братская?

Радовались работе близнецы.

— Не просто убирать, а тщательно. И не забывайте при этом, проверять его вещички. Вдруг чего нароем интересного.

Вот так и зашли к дяде Леше втроем, он пыхтел над подсвечниками.

— Заказ из антикварного магазина нужно им срочно. Все брось и выдай. А ничего, что слой бронзы сохнет два дня?

— Давайте я прикинусь вашим боссом и продлю срок работы на неделю? — предложил Евсей несчастному Леше.

— Ну попробуй, а то задолбали. И скажи, чтобы отстали от меня со своими самоварами. Им не больше пятидесяти лет, а от меня хотят, чтоб я состарил на двести. Завалили мне весь склад, где они набрали столько?

Дальше понесло его жаловаться, что не только восстанавливать старину, но и наоборот приводить в допотопный вид приходится. Только не на всем получается. Зато смекалистые продавцы таких товаров часто втирают покупателям, добавляя на столетия срок.

Евсей вышел с телефоном дяди в соседнюю комнату мастерской поговорить, заодно и перекинуть сможет звонки и контакты.

— Я представляю, как вам спится тяжело после таких напрягов от заказчиков, — посочувствовал я Леше. — Вы снотворное в таблетках или каплях принимаете? Говорят, что вышло что-то новое…

— Ну… я нечасто пью, — задумчиво протянул. — Бывает иногда, если совсем бессонница замучает.

— Понятно, дома держите на такой случай, — закивал я, словно сам такой же. — А название какое?

— Так сразу не вспомню. Тебе оно зачем? — и прищурился с цепким взглядом.

— Мне не зачем, это вот, брату надо, совсем ему не спится. Особенно по выходным.

Толкнул Гордея в бок.

— До четырех утра так точно, — подхватил брат, — Может и спал бы, так музыка, девочки, знакомый бармен на разливе.

— Ишь ты, чего мерещится, — поразился Леша.

Гордей вкратце свои ночные похождения по клубам расписал. По поводу четырех утра, это если сам просыпается, тоже таким был раньше, знаю всю программу.

— Вот что еще хотел у вас спросить, — возле выхода остановился, — Я знаю, что тема не по вашей теперешней работе, просто думаю, к кому обратиться. У нас в доме сигнализация вышла из строя. Вы же разбираетесь в электрике?

— Надо смотреть, но ты видел мой завал. Афродиту пообещал и сделаю, с другим приходи в следующем месяце.

Отмахнулся от меня и продолжил заниматься подсвечниками.

Мы переглянулись с братьями, они незаметно кивнули и остались на отработке в его мастерской.

Амелия оставалась дома, и мне очень захотелось услышать ее голос. Набрал номер и медленно двигался после мастерской вдоль домов к парковке.

— Плат, ты опять без меня смотался на расследование?

Ну вот, сейчас получу.

— Братьев отвел на работу, пусть Леше помогут.

— Только скажи, чтобы не трогали бюст Афродиты! Дайте донести до историка. Мама по телефону сегодня сказала, что у нее для меня есть сюрприииз. Догадываешься, какой?

Знакомство с новым папой. Догадался, конечно.

Собирался это озвучить, но остолбенел возле спорткара.

— Поймаю, руки оторву! — заорал я, взрываясь в момент.

— Не будь таким злым, историк хорошо относится к маме, — залепетала Амелия, не понимая причину моих зверских криков.

— Не до него сейчас, мне тачку разбили с предупреждением!

Я отключился.

И с ужасом рассматривал детальнее.

Разбито лобовое стекло, как будто битой постарались со всей дури.

На капоте выжжена надпись: «БЕРЕГИСЬ!»

Ну и к полному комплекту катастрофы — пробиты две шины на задних колесах.

О чем еще я могу догадаться, глядя на весь этот беспредел?

Отец мне скажет, что предупреждал, так и знал, что я нарвусь со слежкой.

Денег на ремонт не даст.

Вызову полицию — возвращаемся к предыдущему пункту — сразу сообщат отцу — вместо помощи, огребу и спорткара лишусь окончательно.

Вот же попал…

Во время ожидания эвакуатора я много чего думал, но главное знал. Кто-то хочет мне помешать с расследованием. И этот кто-то знал, где я нахожусь. Проследил за мной? Может и так. О том, что я приеду с братьями в мастерскую конкретно сейчас, в это время, точно знал только один человек. Тот, к кому мы, собственно, и ехали…

С тяжелым сердцем отправил с эвакуатором на временный отдых железного друга. Спорткар, держись там!

Распутаю расследование и тогда спокойно займусь ремонтом тачки. Отец уже не сможет помешать, ведь все решится. Кто бы знал, как я на это надеялся.

Созвонился с Гордеем и вкратце ввел его в подробности, но так, чтобы он не проявлял при реставраторе эмоций. Попросил искать в два раза тщательнее и проверить Лешину квартиру, он там как раз и живет на два этажа выше мастерской. Брат мне сообщил об одной из находок: в мастерской Леши ждет своей очереди на реставрацию шкатулка историка из нашего универа. По записям дяди Амелии совпадало, с тем самым, возлюбленным мамы.

Кем бы ни был вор, у него точно есть сообщники.

При ограблении музея камеры возле входа зафиксировали предположительно девушку в кепке. Заключение сделали по одежде. Но я-то знаком с маскировкой, поэтому только на вещи не полагаюсь.

Сразу домой не поехал, меня не оставляло ощущение, что я упускаю важную нить. Помчался в метро совсем в другом направлении. Вышел возле дома историка. У меня были к нему вопросы, которые лучше не обсуждать в универе.

— Платон, а ты с какого факультета? Ааа… парень Амелии? — переспросил он по телефону.

— С вами можно встретиться ненадолго, Яков Семенович?

— Подожди меня во дворе, я сейчас спущусь, — согласился без лишних вопросов.

Я остался ждать и прикидывать, как мне с ним себя правильнее вести. Яков Семенович значимое лицо в истории пропажи сундука. Его нельзя назвать безучастным, но на чьей он стороне, оставался большооой вопрос.

Мимо меня проехал велосипедист, после пострадавшего спорткара, я уже на всех оглядывался, потому и проследил за ним взглядом.

— Платон, берегись!!!

Это слово второй раз за день!

Голос историка услышал, реагировал на автомате. Не задумываясь, сразу отпрыгнул в сторону, не рассчитал от неожиданности, и даже свалился.

Но не один я приземлился на асфальт.

В том самом месте, где я стоял три секунды назад, с грохотом шмякнулся… самовар.

По размерам и тяжести, самовар переплюнет даже удар кирпича.

— Как ты? Не пострадал? — участливо запричитал препод, отряхивая мой грязный рукав.

— Выжил и хочу поймать того, кто самовары не жалеет, — ждать не собирался и помчался в подъезд, выкрикивая на ходу: — Вы видели, откуда летел самовар?

— С окна под крышей. Там никто не живет.

Историк пытался не отставать, но все же запыхался и двигался медленнее.

Вход на крышу оказался открытым. Здесь велись ремонтные работы и воняло краской. Повсюду валялись доски. И прямо посредине чердака стояли мешки с цементом.

Я даже в мешках порылся, весь покрываясь серым налетом и пылью. Ни одной живой души тут и в помине не было. Выйти из подъезда преступник или сообщник преступника не мог. Быстро спуститься с крыши тоже, я проверил.

Но у него оставалось время быстренько спуститься в одну из квартир.

— Так что ты хотел мне сказать? Почему приехал? — напомнил историк, когда мы вышли на улицу.

— Яков Семенович, вы часто делаете заказы у реставратора, дяди Амелии?