Вспоминаю, что слышал его несколько раз. В то время, когда она согревала мою постель. До выплаты долга её отцом и женишком. Тогда, да… Было такое. Пробирало насквозь. До мурашек. И вот опять…

Иду на звук этого голоса. Меня туда тянет. К ней тянет. К этой крохотной девчонке. Она перевернула мои мысли и чем-то зацепила. Не отпускает. Как бы ни старался вытравить из головы и из члена память о ней, не получается. Не получится, когда она сверкает своим телом. Округлившимся. Женственным. Сиськи становятся как две медовые дыньки. Такие кругленькие и сочные, с тугими вишенками сосков! Аррр… Кусать её хочется, валить на землю и трахать в узкую дырку до рассвета!

Но сейчас я просто хочу увидеть её. Почувствовать запах кожи и ощутить, как дёргается член в трусах. Если она смеётся, значит, довольна. Тем слаще будет иметь её ротик, заливая семенем.

Предвкушаю горячий горловой минет, но… налетаю с разбегу на спину лучшего друга. Будто на каменную стену!

Что он тут делает? Осман улыбается. Говорит что-то. Но я плохо понимаю, что он говорит. Меня пронзает ревностью и злостью! Прислушиваюсь.

— Я об этом позабочусь. Обещаю, — уверенным тоном произносит Осман, выпячивая грудь вперед и расправляю плечи.

Старый пень. Распетушился. Распустил хвост! Давно не видел, чтобы он так грудь выпячивал перед женским полом. Он же особенно женщинами не интересуется. Почти монах, снимает одну и ту же дырку вот уже лет пять. Трахает пару раз в неделю. Как будто уже теряет мужскую силу и интерес к сексу угасает. Но сейчас… Посмотри-ка.

— Что тут происходит?

Смех Алисы сразу же обрывается, а взгляд тухнет. Она сжимается в комок и испуганно смотрит на меня.

— Ничего. Я уже иду работать!

Алиса подскакивает и пытается прошмыгнуть мимо меня. Но я удерживаю её на месте.

— Да, останься, Алиса, — заявляет Осман.

— Кажется, ты берега попутал. Брат — цежу сквозь зубы.

— Остынь, брат, — в тон мне отвечает Осман. Но без злости. — Я всего лишь поговорил с твоей… хм… суррогатной матерью. Ты нагружаешь её тяжёлой работой. Она плачет. Бледная! Может и выкидыш случиться…

— Замолчи. Ты не врач! Нечего диагнозами кидаться.

— И не собираюсь! — Осман важно засовывает руки в карманы бордового пиджака, смотрит на меня очень важно. — Помнишь, ты был мне кое-что должен, Саид?

— Помню. Но не понимаю, к чему клонишь, Осман.

Напряжение становится в воздухе очень сильным. Как будто молния ударит и польётся ливень из пуль.

— Хочу услугу. Взамен. Обещаешь? Ты же мужик, слово держишь.

— Обещаю! — почти кричу. К чему этот непонятный разговор?! К тому же при Лисенке. — Что ты задумал, а?

— Ничего. Просто требую услугу. Которую ты пообещал исполнить, — напоминает Осман. — По-мужски пообещал, как авторитет. Сам знаешь, как относятся к болтунам…

— Не тяни кота за яйца. Что у тебя?

— Ничего особенного, — улыбается Осман. — Прошу за здоровье суррогатной матери. Пусть работает по полдня и чаще гуляет. На улице лето. Тепло. А она бледная, как будто в подвале сидит сутками напролёт.

Мой рот едва не распахивается. Челюсть отвисает, как у дебила. Он что… просит не за себя? Но за Алису?! Как такое возможно?!

— Ты пообещал, Саид! — хлопает меня по плечу Осман. — Мне пообещал. Другу.

— Я… выполню. Но у меня есть к тебе разговор. С глазу на глаз! — рычу, показывая пальцев в сторону дома. — Пошли!

— А я? — робко подаёт голос Алиса.

— А ты иди к себе. Отдыхай, — выплёвываю.

— Погуляй на свежем воздухе, — советует Осман. — Всего хорошего, Алиса.

— Спасибо! — радостно трезвонит, смотря на Османа, и упархивает, как беззаботная бабочка.

— На два слова, Осман! — рычу и, схватив друга за галстук — млять, выпендрился — тащу его за собой.

Захлопываю дверь так сильно, что все стёкла дребезжат в доме.

— Ты здесь никто.

— Никто? — грустно спрашивает Осман. — Никто или твой гость? Или ты забыл законы кавказского гостеприимства? Забыл свои корни?

— Нет! Я ничего не забыл. Но ты…. ты…

Подскакиваю к другу, хватая его за пиджак. Трясу, как мешок с картошкой.

— Не смей. Раздавать. Приказы. В моём. Доме! Не смей! — кричу ему в лицо.

— Дело в приказах?! Или дело в девчонке? Ты к ней неравнодушен, что ли?

Отшатываюсь от друга. Подлетаю к бару, наливая себе выпить. Залпом осушаю бокал. Глотку жжёт. Но сильнее жжёт от слов друга.

— Нет! Мне на неё плевать! — говорю спокойно.

Сердце в груди стучит барабаном. Ревность разъедает кровь как кислота.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Зол на друга. Как он посмел?!

— Но она беременна от тебя. Значит, был секс. Кажется, именно так дети появляются.

Он ещё типа шутник? Петросян на выход! Я бы его быстро заткнул двумя ударами. Но заставляю себя успокоиться.

Совсем нервы расшатались. Так и психом стать недолго.

— Ну да, я её трахал! Как залог. Обстоятельства так сложились, что я оставил этого ребёнка. Сам же знаешь… Какая ситуация была с Елизаветой.

— Знаю. Значит, на девушку тебе плевать, — повторяет Осман. — Знаешь, она напомнила чем-то мою жену. Такая же робкая кроха. Печально видеть, что она от работы загибается.

— Она не загибается! У неё лёгкая работа. Не нагружена. Я контролирую всё…

— Эх ты, дружище. Беременность — великое чудо. Им нужно наслаждаться, а не контролировать. Будь помягче. Прошу… О сыне своём подумай. Стрессы плохо сказываются на малыше. К тому жы те его разлучить с матерью хочешь, да?

Слова Османа — как будто падение метеорита на мою голову. Становится пусто и страшно. Из жизни вырывают кусок. Чего-то ценного. Дорогого. Ещё ничего не произошло, но в душе уже каменистая пустыня.

— Да, — подтверждаю.

Короткое слово. Но приходится прокашляться. Иначе вытолкнуть бы эти сраные две буквы не получилось.

— У нас договор.

— Хорошо, я тебя понял. Но и ты пойми — сыну нужен покой.

— Она хотела сбежать. Это наказание! — сжимаю кулаки. — И не смей перечить. Или я…

— Или ты нарушишь слово? Ты же мужик. Мужик слов на ветер не бросает. Кончай, Саид, воевать с девчонкой. Самому не смешно? — фыркает с превосходством.

Внезапно за окном мелькает силуэт Лисёнка. Осман разглядывает, не таясь. Взглядом приклеился.

— Выколю твои моргала, Осман. Мамой клянусь… Так и сделаю, — обещаю, бесясь от его пристального взгляда.

— Спокойнее, друг. Она же дитя. Мне в дочери годится. Ну… — гладит свою модную бородку с нитями седины. — Я уже старик для неё. Наверное… Не бери в голову. Я о тебе беспокоюсь. О твоём сыне, которого хочу подержать на руках. Своих не доведётся нянчить… — горестно вздыхает.

— Не вешай нос. Сейчас бабы любят постарше. Кругом сосок полно! — говорю, хлопнув Османа по плечу.

Его спокойная, но искрення речь убедила меня. Сколько лет я его знаю?! Кажется, что мы на один горшок в детском саду ходили! Только Осман постарше немного. Давно я его знаю. Ближе него только Тамик.

— Сосок много, блядей — ещё больше. Я не ради траха, а ради создания семьи женщину присматриваю. Пока, увы, не нашёл…

— Но ты в монахи не записывайся. Вдруг найдёшь ту самую и сноровку потеряешь? Хер тоже должен упражняться!

Хлопаю ладонью по сомкнутому кулаку, смеясь. Напряжение сходит в никуда.

В этот момент в комнате появляется Алиса. Заметив, как я хлопаю похабно, она краснеет и пошатывается на месте. Как будто в обморок хлопнуться собралась!

Да что с ней такое?!

— Можно я уйду к себе? Мне нездоровится… — шепчет едва слышно.

— Иди, — отправляю прочь.

— Спасибо, — шепчет. Боится на меня посмотреть.

Совсем я её зашугал. Такая бойкая была в начале. И где она?! Где Лиса? На её месте покорная и домашняя собачонка, даже не тявкает и кусать не пытается. Может упахивается так сильно, что даже и язычком не может нормально пошевелить, чтобы подерзить.