Осознав это, Наталь поначалу огорчилась, ведь большинству людей приятно чувствовать себя незаменимыми, и она не составляла исключения. Однако затем она решилась сказать Ахмаду Ванеевичу:

   - Мне кажется, будет лучше, если ты не будешь изображать, как сильно от меня зависишь.

   - Я не изображаю, - возразил тот. - Я действительно в тебе нуждаюсь: хотя бы в твоих советах.

   - Правда? - обрадовалась Наталь.

   - Конечно. Я ведь тоже человек и могу заблуждаться, а ты всех нас знаешь много лет и видишь со стороны, кто чего стоит.

   Наталь кивнула. Она поверила: он действительно так думает. Она теперь готова была поверить каждому его слову: она любила его теперь. Невозможно было жить с Таировым и не полюбить его.

   Не надо только думать, будто Наталь ничего не занимало, кроме душевных переживаний. Наоборот, как раз переживать-то ей было абсолютно некогда: она очень много работала в то время. Во-первых, никто не освобождал ее от должности тележурналистки. Во-вторых, в свободные от съемки дни она разыскивала и нашла вход в мастерскую Эльмара!

   К сожалению, Таиров снова оказался прав: в бумагах, которые там лежали, не было ни слова о звездных трассах, и увы, бесполезно было тратить силы на строительство звездолета: в ту точку космического пространства, куда улетел Эльмар, доступа по-прежнему не было. Это было столь очевидно, что когда Наталь сказала Таирову о находке мастерской, тот даже не смог выкроить время, чтобы побывать там. Как раз был самый пик продовольственного кризиса, и ему было не до космоса.

   А потом разразился скандал в Солнечном. Наталь всей душой сочувствовала жителям опасных районов, но еще больше она мучилась, глядя, как терзался Таиров. И она тоже сушила голову над проблемой: как накормить голодающих.

   - Интересно, возле Первыгорда успели посеять зерновые или эпидемия началась там раньше? - вдруг пришла ей в голову даже не мысль, а так, не имеющее практического применения предположение.

   Однако оказалось, что Таиров думает над тем же, потому что ответил он сразу же, не размышляя:

   - Успели: и зерновые, и часть овощей. А какие там сады возле Долинного! Жаль, что без ухода мало чего выросло. Слетать бы туда, посмотреть... Впрочем, бесполезно.

   - Но почему бесполезно?

   - Если узнают, откуда поступила пища - есть ее все равно никто не станет.

   - Но почему? Наоборот, то, что сохранилось под взглядом "зеленых", наверняка безопасно.

   - Вряд ли тебе удастся убедить в этом обывателя. У них свои предрассудки.

   - Пусть даже так. Но мы-то с тобой знаем, что пища из зеленой зоны вполне безопасна?

   - Даже еще безопаснее. Ее не надо пропускать через контроль.

   - Вот видишь! Зачем тогда объявлять о том, откуда она взялась? Лишь бы она была!

   - Как раз в этом я не уверен.

   - Почему же ты не слетаешь туда? Не посмотришь? Я скажу, тебе выпишут командировку.

   - По правде говоря, один я боюсь. Ничего не могу с собой поделать. Страшно.

   - Полетели вдвоем. Тебе ведь все равно понадобится помощник для вывоза найденного.

   - Если там что-нибудь осталось.

   - Разумеется. Когда в путь?

   - Давай завтра, с утра. Возьмем снаряжение для съемок и отправимся. В любом случае можно сварганить неплохой репортаж.

   Наталь слова о репортаже восприняла обычным предлогом, тем не менее аппаратуру она захватила. Да и какой оператор-хроникер не захватил бы с собой в такую поездку съемочный аппарат? Однако оказалось, что и Таиров, приглашая Наталь, имел в виду прежде всего ее профессиональные качества.

   Они не ошибались: на пространствах, второпях покинутых человеком, осталось полным-полно пищи. Хотя овощи и не выросли, заглушенные сорняком, но даже без овощей из зеленой зоны было что взять: поля колосились практически спелой пшеницей, ячмень и овес тоже дали неплохой урожай. Озими, правда, наполовину осыпались, но и там можно было успеть кое-что собрать. И заброшенные сады ломились от фруктов.

   - Как мы это сможем отсюда вывести? - ахнула Наталь.

   - Никак. Наше дело все это заснять и представить Совету. Организовывать сбор и доставку - их проблемы.

   Наталь была шокирована. Она-то ожидала от заботливого Таирова, что он засучит рукава, и...

   - Спасение утопающих - дело рук самих утопающих, - мрачно сказал он.

   - Это нечестно! Они не смогут! - заявила Наталь категорическим тоном.

   - Нечестно?! - взорвался Таиров. - А убивать безвинных было честно? А сжигать заживо маленьких ребятишек? У меня было трое детей - где они? Твои-то хоть живы! Ну позеленели, ну бродят где-то, но ведь, возможно, кто-то из наших разрешил бы проблему, смог бы вернуть им человечески облик! А моих - ничто не вернет!

   Таиров махнул рукой, отвернулся и вышел из ракетки. Плечи его содрогались: он рыдал. Это было совершенно неожиданно, Наталь даже растерялась. Она не могла постичь своего квартиранта: ничто до этого момента не показывало в нем даже легкого волнения, а, оказывается, он страдал! Страдал точно так же, как и она, и от его боли не было лекарства точно так же, как и от той, что осой впилась в ее душу.

   Наталь взяла себя в руки и начала съемку. Через некоторое время Таиров к ней присоединился - молча. Глаза у него покраснели, но Наталь сделала вид, будто ничего не замечает. А на обратном пути в лугах возле Долинного их поджидал сюрприз. Снимать этот сюрприз, правда, было нельзя, но не попытаться извлечь от него пользу тоже было невозможно. Среди пожухлой осенней травы матовым округлым пятнышком блестел космический кораблик!