Первую неделю их совместной жизни Наталь остро переживала, что так быстро решилась забыть мужа. Она чуралась Таирова и всем своим поведением давала понять, что не считает их брак настоящим. Ахмад Ванеевич, казалось, был этому рад: он не пытался приставать к ней, он часами молча сидел в кресле и о чем-то думал либо смотрел телевизор.

   Наталь и в голову не приходило, что ее квартирант тоже переживал огромное горе. Его слова о том, что он потерял всех, она воспринимала отнюдь не в семейном плане. К тому же, она знала, что дети могучих воспитываются в специнтернатах и, значит, родители привыкают к разлуке с ними. Еще - он был мужчиной, и внешнее спокойствие Таирова, казалось, подтверждало его равнодушие и отсутствие всяких глубинных человеческих чувств.

   Странным это показалось Наталь не сразу - бесчувственность квартиранта начала удивлять ее потом. Таиров был, что называется, в самой мужской силе, по-новоземному ему было всего пятьдесят лет. Наталь тоже была в соку. Ей не раз говорили, что она красива, и вдруг - полнейшее безразличие.

   Наталь долго думала, что так и надо, пока вдруг не вспомнила, что Эльмар тоже ни разу не подмешивал в их деловые отношения даже самого примитивного флирта. Он ее уважал, но не более - как и Таиров! Как и все остальные из могучих, с кем ей приходилось сталкиваться по работе.

   Будь Наталь дурой, она бы оскорбилась. В самом деле: мало радости делить жилье с субъектом, который настолько ставит себя выше тебя, что даже не считает нужным замечать твои недостатки. Но Наталь дурой не была. Решив, что Таиров не делает ей авансов потому, что она не из его круга, она просто начала относиться к своему сожителю менее доброжелательно.

   "Холодность - на холодность, - решила она. - Он тебя не замечает - и ты его не замечай. Закрой свое сердце. Не позволяй тому, для кого ты не женщина, влезть в твою душу."

   И что же? Каким-то шестым или седьмым чувством Таиров уловил перемену. Он стал еще молчаливее и ограничил их контакты чисто деловыми рамками. Получалось у него это так естественно, что Наталь начала нервничать.

   "Покажи свою натуру. Выскажись, - думалось ей. - . Ну есть же у тебя какие-то претензии, злость, наконец?"

   Однако злиться Таиров упорно не желал. Он был с Наталь неизменно ровен и если замечал, что какое-либо его слово ее цепляло, менял тему разговора либо незаметно уходил в другую комнату. Он так упорно избегал конфликтов, что постепенно Наталь вообще начало мерещиться, будто он изо всех сил пытается ей угодить.

   Подхалимов и угодников Наталь никогда не уважала, и мнение ее о Таирове эволюционировало от восхищения к презрению. Наталь начала капризничать и придираться буквально к любой мелочи. Три дня подряд Таиров молча уступал ей во всем, однако затем сказал:

   - Я вижу, я тебе лишний. Пожалуй, мне лучше поискать другое место жительства.

   Для Наталь его слова явились совершенной неожиданностью. Она вдруг почувствовала, что вовсе не хочет, чтобы ее квартирант от нее уходил!

   - Куда ты подашься? - спросила она растерянно. - Живи, я тебя не гоню.

   - Но я так не умею. Я привык поступать свободно и не стеснять свободу других. Мне тяжело видеть, как мое поведение тебя раздражает - это с одной стороны. С другой - я знаю, что ничего плохого тебе не делал. Следовательно, мы принадлежим к двум несовместимым типам людей. В этом нечего унизительного ни для тебя, ни для меня нет: нам надо разойтись, вот и все.

   Наталь вытаращила на него глаза: ничего подобного ей раньше слыхивать не приходилось!

   - Значит, ты вовсе не подстраивался под меня? - наконец, дошло до нее.

   - С чего я должен был под тебя подстраиваться? - удивился ее квартирант.

   - Чтобы удобнее меня использовать.

   - Использовать - в чем?

   - В своих интересах.

   - Я был уверен, что мы с тобой союзники.

   Наталь подумала.

   - Прости, может, я ужасная дура, - сказала она медленно, - но я не переношу, когда люди стараются показаться лучше, чем они есть на самом деле. Это меня бесит!

   - Но я ничего не показываю.

   - И ты в самом деле передо мной не притворялся?

   - Я похож на клоуна?

   - Я думала, что ты передо мной стелешься.

   - Я же сказал: быть другим, чем я есть, я не в состоянии. И если моя вежливость тебя выводит из равновесия, то будет лучше, если мы станем общаться друг с другом пореже, и исключительно по делу.

   Наталь еще немного подумала:

   - Прошу прощения, - произнесла она горько. - Не надо никуда уходить. Живи, пожалуйста.

   Таиров пожал плечами, но остался. Прошел день, второй, третий. Прошла неделя. Теперь Наталь старалась быть человеком-незаметкой. Она изо всех сил пыталась загладить свою ошибку, и поведение Таирова тоже начало меняться. Он перестал избегать ее общества, и, когда однажды она вернулась из командировки усталой и разбитой, окружил ее такой заботой, что она совсем оттаяла. Ее отвратительное состояние рассеялось, ей стало легко и спокойно. Ночью, лежа в одинокой постели, она вдруг подумала, что ей снова хочется жить и что это хорошо, когда рядом человек, а не пустые стены.

   Скоро Наталь сделала в своем квартиранте еще одно открытие: кроме редкостных душевных качеств Таиров умел вовлекать ее в потрясающие дискуссии. Ну и потом, он оказался изумительно способным учеником. Всего месяц ему потребовалось, чтобы войти в курс ее основных профессиональных действий во время съемок, и скоро он вполне мог заменить ее в половине случаев. Это означало, что теперь постоянное присутствия Наталь в Зале Заседаний Совета Безопасности больше не требовалось! То есть в качестве посредника она была уже не нужна!