- Что вы тут делаете? - возник на пороге Анто.

   - Не видишь - рисуем, - ответила Ила сердито.

   - Не вижу.

   - Оставь человека в покое. Он от вас ушел, так теперь вам надо ходить за ним?

   - Я пришел за тобой. Мы тебя ждем.

   - Я сейчас. Сыграйте один кон без меня.

   - Без тебя не интересно.

   - Анто, мы договорились. Он для меня такой же гость, как и ты. Закрой дверь с той стороны и не поднимай ажиотажа. Ты чего хочешь рисовать, Доди?

   - Пока не знаю.

   Но он знал, он собирался нарисовать ее портрет.

   Когда Ила ушла, он материализовал на столе пластинку для голографирования и вообразил внутри нее изображение. Это была не картина, это было просто нечто вроде объемного фото. Картину, точнее, картинку, еще предстояло создать, и Доди приступил. Из слов Илы он понял, что трогать его не будут по крайней мере до ужина. К тому же он сидел лицом к двери, так что любой, кто бы ни вошел в помещение, не успел бы понять, что за штучка стоит на столе.

   Он провозился с портретом часа три, пока его не позвали к вечерней трапезе. Уходя, он спрятал голограмму и прикрыл портрет. Рисовал он акварелью, и его творение должно было просохнуть, прежде чем на него будут положены последние штрихи. Вернувшись, Доди прошелся по портрету более насыщенными тонами, взял на самую тоненькую кисточку черной краски и, углубив тени, подчеркнул брови и ресницы. Теперь это было то, что надо. Колорит картины был выдержан в зеленых тонах, только губы и румянец на щеках каким-то непостижимым образом ухитрялись оставаться розовыми. Третьим пятном был красный камушек заколки, но его огонек Доди приглушил, сделав почти незаметным.

   Оставив альбом раскрытым на той странице, где был рисунок, Доди завернул голограмму в плотный непрозрачный пластик, запаял его и отнес пластинку в машину Шурки. Вернулся он снова не в гостиную, а в комнату Илы и ее сестер. Взяв ручку с красной тушью, он написал под портретом три буквы, расположив их столбиком, и вписал зеленым цветом нужные слова. Теперь его творение получило нужное завершение.

   Илисто дно у озер.

   Лишь поглядеть хорошо,

   А если ступишь - погиб.

   Доди еще раз прочел про себя акростих, затем включил телевизор и начал перебирать программы.

   - Па! Ма! Можно я поеду с Гитой? - сказала на следующий день Ила за завтраком.

   - А разве Гита куда-нибудь собирается? - удивилась Лелечка.

   - Конечно. Я поеду с Шуриком и Дожем.

   - Далеко?

   - Далеко, - ответил Шурка. - Возможно, с ночевкой.

   - Так, - сказал Вит, поднимаясь. - Пойдем поговорим, друг ты наш ситный.

   Шурка встал и покорно пошел за ним.

   - Ты что творишь? - спросил его Вит, когда они очутились в комнате за закрытой дверью. - Ты соображаешь, какого типа за собой таскаешь?

   - Доди хороший парень, - возразил Шурка.

   - Он натуральный охлесток. Как ты мог познакомить с ним Гиту да еще брать его с собой туда, где вы будете только втроем? Он же нахал и бандит, мало ли что ему взбредет в голову?

   - Ему ничего не взбредет. К тому же, с нами поедет еще Ила. Они с Гитой будут вдвоем.

   - Да, еще и Ила. Ты ввел в наш дом ненашего, познакомил чужака со всей нашей семьей. Ты принес в дом опасность!

   - Вит, откуда опасность? Ни у тебя, ни у ребят нет клейма на лбу, кто вы такие. Откуда он может заподозрить?

   Последнюю фразу Шурка сказал, конечно, неспроста.

   - Не знаю, откуда. Но твой дружок настоящий проныра. И я ни одному отцу не посоветовал бы отпускать с ним своих дочерей. Он донжуан, и разве ты не заметил, как он увивался вокруг Гиты?

   - Вит, у Гиты на факультете, где она каждый день проводит время, полно донжуанов, нахалов, проныр и охлестков. Если ты так испугался одного, как ты мог отпустить ее туда?

   - Это другое дело. Пока у нее есть ты, она не будет смотреть в другую сторону.

   - Правильно, Вит. Наши девушки смотрят только на того, кого любят. Даже когда он далеко, других они не видят. А я буду близко.

   - Ладно, - сказал Вит, подумав. - Езжайте. Только ты за него отвечаешь.

   - Мы с Илой глаз с него не спустим.

   - Поехали, - объявил он, возвратясь в столовую.

   - А куда направимся? - спросил Доди, забираясь в машину последним.

   - На Катрену, конечно, - сказал Шурка, признавая свое поражение.

   - На Катрену? - переспросила изумленно Гита. - Но ведь...

   Ракетка была уже в воздухе.

   - Я обещал показать ему проход. Девочки, Доди знает обо мне практически все. Но об этом лучше сейчас не говорить. Можно только хорошо подумать, что я и рекомендую сделать.

   Все замолчали. Наконец, Ила тихо произнесла:

   - А закон?

   - Все в пределах.

   - Конечно, - сказала Гита. - Все в пределах, кто в этом сомневается. Но я не понимаю (обратилась она к Доди), зачем ты побил моего брата?