- Да ну? - удивился Дак. - И зачем?

   - Так сила тяжести от этого уменьшается.

   - И долго она будет так уменьшаться?

   - Лет сто, возможно больше.

   - Ну, так долго мне не протянуть.

   Его собеседник взглянул на него с удивлением, но ничего не сказал.

   - Отсюда можно выходить? - спросил Дак спустя некоторое время.

   - Можно. Только шлем не забывай закрывать и баллоны надеть. Шланг присоединяется вот здесь. И не сходи с платформы, иначе отстанешь. Установка движется со скоростью пять метров в секунду.

   Какое там сойти с платформы! В ту самую свою первую прогулку по установке Дак едва решился отойти от кораблика на несколько шагов. Мало того, что баллоны с воздухом оказались тяжелее, чем он предполагал, так еще и поверхность, по которой ему захотелось прогуляться, колебалась, словно живая. Она состояла из одинаковых звеньев шириной по 5 метров каждое, и звенья эти тянулись в стороны, убегая в три бесконечности. Лишь позади по курсу было нечто иное. Этим иным был огромный сияющий столб, устремлявшийся ввысь в полном и абсолютном молчании. Просто пламя. Свет, и больше ничего.

   На другой день Дак решился на более полную экскурсию. Может, он бы и не рискнул, но платформа двигалась без резких толчков и практически горизонтально. Оказалось, она не была сплошной, как ему сначала показалось, а шла как бы двумя треугольниками, соединенными в одно целое тонким мостиком, расположенным перед огромной чашей выше человеческого роста, из которой и исходило столь поразившее Дака сияние.

   Впрочем, подбираться к чаше слишком близко Дак не стал, точно также как и к передней кромке установки. Даже с дистанции зрелище впечатляло: вид дыбящейся и исчезающей в никуда скалы любого проник бы должным уважением к механизмам, деятельность которых Даку приходилось ощущать, можно сказать, обеими стопами. Больше всего его тогда поразило, что исчезновение огромной массы камня также происходило в полном безмолвии, словно он смотрел немое кино.

   - Мы следим за тремя такими установками, - сказал ему его напарник. - Завтра делаем облет.

   К концу недели Дак постиг значение каждой кнопки на пульте и свободно разгуливал по поверхности установки. Он больше не боялся с нее свалиться. Распорядок дня в их кораблике (его напарники именовали его вакуумной лодкой) был весьма нехитрым. Он назывался так: один работает, второй спит, третий обслуживает. Это позволяло каждому иметь столько свободного времени, что его некуда было девать.

   Впрочем, указанного распорядка их экипаж придерживался лишь поначалу. Поскольку смена Дака приходилась на условную ночь, оба его напарника предпочитали общению с ним общество друг друга. Дак о том не горевал: никто не жарил ему яичницу и не мазал бутербродов, зато и он был избавлен от забот о ком-то.

   После своей смены Дак заваливался спать, а "вечером" шел прогуляться. Он дал себе задание не поддаться тяжести, обмануть ее и снова стать сильным и ловким. Чтобы не заснуть во время дежурства (в первые дни его здорово клонило на сон) он менял позы, придумывал разнообразные гимнастические упражнения или просто ходил вдоль пульта. "Показательное выступление" красавца Лерки произвело на него-таки впечатление.

   Спустя две недели они наткнулись на геологическую партию. К тому моменту Дак уже начал кое-чего улавливать из того странного языка, на котором объяснялись между собой его напарники: телевизионные передачи на двух языках не прошли для него впустую, да и разговорник, прихваченный с тумбочки в комнате пригодился. Если бы Дак захотел, изучение продвигалось бы куда быстрее, для этого надо было всего лишь открыто высказать такое желание. Но Дак не был бы Даком, если бы мог переломить себя и лезть с разговорами. Его напарники либо ничего не подозревали о его прошлом, либо все знали, но умело скрывали. Дак склонялся к первому предположению и не желал, чтобы ему лезли в душу. Молчаливость напарников его вполне устраивала.

   Геологи оказались не в пример более веселыми ребятами. Почти все они были тьеранцы. Поставив свою лодку на поверхность соседнего зубца платформы, они спустились вниз и побежали вслед за установкой, каким-то непонятным манером ухитряясь от нее не отставать. Приглядевшись, Лак увидел у них на ногах обычные роликовые коньки.

   Заметив Дака, геологи принялись махать ему руками, предлагая подойти.

   - Ты новенький? - спросил один, подъезжая к тому краю платформы, где сидел Дак.

   - Новенький, - сказал Дак.

   - Не надоело сидеть?

   - А если трещина?

   - Мы на плоскогорье, сегодня трещин не будет.

   - У меня нет вот этого, - Дак указал на ноги.

   - Пустяки, у нас есть запасные, поделимся. Или не умеешь?

   - Мне через три часа на смену.

   - Пустяки! Отстанешь - подвезем.

   Сидя на платформе и впрямь казалось, что нет ничего проще, чем раскатывать по желобкам, вырезанным звеньями установки в скальной породе. Но Дак знал, что это не так, он недаром поинтересовался насчет трещин. Установка, условно срезая с поверхности слой толщиной в десять метров, на деле подрезала только ту часть его, которая располагалась выше его общей линии движения. Будучи шириной в километр, она не падала, даже когда отдельные ее звенья оказывались без опоры, но в результате поверхность позади нее не утюжилась, а только слегка подравнивалась: если мелкие неровности засыпались, то крупные всего лишь уменьшали свою глубину на десяток метров упавшего в них грунта.

   Болтая с Даком, его собеседник и вовсе ехал пассажиром, уцепившись за поручень лестницы, предназначенной для спуска на грунт. Дак оценил предложенный способ передвижения. Он сам в юности любил забавы подобного рода, и с коньками справлялся весьма неплохо... Но...

   - Не боишься, что протащит? - спросил он вместо ответа.