«Моя полиция меня бережет, сначала сажает, потом стережет» — детский стишок раскаленным гвоздем застрял в голове, прокручиваясь как заевшая аудиодорожка, пока я демонстративно не глядя на патрульный экипаж и сгорбившись, неспешно топал к ближайшей станции метро. Поношеные куртки-спецовки, брюки с потертыми коленями, грубые ботинки с подносками — мы с Серегой выглядели как типичные работяги, возвращающийся после трудовой смены в каком-нибудь мегамолле или операторы автопогрузчика на складе онлайн-магазина. Картину несколько портили капюшоны спецовок, натянутые до самого носа, но в Москау-сити так ходил каждый третий. Что, вобщем-то, и неудивительно — помимо официально заявленной численности населения в двадцать восемь миллионов человек, в гигаполисе проживало не менее пяти миллионов «замкадышей» без регистрации и нелегальных мигрантов, не имеющих гражданства в принципе. Все эти бедолаги пугаными воронами шарахались от многочисленных камер видеонаблюдения, висящих на каждом углу и полицейских дронов, патрулирующих улицы, старательно закрывая лицо капюшонами, кепками и очками.

Вообще-то современном уровне видеоконтроля и эффективности систем распознавания лиц, все эти кепки с очками были ненамного эффективнее фигового листка, и всех нелегалов могли вычислить за пару дней несмотря ни на какие капюшоны, после чего вышвырнуть из полиса. Но власти города предпочитают демонстративно не замечать «лишних» людей. Оно и понятно, кто-то же должен был делать всю грязную работу в городе — водить автодворников по улицам, закидывать содержимое помойных баков в мусоровозки, менять лампы, ремонтировать апартаменты москвичей — за те деньги, которые город платит сервисникам по обычным ставкам, коренной москвич даже пальцем не пошевелит.

Вот только обольщаться не надо — стоит нелегалу оступиться и совершить хотя бы небольшое правонарушение, хотя бы, не дай бог, прищемить пальчик гражданину полиса, так что тот подаст жалобу! Вот тогда «невидимость» спадает как по мановению руки и проштрафившийся гастрабайтер очень быстро оказывается в ближайшем околотке. Где после задушевной беседы с применением электрошокеров, дубинок и других подручных средств дознания несчастный работяга обнаруживал, что помимо своих грехов он абсолютно добровольно взял на себя все «висяки», скопившиеся в следственном отделе за последнее время. Добровольное признание подозреваемым своей вины влекло за собой сокращенную форму судопроизводства в автоматизированной системе следствия. И в большинстве случаев робот-судья назначал обвиняемому курс «социальной адаптации и психокоррекции» который, иначе как «выжигателем мозгов» в народе не назывался. Ну и до кучи накидывали пару-тройку лет общественных работ за пределами города на самых опасных и грязных местах, например, на расчистке свалок с радиоактивными и токсичными отходами.

Я видел людей, после мозговыжигателя и нескольких лет «общественных работ» — человеческие развалины с белесыми глазами биороботов, готовые по первому приказу шагнуть в незаглушенный атомный реактор. Да я лучше сдохну чем на такое добровольно пойду!

Ну вот какого лешего ты на наспыришься, мент позорный?! Я хороший, я послушный, я тупой гастрабайтер, вот сейчас куплю в уличном автомате пару косяков легальной марихуаны с повышенным содержанием тетрагидроканнабинола, раскурюсь перед сном, бахну пузырь синтетического пива и засну сном младенца. Еще Серега задергался, лишние движения руками начал совершать. Палимся, палимся жестко! Вот и второй мент в машине носом повел, как ищейка… А это что за хрень из патрульного мобиля вылетела?! Полицейский дрон! Ну все, мы попали!

— Граждане, подождите-постойте! — протокольным тоном возвестил блондинистый коп с рыжей щеточкой усов под длинным носом, — Да-да, вы двое! Ко мне подойдите, будьте добры! Капюшоны снимите!

— В чем дело, тащ начальник? — невинным голосом поинтересовался я, сдвигая капюшон спецовки, — Мы что-то нарушили?

— Совпадение фенотипа подозреваемых на восемьдесят семь процентов, протокол номер пять-восемь-восемь-два дробь сорок три, — скороговоркой пробормотал мент в горошинку микрофона на воротнике, рука съехала на рукоять полицейского тазера, — Граждане, вы подозреваетесь в нападении на жителя полиса, вам придется проехать с нами в участок до выяснения.

— Не-не-не надо! — забормотал Серега, характерно дергая головой и руками, — Я-я-я, не ви-ви-виноват, мы-мы-мы не-не-не…

— Руки на виду держим! — рявкнул мент, — Никаких резких движений, медленно подходим ко мне! Я, блядь, ясно сказал без резких движений! Ты что, дебил?! Руки опусти, я кому сказал!!! Может пулю тебе в лоб закатать?!

Второй мент выскочил из мобиля, держа в руках здоровенную дуру пневмопушки и взял нас на прицел. Полицейский дрон издал короткий писк, подлетел к нам на расстояние трех метров, и завис в воздухе.

Серега закрутил головой и руками еще быстрее, бекая и мекая. Я-то знал, что этот звероватого вида двухметровый бугай никогда в жизни и котенка не обидел, и вообще он сейчас в панике и не соображает, что говорит и делает, потому что больше всего на свете боится полиции и вообще любых представителей власти, но со стороны он выглядел как опасный псих, угрожающий разорвать двух полицейских голыми руками.

— Мужики, не надо на него кричать, он не опасен, он просто испугался! — крикнул я, одновременно хватая друга за руки, — Серега, Серега, успокойся! Успокойся тебе говорят!

Мент с пневмопушкой нервно сплюнул и крикнул:

— Да нехер тут разговоры разговаривать, вырубай и пакуй этих додиков — в участке разберемся!

С этими словами представитель власти прицелился из своей гаубицы в Серегу и спустил курок. Раздался хлопок пневмопушки, но какой-то неубедительный, глухой. Вылетевшая сеть вместо того, чтобы развернуться в воздухе полетела одним комком и попала прямо в голову Сереге, отчего тот рухнул на асфальт как подкошенный.

Секундой позже второй полицейский извлек из кобуры свой тазер и выстрелил в меня. Электроды легко пробили спецовку и пустили в тело пару десятков тысяч вольт. Обычный среднестатистический человек после такого рухнул бы на землю, содрогаясь в конвульсиях, но я не был ни обычным, ни среднестатистическим поэтому даже и не подумал падать и корчиться в конвульсиях, а зло ощерился прямо в вытягивающиеся от удивления лица полицейских:

— Додики, говоришь?! На, сука, получи!

С этими словами тазер в руках полицейского заискрил и взорвался прямо ему в лицо. Бедолага рухнул на колени, подвывая от боли — рука и лицо у него были обожжены и посечены осколками взорвавшегося устройства. Второй мент плямкал побелевшими от ужаса губами и смотрел на искалеченного напарника, тиская свой разряженный и бесполезный громобой. Не обращая на него внимания, я бросился к Сереге, упал на колени поднял голову парня и сразу понял, что тот мертв. Нераскрывшаяся сеть утяжеленная грузиками по краям, пущенная на большой скорости просто проломила ему висок. Ваншот. Твари! Убью всех нахуй!!!

— Ты убил его, пидор! — выплюнул я слова, поднимаясь на ноги и чувствуя, как в груди клокочет ярость, волосы на голове затрещали и встали дыбом, а между пальцев побежали молнии разрядов — Ты убил моего друга!

— Внимание, обнаружен незарегистрированный мутант-энергет, — жестяным голосом заблажил полицейский дрон, — Уровень опасности шестой! Поправка — уровень опасности восьмой! Всем покинуть опасную зону! Вним…

Высоковольтный разряд на секунду связал меня с этой жестянкой и дрон рухнул на землю, дымясь. Уничтожение техники вызвал у меня прямо-таки оргиастический экстаз. Перед глазами плыли красные круги, ярость разрывала легкие, горечь и чувство вины и требовали крушить все кругом. Крушить и убивать.

— Я со школы его опекал и защищал его от таких как ты чертей! — прохрипел я, наступая на мента с пневмопушкой, — Он в жизни и мухи не обидел! А ты его убил! Прихлопнул как таракана, походя!