В голове снова посветлело, и она, взмахнув палочкой и подтвердив свою личность, прошла к одному из множества столиков. Едва она отодвинула стул, ее накрыли чары конфиденциальности — теперь никто не мог увидеть ни ее, ни книги, которые она потребует.

По запросу перед ней очутилось несколько внушительных справочников. Она не знала точно, где искать, но нужно было начать с чего-то.

Шерринфорд мог оказаться чем угодно: заклинанием, замком, городом, артефактом. Ситуация осложнялась тем, что большинство действительно подробных справочников по магическим объектам были выстроены в семантическом, а не в алфавитном порядке. И Шерринфорд мог с одинаковым успехом оказаться рядом с Хогсмитом, Диадемой Рейвенкло или Веритасерумом.

Но его не было ни в одном из разделов.

Страница за страницей, фолиант за фолиантом — ничего. Шерринфорда не существовало в справочниках и каталогах, и поисковое заклинание по всей библиотеке не дало никаких результатов.

Гермиона вышла из библиотеки спустя несколько часов с ощущением жгучего, болезненного, едкого разочарования. Разумеется, было глупо думать, что информацию, ради которой Малфой подлил ей приворотное зелье, будет легко найти, но настолько сокрушительной неудачи Гермиона не ожидала.

И это была не последняя неожиданность в этот день. Вернувшись домой, Гермиона обнаружила на подоконнике сложенный пополам лист бумаги.

Последнее время письма приносили одни неприятности. Захотелось спалить листок, но она, конечно, развернула его. В этот раз там не было обвинений в нерасторопности от Невилла и завуалированных угроз от Малфоя. На белоснежной бумаге знакомым изящным почерком с заметным наклоном влево было написано буквально две строчки: «Если вы располагаете временем и возможностью, приглашаю вас на ужин. Автомобиль будет у вас в десять минут одиннадцатого». И, разумеется, подпись: «МХ».

Любопытно, как он поступил бы, если бы у Гермионы не было времени на встречу? Если бы она не вернулась с работы домой? Вероятно, письмо было бы изъято тем же способом, как и доставлено.

Гермиона поднесла листок почти к самым глазам, не зная, что именно хочет разглядеть. Было трудно представить, какие мысли владели Майкрофтом, когда он писал эту записку. Какая-то часть Гермионы (возможно, Та) хотела верить, что он испытывал волнение, но разум подсказывал, что он оставался безупречно-спокоен и прикидывал варианты реакции на записку, выстраивал стратегию предстоящего разговора.

Гермиона убрала листок в стол и направилась в спальню, к шкафу с одеждой. Она разобрала его буквально вчера, но совершенно не помнила, что в нем висит. Открыла.

Предсказуемо, ряды мантий на каждый день, пара парадных и несколько маггловских костюмов. Она не знала, что именно имел в виду Майкрофт, написав: «Приглашаю вас на ужин». Куда именно? Отвезет ее автомобиль к дому на Роберт-стрит или к какому-нибудь фешенебельному ресторану? Будет ужин уютным или торжественным?

— Умойся, — посоветовало зеркало, и Гермиона шикнула на него. Артефакт пошел рябью и обругал.

Гермиона прогнала рябь и уставилась на отражение. Не то, чтобы события последних дней добавили ей привлекательности. И не то, чтобы она выглядела так, словно готова отправиться на ужин с самым неоднозначным мужчиной, который ей когда-либо встречался. Если бы не окклюментный щит, она сейчас не выбирала бы наряд, а, вероятно, каталась бы с воем по полу — ей все еще было больно, плохо и до безумия страшно, тело казалось чужим, мысли — вязкими. Но у менталиста всегда есть преимущество перед остальными: даже если он будет сходить с ума, это будет очень контролируемое безумие.

— Улыбнись, и все наладится, — посоветовало зеркало, и Гермиона засмеялась. Если бы этот совет и правда помог — было бы здорово.

Так и не решив, в каких декорациях Майкрофт предпочитает ужинать, Гермиона выбрала спокойное каждодневное платье, только благодаря черному цвету имевшее право на перевод в категорию вечерних. Капля волшебного макияжа и пара взмахов палочкой, чтобы уложить волосы — и вот она, Гермиона Грейнджер, во всей своей сомнительной красе.

Автомобиль остановился под ее окнами ровно в десять минут одиннадцатого — в пунктуальности Майкрофта сомневаться не приходилось. Набросив на плечи теплую мантию (которая в темноте легко могла бы сойти за пальто), Гермиона спустилась вниз. Водитель открыл перед ней заднюю дверь, Гермиона села на сидение и увидела, что не одна.

У другой дверцы сидела незнакомая женщина пятью или семью годами моложе Гермионы — у нее были темные волосы, спускавшиеся ниже плеч, достаточно широкое лицо с крупными, выразительными глазами, и волевой подбородок.

Она не обернулась на Гермиону, полностью поглощенная своим мобильным телефоном, только сказала:

— Добрый вечер, мисс Грейнджер.

Гермиона не сумела ответить то же самое. Разумеется, не ревностью объяснялось то раздражение, которое поднялось в её душе, и не из-за ревности на кончиках пальцев заискрилась сырая магия.

Она отвернулась к окну и закусила губу так сильно, что, наверное, вот-вот должна была выступить кровь.

Раздался телефонный звонок, женщина сняла трубку, и через динамик Гермиона сумела расслышать голос Майкрофта.

— Вышлите все расшифровки с мобильного Грейвза, — сказал он без приветствия и добавил еще что-то, чего Гермиона не сумела разобрать. Кажется, там была еще фамилия «Ватсон» и что-то о Корее.

Женщина ответила коротко:

— В течение получаса.

— Двадцать минут. После можете быть свободны, — и в трубке раздались гудки.

За окном мелькали дома, яркие вывески магазинов и темные пятна скверов. Гермиона пыталась удержать магию под контролем, хотя и не могла гарантировать, что расстроится, если телефон в руках у женщины взорвется.

В сущности, не было ничего удивительного в том, что у Майкрофта могли быть сотрудники-женщины (судя по диалогу, отношения между ними были сугубо деловыми), и Гермиону это не заботило и заботить было не должно. Но эта женщина её шокировала. Всё в ней — от туфель на каблуках до густых, тщательно уложенных волос — вызывало в Гермионе едва контролируемую злость.

А еще от нее пахло омерзительно-хорошими цитрусовыми духами, очень легкими, но запоминающимися. Можно было аппарировать прямо из машины, но это было бы слишком трусливо. Можно было бы позволить магии вырваться наружу — но ей было уже не девять, чтобы не уметь держать себя в руках. А еще можно было затолкать эту злость, на которую у нее не было никаких прав, поглубже, под щит, захоронить в одном из сундуков на дне океана, и забыть о ней.

Гермиона подозревала, что рано или поздно ей придется спуститься на дно, вытащить из этих сундуков спрятанные в них сокровища и изучить их. Там много чего. Страхи, обиды, воспоминания, сомнения — так много, что они могут уничтожить ее. Поэтому, наверное, она не спустится к ним никогда.

Океан мягко лизнул сознание прохладной волной, и Гермиона сумела успокоиться, хотя бы внешне.

Когда машина остановилась, женщина произнесла, по-прежнему глядя в экран:

— Второй этаж, вас проводят. Хорошего вечера, мисс Грейнджер.

Гермиона сказала ровно:

— Спасибо, — ей понравилось, как прозвучал ее голос. И добавила: — Извините, не знаю вашего имени.

— Антея.

— Она плохо кончила.

Женщина отвлеклась от телефона, посмотрела на Гермиону долгим внимательным взглядом и заметила:

— Да, её утопили в море, кажется. Но об этом не все знают, — и снова принялась что-то строчить.

— До свидания, Антея (1).

Если она сумеет таким же тоном поздороваться с Майкрофтом, то, пожалуй, заслужит какую-нибудь награду от самой себя.

Примечание:

1. Антея — героиня мифа о Беллерофонте. Была супругой царя Прета и влюбилась в его воспитанника Беллерофонта. Юноша отверг её, и тогда она оклеветала его перед мужем. Прет поверил Антее и решил убить воспитанника. Впрочем, для Беллерофонта всё кончилось хорошо, в отличие от Антеи, которую он сбросил со скал в море.