"Прежде чем контролировать что-то, необходимо создать потребность в том", - пришёл к выводу Рон. - "Дар найят, благостное проклятие самого бога Калу у тех, кто смог вырваться из Хранилища, кому-то не даёт спокойствие в развитых и цивилизованных мирах ОСЗМ (Объединённое Сообщество Звёздных Миров). Подобную способность стоит использовать как одну из возможностей навязать свои правила в соглашении с теми, кто пожелал творить беззаконие и хаос на Вьюге, совершенно не считаясь с её жителями.".

  Основной же задачей сейчас становилось обнаружение тех, чьё столь пристального внимания привлекло к Вьюге. Кто и зачем направляет сюда свои миссии? Предполагать можно было многое, но для аргументированных решений требовались факты и конкретные данные. Ибо принятые решения могут привести к определённым последствиям, что станет началом нечто непредсказуемого изменяющим всё до неузнаваемости и скользкой неуверенности. Ведь ограниченность определяет необходимое, концентрируя многие усилия на нужном. А в чём именно нуждаются те, кто правит порядком в Джаннат?! Или, по крайней мере, скрыто наблюдает за происходящим, умело дёргая за невидимые нити власти.

  Оглядывая горизонт Рон заметил, как сплошной белый покров приобрёл определённый оттенок, отблёскивающий еле заметным радужным сиянием. Такой цвет у местных жителей имел редкое наименование, одно из дюжины отображающих в синтаксисе свойства снега. Особый мир и культура поселенцев возросшая на этой планете заставляла о многом задумываться. Что-то было скрыто на ней, то что особо влияло на биологическую природу людей, изменяя её так, что проявлялось в виде дара найят. Стоило о этом задуматься...

  В чём состояла особая потребность всех тех, кто населяет Вьюгу? Ведь не каждый житель имел талант темпорального перемещения. А потому, столь ли уж необходимо глобальное объединение для сопротивления внешнему влиянию? Чьи интересы были справедливей, правильней и самое важное - более первостепенней: Центра, Меджлиса, а может статься, что и всей Джаннат или маленькой лока с двойным именем вертящейся на непостижимой орбите вокруг Ока Иблиса?! Великие замыслы часто имеют в своём изначалье спесивый инфантилизм и обиженную гордыню. Стремление же к непомерному контролю приводит к разрушению систем и безудержной, бездумной свободе. Так кто и что стоит за всеми этими посещениями?

  Рон открыл широко глаза и с силой выдохнул воздух. Пар вырвался из его ноздрей. Норди принёс с собой не только обильные снегопады, но и тепло, которое должно было вскорости наступить. Мрачная пелена начинала исчезать, уступая слабому свету Ока. Уже совсем близко стал виден каньон Ману. Именно где-то там находились ноздри Бога, как называли телепортационные врата сами хранители. Все члены отряда, отправившиеся в далёкое странствие впервые были тут. Все, кроме Хазриля, который направлял и руководил ангелами. Он единственный бывал здесь несколько раз, спасая и приобщая к клану новых собратьев. Вот только заходить далее этого каньона он не решался, трезво превознося осторожность в ранг обязательной безопасности. Лучше быть рядом с богом, чем погибнуть в его объятиях.

  Подобная отношения не устраивало Рона. Им двигала устремлённость к неизвестному, ответственность перед Атаром и теми людьми, ставшими его духовными братьями. А самое главное, не дававшая спокойствия сила найят, постепенно накапливающаяся и наполняющая его, настоящий источник которой скрывался именно где-то там, в Хранилище, за длинным заснеженным разломом.

  - Вскорости, - Рон указал вперёд, - мы найдём то, что изменит не только жизнь нашего дольмена, но и всей Вьюги. А может статься и всей Джаннат.

  Хазриль подозрительно посмотрел на Рона. Воины стоящие сзади осторожно и подозрительно отступили от них на шаг.

  - Ты так уверен в этом, Фархал? - спросил мужчина. Он постарался взглянуть в глаза Рона.

  - Ты не понимаешь о чём спрашиваешь, - ответил тот. Становилось ясным, что Рон находился под действием дара. - Приготовься к тому, что нас ожидает. Это не препятствия и отнюдь не страхи предшествующие неизвестности, а лишь мы сами. Именно в нас спрятан ответ. И то, что мы ищем...

  Все недоумённо переглянулись, обратив свои взоры, в которых сквозила слабая надежда, на Хазриля.

  - Тогда, - глава отряда попытался придать своему голосу спокойствие, - ты станешь ключом и камнем для всех. Веди, и будь истинным садху!

  Заир проснулась рано, проспав всего лишь полночи. Вторую половину до первых утренних сумерек она провела в молитве и медитации. Последнее время её стали беспокоить пугающие видения, открывшие для Заир тёмную, совершенно другую сторону собственной души. Особенно же беспокоили сны, в которых простая служительница святого женского ордена не могла уловить и капли смысла. В них появлялись непонятные, столь странные образы, что дать им вразумительную оценку несчастная монахиня-джигьяса была не в состоянии.

  Уже которую ночь в течении двух ангов Заир вскакивала в страхе от того, что привиделось и исступлённо начинала молиться, шепча слова привычного покаянного псалма. Опускаясь в алмазную асану женщина отрешалась от собственной сути стараясь воссоединиться с высшим светом Всевечного, отдаться тому Непознаваемому, чему являлась слугой и рабыней. И лишь к утру, когда страх видения растворялся она, с болью в изгибах ног, превозмогая себя поднималась и благодарно произносила мантру неугасаемого бодрствования. Именно осознавания каждого мгновения своей жизни, как считала Заир, ей так не доставало. И именно здесь у ортодоксов, она смогла в конце концов прийти к истинному пониманию своего служения. Только странный парадокс не давал ей достичь полного спокойствия и особой отрешённости: там, где должна была властвовать чистая изначальность истинной веры, в месте совершенно затерянном в диких далях, она, оторванная от родных пенатов ордена Вадья Джигьясы, стала свидетельницей греховного проявления дара провозвестия. Подобный дар совершенно не радовал Заир, а лишь всё больше угнетал её, делая всё более боязливо замкнутой и закрытой, вызывая подозрения у тех женщин, которые служили у ортодоксов. Мужчины же местного монастыря были столь же слепы в отношении хоть сколь-нибудь заметить внутренние переживания вероистовой джигьясы, как и во всех других мирах Джаннат. Заир даже высокомерно презирала их за подобную толстокожесть, но каждый вечер просила Всевечного о прощении за подобный грех и успокоении собственной гордыни.

  По началу она воспринимала прибытие на Сансару как обязанность и святой долг монахини, исполняющей волю Господа и Преподобной матери. А произошедшую случайность со спасением после катастрофы челнока считала явным и неоспаримым знамением тому. Заир не нравилось здесь почти всё, а особенно она ненавидела холод и этот противный белый песок, превращавшийся в руках, то в комок серого скользкого камня, то в обжигающую холодом воду. Она с ностальгией и слезами вспоминала времена прошедшие на своей тёплой планете, детство проведённое на ферме деда, где на огромных полях выращивались злаковые и бобовые культуры, но жизнь всегда оставалась отнюдь не изобильной. Небольшой модульный домик скорее напоминал истрёпанный ветрами и ураганами сарай, чем коттедж прибыльного колониста.