Так происходило и с ним. Рон начал анализировать многие моменты своей жизни, стараясь припоминать разные незначительные мелочи и запомнившиеся случайности. Он, по каким-то пока ещё непонятным ему самому, причинам, должен был находиться именно здесь, на Вьюге. В этом состояла странная мистическая и совершенно необъяснимая необходимость. К такому выводу Рон приходил вспоминая события своей жизни связанные после отправки его на эту планету. Все те случайности, имеющие хоть сколь какое-нибудь отношение с чудесным спасением после лавины, накрывшей его на склоне Джайтана, а так же пройденная Газават на Кайлосе стали прямым следствием чьей-то целенаправленной воли с непонятным конечным результатом. Да и сама жизнь на Ашраме, где он начал познавать первые шаги к Истине, и отправка сюда, на Сансару, выстраивались теперь в стройную крепкую цепь необычайных, но таких необходимых событий.
"Однозначно, кто-то должен был находиться за всем этим, выверяя стратегию согласно задуманному? Ведь спасение с гибнущего челнока не могло относиться к слепой случайности. И дальнейшая участь сестры Заир тому свидетельство... Мне же уготовано принять судьбу того, кому должно понять скрытый смысл происходящего в этой совершенно таинственной миссии, и познать его лишь только спустя какое-то время. Истина часто накапливается очень неторопливо, но всегда ошеломляет молниеносным проблеском осознания.".
Не вера, но постоянная надежда ещё жила в Роне, поддерживая его в поиске смысла происходящего. Надежда на то, что он в конце концов сможет найти все ответы на многие свои вопросы.
Не было ли в подобных размышлениях надуманности и пресловутой, горделиво задиравшей подбородок, собственной необходимости, способной затмевать разум даже просветлённым махатмам? Рон старался оставаться отстранённым, ещё многое не давало ему покоя. "Почему?" в его понимании не должно было существовать, его необходимо было уничтожить. Уничтожить ради того, чтоб дать жизнь другому - "Для чего?".
Видения всегда проявляют себя некой абстрактной и совершенно туманной дымкой, имеющей огромное влияние на действительность, но только лишь тогда, когда их свидетелями является человек. Одних они превращают в рабов, иных в испуганных животных, но единственным и однозначным всегда остаётся именно результат. Это особые силы, которые постоянно и неотрывно направляют и подталкивают каждого ищущего на действия и поступки. Таким образом, человек становится обычной игрушкой в руках этих таинственных сил. Рон же не желал этому подчинятся. Он старался соединить логику и чувства, отделяя себя от желания совершенно отойти от Пути, к которому он пришёл и уже двигался с недавнего времени. Во многих проявлениях он изначально казался Рону ошибочным и даже где-то ложным относительно тех знаний, что были преподнесены в обители Отче Тарадия, и тут у ортодоксов. Однако же, Рон пытался отстраняться от подобных мыслей и быть самостоятельным в своих решениях и действиях. Но избежать влияния тех знаний, которая непонятным образом проникли в него при испытании, никак не мог.
"Понимание приводит к спокойствию чувств. Логика и размышление к неспешности и уничтожению страха. Всякое решение должно отметать скоротечность и эмоции, ибо они убивают Цель.".
Весьма странные, совершенно непонятные образы возникали время от времени в его голове, придавая мыслям малопонятную направленность и силу. Иррациональное знание стало проявляться в его речи к собратьям, а слова были наполнены той загадочностью, которая имеет власть непререкаемой истины. Подобное за последние два-три анга стало происходить довольно часто и весьма сильно влияя на отношения с братьями-хранителями. И среди Хранителей у него начали появляться враги, те кто не мог ни понять, ни принять странные слова новоиспечённого воина, равного им по статусу, но совершенно чуждого по мышлению. Что-то значительное и существенное произошло там, на заснеженных склонах Азраиль-горы! Но память упрямо не желала отдавать сокровенное, что скорее всего было очень важным и значимым не только в судьбе Рона. Одно оставалось неоспоримым - осознание того, что теперь он находился именно там, где должен быть, среди тех, кто способен помочь ему.
Сколько их было в действительности, не знали и сами главы отрядов Хранителей. Это были люди мало кому известные на Вьюге. Их иногда замечали отшельники и охотники за скарбом, их пытались найти ортодоксы и мудрецы из закрытого ордена Мунке-сал. Но всякий раз каждый, кто начинал увлекаться слежкой за ними, уже через короткий промежуток времени теряли след, а угроза смерти от холода и непомерный страх заблудиться среди заснеженных и продуваемых вершин становились весьма значительными. Собственная жизнь имела большее значение, чем таинственные тени привратников врат Бога, мелькающие меж горных уступов.
После того, как Рон оказался у Хранителей, он поначалу предполагал, а после стал полностью убеждённый в том, что все они были избранниками Баллаха, так или иначе связанные с Логовом. Сколько таких мест по всей планете существовало из известных Рону Хранителей не знал никто. Некоторые из ангелов, воинов отряда, утверждали, что их более тысячи, другие говорили о сотнях, последние перечисляли по пальцам, твёрдо веря в определённую мистическую закономерность. Но главным же оставалось то, что Логово оказывалось тем источником, которое время от времени предоставляло отрядам Хранителей новых собратьев. Случалось это не так часто, но всегда такому появлению становились предвестниками долгие снегопады приносимые северным ветром. Иногда среди Хранителей можно было встретить и тех, кто по счастливой случайности уцелел после Газават. Но таких было очень мало, их редко находили. Фанатичная приверженность правилам и вере своего ордена часто не давала найденным на долго оставаться среди ангелов-стражей. Молчаливое игнорирование постепенно превращало их в изгоев, мало по малу вытесняя из небольшого отряда. После, если таковой продолжал упорствовать в своей догматичности, оказывался случайно упавшим со скалы, или заплутав замерзал среди горных ледников. Возможно даже и с остановившемся сердцем от воткнутого ледяного клина. Оправдывались подобные меры лишь тем, что все они были лишены разума Господа и совершенно не способны были на "найят", или сонное дыхание Бога. Для всех хранителей, как и для самого Рона, подобный дар проявлялся спонтанно и нёс своему хозяину отнюдь не благости и восторженность, а лишь потерю в пространственной ориентации и психологический дискомфорт. Но свыкаясь с новой "способностью" человек начинал видеть и понимать свои выгоды в происходящих "вздохах".
Особый дар, "найят", как называли его хранители, заключался в перемещении его носителя не только в пространстве, но более всего во времени. И при чёткой сосредоточенности и контроле обладатель божественного дарования способен был достигнуть весьма сносного результата, по наитию попав туда и в тогда, откуда мог без особых проблем выбраться. Сами ангелы, каждый на свой лад и усилия, пытались совладать с имеющимся талантом и скорее даже не приспособить, а приспособиться к нему. Некоторые совершенно отчаявшись избавиться от оного бесследно исчезали, иные пускались в путешествия в неизведанное, считая, что таким образом смогут достигнуть страны вечного счастья узрев там самого Бога. Рон же выбрал иной путь постаравшись понять то, что приобрёл, случайно ли или по намерению чьей-то воли. Он стал практиковать гхьяну продолжительное время оставаясь в созерцательном состоянии, как в юности на Ашраме, около своей дживы. Это настораживало многих из отряда и раздражала некоторых из хранителей. Но сосредоточенность на той силе, которая властвовала над Роном, постепенно начала открывать ему свои стороны.
