Ели, по обыкновению, молча. Вячеслав вновь задумался о возрасте гостьи. Сколько ей? Чуть более двадцати или чуть меньше сорока?
- Что будете делать сегодня? Ловить бабочек?
- Да. Проведу кое-какие изыскания. Вы... э-э... ничего не слышали ночью? Будто кто-то плакал. Ребёнок.
Она покачала головой, не придав его словам и толики значения.
- Нашла вчера в гардеробе несколько замечательных платьев из ранних пятидесятых. Просто чудо, что здесь не завелось моли или ещё каких-нибудь паразитов.
Марина кивнула на треснувшее зеркало, стоявшее на кухонной полке между двумя кувшинами. С него не мешало бы стереть пыль.
- Хотела их примерить. Видно, что за ними ухаживали, и вообще... как ваша тётка умудрялась следить за модой в такой глуши?
- Да никак, - пробурчал Вячеслав, поглощая намазанный маслом хлеб. Потом что-то в голове щёлкнуло, словно открыв тайник в стене памяти, и он сказал: - Вообще-то к ней постоянно приезжали разные люди. Привозили еду, небольшие подарки, от которых тётя в основном отказывалась...
Он запнулся. Перед глазами вдруг возникла картина: женщина, стоя спиной к нему, пытается вложить в руки тёти Марты стопку денег, а та сжимает пальцы в кулак и пытается спрятаться - вся, целиком, - за щитом передника. Это старое... очень старое воспоминание. В комнате всё совсем не так, как он привык видеть. Поверхность стола пестрит затейливой, ажурной скатертью, и Вячеслав вдруг понял, что за тряпицу он сжёг в камине в позапрошлом году. В высокой чашке - лесные ягоды и маленькие, но отчаянно-красные яблоки. Над кроватью - дядино ружьё. Везде притягательный, милый беспорядок, который бывает в хорошо обжитом доме. Уютно до того, что хочется разбежаться и броситься на кровать, лицом в пухлые складки одеяла. Он тряхнул головой, и видение пропало.
Вячеслав растерянно пробормотал:
- Она, наверное, занималась нетрадиционной медициной. Или что-то вроде этого.
В тон голосу в жерле печи забурлила кастрюля с чаем. Марина взяла прихватку, чтобы снять её с огня.
- И вы об этом не подозревали, - сказала она утвердительно.
- Я не знал... не думал... ну и что с того? Не могла же молодая женщина сидеть посреди тайги совсем без дела!
- Должны были сохраниться какие-то медицинские инструменты.
Вячеслав покачал головой.
- Я не видел, милочка. И ничего такого не выбрасывал. Возможно, муж после её смерти избавился от всего лишнего. Кроме того, это же нетрадиционная медицина. А значит, тебя посыпают луковой кожурой, мажут болотной грязью и заставляют пить разные странные отвары.
На лицо Марины вернулось вчерашнее упрямое выражение.
- Значит, мы должны найти рецепты. Блокноты, вырезки. Истории болезни.
Вячеслав встал из-за стола:
- Послушайте, я же вижу этот огонёк в ваших глазах, и знаете что: он очень далёк от простого любопытства! Я больше не буду вам помогать. По крайней мере, до тех пор, пока не узнаю ваших мотивов... и где вы ночевали этой ночью.
Марина промолчала, и Вячеслав вышел прочь, думая, что, назвав иссушающую жажду в глазах женщины огоньком, погрешил против истины. Она как будто хотела ввинтиться в прошлое, словно коронка в десну, и занять место кого-нибудь из главных героев разыгрывающегося здесь спектакля длинною в жизнь... кажется, уже целую жизнь назад.
Набор юного энтомолога, который Вячеслав собрал ещё в средней школе, перетерпел со временем совсем незначительные изменения. Добавилась пара технологичных штуковин, которые он к тому же иногда просто забывал положить в сумку, да небольшая плёночная "мыльница", которую потом заменил цифровой фотоаппарат. Сейчас среди прочего Вячеслав прихватил с собой нож, которым удобно вскрывать берлоги зимующих бабочек, лупу, набор инструментов, в том числе пинцет, маленький справочник и записную книжку с карандашом. Сачок (который в сложенном виде зачем-то был взят с собой) сегодня не пригодится. Очки болтались на шнурке под застёгнутой курткой. Работа отвлечёт его от сюрреализма происходящего... по крайней мере, на это стоило надеяться.
Кроме того, возможно, он найдёт ночное убежище Марины.
Выйдя из дома, Вячеслав запрокинул голову и втянул носом воздух.
Сегодня последний день хорошей погоды. Завтра будет дождь, и ноябрь окончательно вступит в свои права. К старости начинаешь очень хорошо чувствовать погоду. И хотя Вячеслав не считал и не ощущал себя стариком, есть вещи, которые неизбежно проявят себя, как бы ты не бодрился.
Он сверился с компасом и пошёл на север, по пути оглядывая каждую соответствующую каким-то одному ему известным критериям сосну. Опускался на корточки и подолгу изучал корневую систему, руками в перчатках осторожно ощупывал выпуклости. Кое-где пускал в ход нож, взрезая пустоты, отгибая пласт коры и заглядывая внутрь. Сонные насекомые расползались кто куда; не обнаружив ничего интересного, Вячеслав заклеивал вскрытую кору воском, который предусмотрительно взял с собой в специальной баночке, и шёл дальше.
Вот и ты, голубушка! Бабочка сидела на розовой мякоти дерева, похожая на странного тонкотелого кузнечика... или на парусный корабль, застывший в эпицентре штиля, когда не шевельнётся ни одна волна и чётко видишь, что горизонт округл, как яблоко. Парус его поник и смялся. Вячеслав выудил пинцет с пластиковыми наконечниками, аккуратно, дабы не повредить нежные крылья, достал насекомое, чтобы рассмотреть его со всех сторон. Экземпляр мелковат, но для наблюдения вполне подойдёт. Однако при всём при том как отлично у него выражены передние трети ног!
Усевшись прямо на землю и поместив "испытуемую" на ладонь, Вячеслав проверил, как насекомое реагирует на свет. Записал в перекидной блокнот количество складок на крыльях, цвет брюшка и количество пыльцы. Несколькими движениями зарисовал положение головы и роговой нарост на шее. Эти бабочки - не совсем обычное явление для местных широт. В самых тёмных уголках леса они собираются на плоских камнях рядом с ручьями или любыми другими водоёмами, так, что издалека кажется, будто место это поросло чёрными или тёмно-синими цветами.
