Мужчина покачал головой, на его лице вдруг появилась грустная улыбка.

   - Не думаю, что ей сейчас стоит такое слышать. Моя малышка ведь с ума сойдёт. Она никогда не была одна, всегда подруги, шум, веселье в доме, потом мальчики за ней начали табунами ходить... надеюсь, она справится. Мы с женой поддерживаем её как можем. Позавчера кто-то понаписал на заборе плохие слова. Поймал бы, оторвал бы руки гадёнышам. И уже две недели ни единого звонка. Никто не хочет знать как у неё дела, никто из этих так называемых подруг и друзей не приходит, чтобы её проведать.

   Он надул щёки, от чего на висках засеребрилась щетина, а потом сказал:

   - Слышал, есть ещё один мальчик, пострадавший от этой кометы. Слышал, они с Настей не больно-то общались, но может, сейчас мне стоит его разыскать и позвать в гости? Родственные души должно тянуть друг к другу. Ты его знаешь?

   Егор почувствовал, как желудок свернулся в тугой клубок. Секунда... отпустило. Он мотнул головой.

   - Понятия не имею о ком вы. Но если встречу такого, обязательно отправлю к вам.

   "Только не сейчас, - подумал Егор. - Если всё пройдёт по такому сценарию, он будет чувствовать себя, будто воспользовался чужой слабостью. Ещё не время. Но это время обязательно настанет".

   Он пожал протянутую руку, повернулся и пошёл прочь. Мужчина крикнул с порога:

   - Я передам, что ты заходил. Обязательно передам. Кстати, как тебя зовут?

   Егор махнул рукой и свернул за угол.

   12.

   Примерно через неделю Егор увидел на стене дома первый плакат. Он провисел там уже по меньшей мере сутки, промок от ночного дождя и обзавёлся следами птичьего помёта.

   С фотографии на него смотрела Настя на год или полтора младше, улыбающаяся открытой улыбкой, с задорными ямками на щеках, с тёплыми глубокими глазами, в которых только-только начала мелькать надменность, порождённая самоуверенностью и расцветающей красотой.

   Ниже шёл текст:

   РАЗЫСКИВАЕТСЯ.

   Климова Анастасия Андреевна, 1999 г.р. Рост 159 см, худощавого телосложения. Ушла из дома 23 октября предп. в четыре часа утра, в неизвестном направлении. Была одета: синие кеды с белыми вставками, джинсы, серую безрукавку и лёгкую синюю куртку. При себе имела: ключи, документы, бумажник, небольшой коричневый кожаный рюкзак. Телефон в настоящее время не отвечает.

   Особые приметы: из-за редкой болезни г-жа Климанова может испускать слабое или сильное свечение, хорошо видимое ночью. Болезнь не заразна и не опасна для окружающих!

   Егор ещё раз перечитал последнюю фразу. В ней сквозила неуверенность оперуполномоченного, вынужденного записывать со слов родственников странные вещи. Он, конечно, записал всё настолько точно, насколько позволял здравый смысл.

   Если ничего не изменилось, это отнюдь не то свечение, "хорошо видимое ночью". Это сияние, которое позволяло сквозь одежду проводить уроки анатомии. Настя сияла - в прямом смысле! Как такой человек мог пропасть, пусть даже в городе-миллионнике?

   Она ушла рано утром, пока все спали. Сбежала из дома. Но куда?

   Дело ясное, как сказал бы Матвей. Туда, где не станут искать. Таких мест на земле тысячи, миллионы. Уголков, где на много километров вокруг ни единого человека. Далёких влажных государств, где попугаи носятся в воздухе как воробьи, а странные люди с трудом, но могут найти своё место в жизни. Тот же Матвей, наверное, здорово удивился. Едва ли он мог предположить, что у Насти хватило бы храбрости на такой поступок.

   Когда Егор сказал об этом бывшему другу, тот только посмеялся.

   - Дурачина! Она мертва уже, понимаешь? Повесилась в каком-нибудь бараке. Вот увидишь, не пройдёт и трёх дней, как найдут тело.

   Тело не нашли, зато на Кубани, за железнодорожной станцией на бетонных мостках обнаружили куртку и один ботинок. Об этом написали в газетах, но Егор всё уже знал: сарафанное радио в школе работало как часы. Он не знал точного содержания письма, которое было в кармане куртки, если верить тем же газетам (они в этом вопросе оставались единодушны), содержание его составляли всего несколько слов. "Прощайте. Не нужно никого винить". Формулировка могла быть другая, но смысл именно таков.

   Узнай Егор о находке сразу, он, наверное, накрутил бы себя до полуобморочного состояния - он ведь и правда всем сердцем переживал за девочку, - однако к тому времени, когда новость достигла его ушей, она уже не имела над ним власти. Будто электрик, спустившись в тёмный сырой подвал его души и отперев дверь, которая не отпиралась десятилетиями, переключил несколько рубильников, повыдёргивал провода, что должны были пустить по нервам ток... да ещё сделал так, чтобы зажглись и вечно горели огни сокровенного знания. Словно ночники в виде кошачьих глаз, словно гирлянда на ёлке.

   И это сокровенное знание подсказало что делать. Жить, как ни в чём не бывало? Помилуйте, то есть снова трястись по любому поводу, злиться на малышню, затеявшую весёлую игру под окном, препираться с бабушкой, получать плохие оценки и терпеть насмешки?

   Нет. Ирония состояла в том, что эта фраза, "как ни в чём не бывало", обрела для Егора смысл только теперь. Что послужило этому причиной, он не знал. Исчезновение Насти? Версия полиции о её самоубийстве, которая затем переросла в их официальную, несмотря на то, что тело так и не нашли? Разрыв отношений с Матвеем, тот момент, когда злость достигла своего пика и выплеснулась рябью в глазах и ударом, который оставил под носом приятеля едва заметную ссадину - и только? Или же его ответный удар, а может, слова, которые он бросил лежащему на земле поверженному Егору?..

   Кто знает. Может, перемены замаячили на горизонте, когда Гримальдов в тот памятный день встал с кровати, чтобы отдёрнуть шторы и взглянуть в глаза Дракону. И правда, кто кроме того кто над нами, на небесах, мог бы рассказать об этом?