На мой взгляд, все это способно подтолкнуть ИИ-компании к целенаправленной работе над тем, чтобы избежать создания обладающего сознанием искина для определенных задач. Разумеется, для этого сознание должно быть тем, что можно как включить в систему при разработке, так и исключить из нее. Однако оно может быть неизбежным побочным продуктом построения разумной системы или вообще оказаться невозможным.

Не исключено, что в долгосрочной перспективе ситуация изменится не в пользу человека и проблема будет уже не в том, какой вред мы можем нанести искинам, а в том, как искины могут навредить нам. В самом деле, некоторые считают, что синтетический разум будет следующей после человека стадией эволюции разума на Земле. Тогда мы с вами и то, как мы живем и воспринимаем мир, – это всего лишь промежуточный шаг на пути к ИИ, ступенька на эволюционной лестнице. Не случайно Стивен Хокинг, Ник Бостром, Илон Маск, Макс Тегмарк, Билл Гейтс и не только они поднимают «проблему контроля» – вопрос о том, как человек сможет контролировать собственные ИИ-творения, если искины станут умнее нас[2]. Предположим, мы создадим ИИ с уровнем интеллекта, сравнимым с человеческим. Обладая алгоритмами самосовершенствования и способностью к стремительным вычислениям, такой искин мог бы быстро стать намного умнее человека и превратиться в сверхразум – т. е. обрести интеллектуальное превосходство над нами во всех отношениях. Мы, предположительно, не сможем контролировать такой сверхразум, и он, в принципе, получит возможность стереть нас с лица земли. Это лишь один из вариантов вытеснения органического разума искусственными созданиями; в качестве альтернативы человек может слиться с ИИ в результате последовательного усовершенствования мозга.

Проблема контроля стала темой мировых новостей, чему не в последнюю очередь способствовал недавний бестселлер Ника Бострома «Искусственный интеллект»[3][4]. Однако при этом упускается из виду, что сознание может оказаться центральным моментом и в вопросе о том, как ИИ будет оценивать нас. Используя собственный субъективный опыт как трамплин, сверхразумный искин мог бы и у нас увидеть способность к осознанному переживанию. В конце концов, если мы в определенной мере ценим жизнь животных, то делаем это потому, что ощущаем сродство сознания – так, почти любой из нас испытает отвращение при мысли об убийстве шимпанзе, но без всяких угрызений совести съест апельсин. Вот если сверхразумные машины не будут обладать сознанием, – то ли потому, что это невозможно, то ли потому, что их так спроектировали, – мы можем оказаться в беде.

Эти вопросы необходимо рассматривать в еще более широком, поистине вселенском контексте. Как участница двухгодичного проекта в NASA я выдвинула предположение, что схожие события могут происходить и на других планетах; где-то во Вселенной другие биологические виды, возможно, вытесняются искусственным разумом. Занимаясь поисками внеземной жизни, мы должны иметь в виду, что самые разумные инопланетяне могут оказаться постбиологическими сущностями, искинами, развившимися на основе биологических цивилизаций. И если эти искины не способны обладать сознанием, то с заменой ими биологического разума Вселенная попросту лишается целых популяций существ, обладающих сознанием.

Если сознание, присущее или не присущее ИИ, действительно так важно, как я утверждаю, то нам лучше заранее знать, может ли оно в принципе быть создано и не создали ли его мы, земляне. В последующих главах я расскажу о том, как определить, существует ли искусственное сознание, и коротко опишу тесты, разработанные мной в Институте перспективных исследований в Принстоне.

А теперь рассмотрим идею слияния людей с ИИ. Представьте, что вы находитесь в Центре конструирования разума. Какие расширения возможностей мозга вы выбрали бы из меню – если вообще стали бы это делать? Вы, вероятно, уже начинаете догадываться, что принятие решений при конструировании разума – дело весьма и весьма непростое.

Я не удивлюсь, если идея расширения возможностей мозга при помощи микрочипов кажется вам совершенно пугающей – как, кстати, и мне. Сейчас, когда я пишу это введение, приложения в моем смартфоне, вполне возможно, отслеживают мое местонахождение, слушают мой голос, фиксируют содержание моих поисковых запросов и продают всю эту информацию рекламщикам. Я вроде бы отключила эти функции, но компании, создающие приложения, делают этот процесс настолько непрозрачным, что уверенности в успехе нет. Если ИИ-компании даже сейчас не уважают нашу частную жизнь, то можно представить себе, какие потенциальные возможности для злоупотреблений появятся, когда самые потаенные наши мысли будут оцифрованы и записаны на микрочипы, а то и доступны где-нибудь в интернете.

Но предположим, что законодательство, регулирующее ИИ, улучшится и наш мозг можно будет защитить от хакеров и алчности корпораций. Тогда, наверное, у вас появится желание расширить возможности мозга – ведь окружающие, похоже, получают немалую пользу от этих технологий. В конце концов, если слияние с ИИ ведет к рождению сверхразума и радикальному увеличению продолжительности жизни, разве этот путь не лучше обычной альтернативы – неизбежной деградации умственных способностей и тела?

Идея о необходимости слияния человечества с ИИ сегодня буквально витает в воздухе. Ее преподносят, с одной стороны, как средство предотвращения вытеснения людей искинами с привычных рабочих мест, а с другой – как путь к сверхразуму и бессмертию. Например, Илон Маск недавно заметил, что люди могут избежать вытеснения искусственным интеллектом при помощи «соединения биологического и машинного интеллекта»[5]. С этой целью он основал новую компанию Neuralink. Одна из ее первых целей – создать «нейронное кружево», своеобразную паутинку, которая будет вводиться в мозг путем инъекции и обеспечивать его связь с компьютером. Нейронное кружево[6] и другие усовершенствования, основанные на технологии ИИ, должны, по идее, сделать возможной беспроводную передачу информации из вашего мозга в цифровые устройства или в облако, где доступны большие вычислительные мощности.

Однако мотивы Маска, похоже, не чисто альтруистические. Он проталкивает на рынок линейку продуктов, призванных решить проблему, которую создает сам ИИ. Возможно, его идеи окажутся полезными, но, чтобы понять, так ли это, нужно абстрагироваться от рекламной шумихи. Правительства, общество и даже сами специалисты в области ИИ должны лучше представить себе, что находится на кону.

Например, если ИИ в принципе несовместим с сознанием, то вы, заменив микрочипом часть мозга, отвечающую за сознание, перестанете сознавать себя и ваша жизнь как существа, обладающего сознанием, закончится. Вы станете тем, что философы называют «зомби» – лишенным сознания подобием своего прежнего «я». Даже если такая замена возможна без зомбирования, радикальное усовершенствование мозга все равно будет представлять серьезный риск. После серьезных изменений получившаяся личность, возможно, уже не будет вами. Человек, совершенствующий себя таким образом, может незаметно закончить в ходе этого процесса свое существование.

Мой опыт подсказывает, что многие сторонники радикального усовершенствования мозга не осознают, что усовершенствованное существо, возможно, будет уже другим человеком. Они, как правило, считают, что разум – это что-то вроде компьютерной программы. По их мнению, можно радикально улучшить физические компоненты мозга и при этом сохранить ту же самую программу, прежний разум. Они считают, что разум человека, подобно компьютерному файлу, который мы загружаем и выгружаем, как хотим, можно загрузить в облако. Это технофильский путь к бессмертию – если угодно, новая «загробная жизнь» разума, способного пережить тело. Но, какой бы притягательной ни казалась эта технологическая форма бессмертия, мы с вами увидим, что такое представление о разуме глубоко ошибочно.