Мур… Брент был уверен, что настанет день, и он найдет Мура. Этот человек совершал набеги на побережье Флориды с необыкновенной жестокостью и проявлял необычайную верность Эйбу Линкольну и его делу.

Но о том, что рано или поздно в его руки попадется, эта бессовестная соблазнительница, завлекшая его в ловушку, Брент всерьез даже не помышлял. Как бы ни желал он отомстить, не следовало забывать, что он капитан всего лишь слабого флота Конфедерации. Было бы полнейшим безумием атаковать Ки-Уэст. Это значило обречь на верную смерть или плен своих людей. Известно было, что во вражеских тюрьмах погибло гораздо больше южан, чем на поле брани.

Но Рыжая Лисица с горсткой своих храбрецов совершил то, о чем Брент Макклейн не смел и мечтать. Можно даже сказать, что такой поворот событий несколько озадачил бравого капитана. Брент не рассказывал Рыжей Лисице, что именно произошло той декабрьской ночью в Чарлстоне. Однако Рыжая Лисица хорошо знал Макклейна, и, когда капитан, приехав однажды в болота, попросил вождя семинолов оказывать помощь припасами небольшим постам конфедератов в болотистой части штата, вождь невозмутимо поинтересовался, что тревожит его белого брата. Брент сказал только, что у него свои счеты с одним янки и еще большие счеты с женой этого янки. Мечта Брента о мести в то время была расплывчата и неопределенна, он подумывал отложить ее осуществление до окончания войны. Он не мог даже предположить, что Рыжая Лисица столь серьезно отнесется к рассказу белого брата о желании отомстить.

Вождь приветливо заулыбался, увидев, что Брент взбирается по лестнице к двери его жилища. Макклейн улыбнулся в ответ, поднявшись на помост. Он не видел такого выражения на лице вождя с тех пор, когда они были еще юношами и Рыжая Лисица подарил своему белому другу настоящий нож семинолов, который был предметом мечты Брента с самого детства.

— Мой друг, — произнес Рыжая Лисица, — ты еще не выиграл войну с этой женщиной. Пока ты победил только в одном бою, но победить в войне тебе только предстоит. Я неплохо изучил эту женщину — она настоящий боец. Очень похожа на семинола — нас можно сломить силой, но покорить нельзя.

Скрестив ноги, Брент сидел напротив Рыжей Лисицы, улыбаясь Аполке, которая в этот момент подала гостю кружку дымящегося кофе. Капитан подождал, когда Аполка уйдет, чтобы уделить внимание своему краснокожему другу.

— Не перестаю удивляться, Рыжая Лисица, как тебе удалось выкрасть ее. Но знаешь, теперь, когда она здесь, я просто ума не приложу, что с ней делать.

Рыжая Лисица скептически поднял бровь. Ему было трудно поверить, что такой сильный белый воин, как его брат Брент, не знает, что делать с этой непокорной женщиной, тем более с такой красавицей, даже на взгляд искушенного семинола.

Брент рассмеялся, однако, когда он заговорил, в голосе его не было радости.

— Не беспокойся, Рыжая Лисица, я закончу те дела, которые мы с тобой задумали. Но что потом? Я, конечно, могу свернуть ей шею и избить до смерти, но…

Рыжая Лисица недоверчиво хмыкнул:

— Ты никогда не сможешь так поступить с женщиной, мой друг. Скажи, а что с ней случится, если ты передашь ее своим генералам?

Брент не спеша, отхлебнул глоток кофе с цикорием и пожал плечами.

— Практически ничего, Рыжая Лисица. Женщин-шпионок ловят по обе стороны линии Мэйсона — Диксона. Похоже, что янки галантностью не уступают конфедератам. Самое худшее, что случается с такими женщинами, — это небольшой срок тюремного заключения и принудительные работы, хотя иногда условия там могут оказаться довольно суровыми. Я знаю, что раненые мрут в этих тюрьмах как мухи, причем как на Севере, так и на Юге.

— Лучше умереть на воле, — тихо произнес Рыжая Лисица. Брент на мгновение замолчал. Оба вспомнили, как мучительно чахнул и умирал гордый вождь Оцеола в тюрьме форта Моултри. Рыжая Лисица не мог даже утешить семью Оцеолы — по законам белых людей он был незаконнорожденным сыном Оцеолы и не мог жить с его семьей. Брент попросил своего отца вмешаться, но и Джастину Макклейну не удалось ничего сделать. Антииндейские настроения в ту пору были очень сильны. Но Джастин сделал все возможное, ни на минуту не забывая о том, что в свое время Оцеола спас его сына и воспитывал некоторое время, прежде чем вернуть в родительский дом.

Брент и сам никогда не забудет Оцеолу. В памяти капитана Макклейна навсегда запечатлелись красивые черты сильного, волевого лица вождя. Он так живо представил себе сейчас Оцеолу, словно видел его в последний раз только вчера. В то далекое время маленький Брент гостил у родственника-плантатора. Тогда и произошло это несчастье: от плантации близ Миканопи осталось одно пепелище, хозяин был убит, а заботливо выстроенный дом сгорел дотла.

В ту пору маленький Брент еще не мог знать, что правительство Соединенных Штатов разорвало все территориальные договоры, заключенные с индейцами Флориды. Не знал он и о том, что белые вообще не собирались соблюдать какие бы то ни было договоры с краснокожими: они хотели, чтобы индейцы убрались в резервации на Диком Западе. Он не знал, что агенты и чиновники Бюро по делам индейцев вели себя как последние воры и мошенники, постоянно обманывая доверчивых краснокожих, а многие поселенцы рассматривали индейцев, оказавшихся на территории их участков, как объект для охоты.

В тот момент Брент видел только одно: к нему верхом на пони направился мужчина с тяжелым взглядом умных темных глаз. На голове краснокожего была повязка с пером. Да, это индеец. Брент достал карманный нож и приготовился к обороне. Оцеола остановил пони и некоторое время они с Брентом рассматривали друг друга — напуганный ребенок и умудренный опытом, но молодой годами вождь. Наконец Оцеола сказал:

— Положи нож, мальчик. Ты стоял передо мной, как мужественный воин, но Оцеола не воюет с детьми.

Брента отвезли в главный лагерь семинолов во Флориде, и Оцеола лично проследил, чтобы родителям Брента послали письмо с вестью, что их сын жив. Однако прошло еще пять месяцев, прежде чем они приехали, получив радостное известие.

С тех пор прошло двадцать пять лет. Война, изгнавшая индейцев, закончилась. Оцеола умер. Семинолы и микасуки доблестно сопротивлялись, и их не удалось вытеснить в западные резервации. Они остались здесь, в болотах Эверглейдса. Они не сдались и не покорились. Они научились жить в мире топких болот. Ни один белый не знал эти места так, как индейцы — семинолы и микасуки.

— Все воюете? — спросил Рыжая Лисица, отвлекая Брента от воспоминаний.

— Воюем, Рыжая Лисица. Гибнут люди. В Виргинии развернулись большие сражения, в которых смерть скосила тысячи солдат. Близ Манассаса, у местечка под названием Бул-Рак, с обеих сторон убитых было не счесть, и все — молодежь. Говорят, что там победили южане. Северяне были разбиты и бежали к себе в Вашингтон. Но всем ясно, что эта война быстро не закончится. Сейчас удача улыбнулась южной армии. Наши генералы лучше соображают. А почему бы и нет? Большинство из них закончили Уэст-Пойнт, военную академию армии Соединенных Штатов. Они и служили в ней, пока не отделились их родные штаты. Похоже, наши генералы лучше разбираются в Стратегии, чем их северные коллеги. Но мне тревожно, Рыжая Лисица. У Севера больше людей. Солдаты гибнут, но потери быстро восполняются. Они, как прилив, а его невозможно остановить или удержать.

Рыжая Лисица внимательно смотрел, как его старый друг, перестав мерить шагами помост, остановился, глядя на мирную картину, освещаемую заходящим солнцем. Эверглейдс был очень красив в эти часы наступления сумерек. Солнце огненно-рыжим шаром клонилось к горизонту, освещая покрытые мхом деревья и высокую траву, которую пригибал к земле легкий ветерок, рассеивавший влажную духоту уходящего дня. Цапли и журавли изящными силуэтами вырисовывались на фоне золотистого неба.

— Ты против этой войны, — произнес Рыжая Лисица. — Зачем же ты воюешь? — Брент пожал плечами.

— Флорида — мой дом Рыжая Лисица, как и твой. Она принадлежит Конфедерации, беда пришла на мою прекрасную землю. Ее сыны умирают за сотни миль от родного дома, а здесь никто не может защитить людей и дома от набегов янки, рыщущих по всему побережью. Теперь я воюю за это, так же как и ты, Рыжая Лисица. Я просто хочу сохранить мой дом…