В оформлении книги использованы фотографии из архива Ирины Клинских и Сергея Кимцова.

В оформлении обложки использована фотография Владимира Иванова.

© Денис Ступников, 2022

© ООО «Издательство АСТ», 2022

Свой среди чужих, чужой среди своих. Даже это неутешительное кредо всех бойцов невидимого фронта к Юрию Клинских подходило мало. По жизни он так и остался вечным изгоем и воспринимался чужим в любых лагерях.

Рок-критики, каталогизировав, казалось бы, всех и вся, не спешили вписывать «Сектор Газа» в рок-энциклопедии. До сих пор группа так и не удостоилась даже издания сборника лучших песен в серии «Легенды русского рока», где, в частности, засветилась ментально близкая «Сектору Газа» группа «Бахыт-Компот» (что, кстати, составляет предмет особой гордости ее лидера Вадима Степанцова). И скрупулезный Александр Кушнир, трепетно собиравший записи по всему Советскому Союзу, так и не включил ни одну из пластинок «Сектора Газа» в свой монументальный труд «Сто магнитоальбомов русского рока».

О попсе и говорить нечего. Для них Юрий Клинских был этаким lnfant terrible, которого они боялись как огня. Да и, признаться, было за что, ведь он мог припечатать шуткой или песней так, что меткая характеристика мгновенно уходила в народ. Чего только стоит его памфлет «Звездная болезнь», написанный от лица начинающего фонограммщика, который на полном серьезе считает себя круче любой западной группы первого эшелона. А фамилию Цекало (кабаре-дуэт «Академия» тогда гремел!) Клинских в частных беседах интерпретировал на украинский лад как «это фекалии».

Сам Хой абсолютно не мыслил такими категориями, как «рок» и «попса», поэтому ему было тесно в любых субкультурных средах. В отличие от большинства отечественных рок-мастодонтов, он не имел кумиров среди западных артистов и не ориентировался на некие ролевые модели. Его источники вдохновения были в русской литературе и устном народном творчестве. При всей своей нелюбви к театру он тяготел к образу скомороха и искусству райка, разыгрывая веселые и страшные представления перед всем честным народом и не стесняясь говорить балаганным языком об очень серьезных вещах.

Хоть и разносторонне одаренный, Клинских оставался одиночкой. Он никогда не вписывался в какие-либо тусовки, чем, видимо, и навлекал на себя безосновательные подозрения стайных творцов. Его история про то, что один в поле – воин. Безусловно, в 90-е за ним стояли мощности влиятельного лейбла. Но нет сомнения, что и при ином раскладе Хой бы не потерялся, а, возможно, напротив, более органично вписался бы в какой-либо контекст уже при жизни!

Соотнесение Юрия Хоя с другими «матершинниками» русского рока тоже мало что даст для понимания феномена. Есть хорошая байка о том, как некий большой босс включал фоном при приеме на работу Александра Лаэртского или «Хуй Забей» для наблюдения за реакцией соискателя. Расчет был прост: если человека это не шокирует, то, значит, он имеет правильные взгляды на жизнь и вполне может рассчитывать на вакансию. При всей остроумности этого эксперимента с творчеством «Сектора Газа» такой фокус прошел бы вряд ли.

С одной стороны, в 90-е группу слушало множество случайных людей, привлеченных запретным плодом. По сути, это были люмпены, на которых вряд ли можно положиться в критических ситуациях. С другой – у Лаэртского и «Х.З.» можно при желании найти своего рода интеллигентские подмигивания, заметив которые даже далекий от этой культуры человек может сымитировать интерес. Хой же – цельный, естественный, нутряной, поэтому если уж кому-то это не близко, то безнадежно даже пытаться имитировать симпатии.

Как ни странно, в нем можно найти много общего с Данилой Багровым из «Брата-2». Такой глубоко национальный типаж, герой нашего времени, которого с таким упоением искали, но при этом в упор не замечали… или нарочно не хотели замечать. Потому что его любовь к Родине и готовность положить живот за други своя – негромкие, непафосные и не прячутся за казенными лозунгами. Кто из исполнителей более народный ― тот, кто откатал 500 концертов в поддержку силовых структур, или тот, кто написал с пяток подлинно народных патриотических песен вроде «Тумана» или «Пора домой»? Ответ очевиден, хотя и далеко не всем придется по душе.

Судьба Юрия Клинских имеет много общего с путем народного героя-одиночки наподобие Ильи Муромца, воспетого им, кстати, в одной из песен. Не потому ли имя музыканта неразрывно связано с созданной им группой? «Сектор Газа» – больше, чем коллектив, и больше, чем бренд. Хотя, положа руку на сердце, между этими двумя явлениями можно поставить знак равенства. «Сектор Газа» стал его крестом и его орудием, но ведь, по большому счету, крест и есть главное оружие! Названная в честь зоны боевых действий актуального тогда арабо-израильского конфликта, группа воплощала собой войну с человеческими пороками, пошлыми шаблонами, узостью сугубо жанрового (или, как уже было сказано выше, – тусовочного) подхода к музыке, людскими страхами…

«Сектор Газа» состоит из множества уникальных составляющих, объединить которые в одной точке не смог бы, пожалуй, никто, кроме Юрия Хоя. О том, что это за элементы, мы поговорим в книге. А сейчас заметим, что Клинских все положил на алтарь «Сектора Газа». Ведь Хой едва ли не единственный из российских рок-музыкантов, не выпускавших альбомов не под маркой собственного коллектива. Сольников, акустических альбомов, саундтреков, совместных проектов с другими исполнителями у него попросту нет. Даже процесс создания сборников ремиксов в итоге тоже был отдан на откуп «Сектору Газа», поскольку Хой полностью контролировал процесс его создания – и даже заново записывал вокальные партии для электронных композиций.

Казалось бы, «Сектор Газа» при таком раскладе должен был кануть вместе со своим создателем в вечность. С одной стороны, так и есть, и нет такого человека, который мог бы полноценно заменить Юрия Клинских. С другой – будучи одиночкой, Хой продолжает объединять людей и после своей смерти. Поэтому ничто не может им помешать отдавать ему дань фестивалями, трибьютами, постановками панк-оперы, попытками смоделировать бытование неповторимого мира Юрия Хоя в современных условиях. Книга, которую вам предстоит прочитать, – тоже, смеем надеяться, находится в этом ряду.

Когда речь заходит о Юрии Клинских, неизбежно всплывают два «само-»: самостоятельность и самобытность. Они же сходятся в одной смысловой точке – одиночество. И весь этот шлейф, вне всякого сомнения, тянется из детства. Юрий появился на свет в Воронеже 27 июля 1964 года. С одной стороны, семья была простой, но с другой – его родителей без натяжки можно причислить к рабочей интеллигенции (был в СССР такой класс, которого сейчас, увы, днем с огнем не сыскать).

Мать Юры Мария Кузьминична работала на Воронежском авиационном заводе клепальщицей, а отец Николай Митрофанович был инженером. Познакомились там же – на производстве. Для нее брак с ним оказался уже вторым, а от прежнего мужа остались двое сыновей – Анатолий и Леонид.

Попытки что-то спеть маленький Юра предпринял довольно рано. Мария Кузьминична вспоминала, как он ранним утром бегал по квартире и мурлыкал «Синий, синий иней», пока они с мужем еще спали. В малый джентльменский набор советских детей 70–80-х эта русифицированная версия диско-шлягера «One Way Ticket» входила в обязательном порядке. Но вот сохранил ли Клинских любовь к диско во взрослой жизни – большой вопрос.