Особенности построения коммуникации. Этот раздел также относится к управлению поведением. Здесь мы будем учиться выстраивать наиболее эффективную систему общения и взаимодействия с обладателем того или иного радикала, избегать грубых коммуникативных ошибок. Мы поймем, почему, например, обладателю выраженного истероидного радикала, как воздух, необходимы комплименты, и что обращенная к нему фраза: «Как вы сегодня прекрасно выглядите!» – послужит не только повышению настроения, но и сближению позиций по деловым вопросам. Поймем мы также и то, почему в ответ на ту же самую фразу человек с доминирующим эпилептоидным радикалом ответит грубостью и навсегда отобьет у нас желание давать ему без его разрешения оценку – неважно, позитивную или негативную…

На этом закончится изучение каждого радикала в отдельности и начнется исследование реальных характеров (которые, как вы помните, представляют собой смесь радикалов и должны рассматриваться как результирующие их взаимодействия и взаимовлияния). Образно говоря, изучив буквы, мы будим учиться читать слова, вначале – по слогам, затем целиком, все глубже проникая в их истинный смысл.

На этой оптимистической ноте позвольте завершить дозволенные речи. Но прежде чем мы расстанемся (надеюсь, до следующей главы), хочется задать вам, коллеги, несколько вопросов для закрепления пройденного материала.

Знакомство с названными ранее семью радикалами мы начинаем с истероидного. Это, как вы поймете несколько позже, весьма распространенный в социуме радикал. Наблюдения показывают, что он – как, впрочем, и все остальные радикалы – одинаково часто встречается как у мужчин, так и у женщин, независимо от их расовой принадлежности, национальности и т. п.

Это замечание представляется важным, поскольку нам следует с самого начала освободиться от ложных стереотипов и уяснить, что характер – общевидовое явление.

Иными словами, объективно не существует «женского» и «мужского», «негроидного» и «европеоидного», «славянского» и «семитского» и т. д. характеров. Различия в поведении разнополых, молящихся разным богам, имеющих разный цвет кожи, разрез глаз и пр. людей обусловлены лишь формальными – автор настаивает на этом! – особенностями стереотипов поведения, бытующих в мировых культурах и субкультурах. По-разному, например, происходит богослужение, но склонность (или не склонность) сопереживать божественному, волноваться, входя в храм, испытывать глубокие религиозные чувства не зависит от перечисленных выше и иных популяционных различий.

Очевидно, тот, кто давал название истерии – психическому заболеванию, поведенческие элементы которого мы наблюдаем в рамках истероидной тенденции (напомню, так мы продолжаем называть характерную стилистику поведения, производную, в данном случае, от истероидного радикала), не разделял эту точку зрения.

Давно это было. Со времен Гиппократа считалось, что истерией болеют только женщины. Слово «истерия» происходит от греческого hystera, что в переводе на русский язык означает «матка». Врачи, изучая проявления истерии, полагали, что матка (по их представлениям, – самостоятельное живое существо, обитающее в теле женщины) время от времени начинает «рыскать», перемещаться от одного органа к другому в поисках лучшей доли. Поднимаясь к гортани, она вызывает ее закупорку и, как следствие, приступ удушья. Соприкасаясь с сердцем или печенью, причиняет им боль…

Лечение истерии заключалось тогда в «приманивании» матки с целью возвращения ее в естественное, исходное положение. Больной женщине давали пить разную гадость (например, разведенные водой фекалии), хлестали ее по щекам или таскали за волосы, при этом окуривая благовониями и умащивая драгоценными маслами область половых органов – создавали, так сказать, градиент удовольствия. Так лечили бы истерию и до сих пор, если бы мировая знаменитость – Зигмунд Фрейд – публично не признался в том, что он сам страдает истерией.

Этот выдающийся ученый (усатый и бородатый мужчина!) рассеял ложные представления о половой обусловленности этого заболевания. Так, во всяком случае, гласит легенда.

Вернемся, однако, к истероидности и рассмотрим этот радикал по ранее согласованной (см. главу 1) схеме.

Общая характеристика. В основе истероидного радикала лежит слабая нервная система. В нейрофизиологии силу / слабость нервной системы принято оценивать по ее способности (или неспособности) длительно выдерживать процесс возбуждения.

Таким образом, одним из ведущих внутренних условий истероидного радикала является неспособность нервной системы выдерживать возбуждение относительно долго. На поведенческом уровне это означает прерывистую, нестабильную работоспособность, повышенную истощаемость энергетического потенциала, быстро развивающуюся потребность в отдыхе, восстановлении душевных и физических сил, склонность, исходя из всего перечисленного, беречь то немногое (в смысле запаса энергии), чем наградила природа.

Зададимся вопросом: какой образ поведения должен сформироваться при таком внутреннем условии? Ответим, исходя из собственных наблюдений и здравого смысла: поиск – всегда и во всем – легких путей; неспособность и, соответственно, нежелание глубоко погружаться в какую бы то ни было проблему, бороться с реальными трудностями, добиваться осязаемых результатов… Верно. Все верно. Как человек с неразвитой мускулатурой обходит стороной пугающие его тяжеленные гири и штанги, так индивидуум, наделенный истероидным радикалом, старается не связываться с задачами, требующими длительных, сосредоточенных усилий.

Понимаю вашу реакцию на подобное сообщение. «Выходит, – спрашиваете вы, – истероидная тенденция в поведении – это леность, поверхностность во всем, уклонение от напряженного производительного труда? Следовательно, этот радикал – социально вредный?»

На первую часть вопроса отвечу: да. На вторую: нет. Категорическое «нет»! Как было сказано ранее, каждый радикал выдержал испытание временем, многократно подтвердил и продолжает подтверждать свою полезность для общества. Нам с вами, коллеги, чтобы это как следует осознать, возможно, понадобится пересмотреть некоторые из наших собственных стереотипов оценки различных социальных явлений. Обсудим проблему глубины погружения в ту или иную область деятельности, отношений. Всегда ли «глубоко» означает «хорошо»? Представьте себе анекдотическую ситуацию: муж неожиданно возвращается из командировки. Что лучше – когда он тщательно, методично начинает обследовать каждый уголок и закоулок квартиры в поисках затаившегося любовника, или когда он доверчиво обнимает жену и легко, без тени сомнения, удовлетворяется ее путаными, взволнованными объяснениями своего неглиже?

Согласитесь, однозначного ответа нет. Если отбросить шутки в сторону, в других, в том числе имеющих принципиальное значение для общества, вопросах также далеко не всегда необходима глубина проникновения в суть вещей. Подчас она даже вредна. Многие вековые устои (мировоззренческие, нравственные, экономические и т. д.) социума, обеспечивающие его вполне стабильное процветание, были безжалостно разрушены в попытках копнуть поглубже, и не факт, что взамен разрушенного предлагалось нечто более эффективное. Нередко эти попытки лишь «умножали скорбь», заставляя людей разочаровываться в основах своего бытия, приносили в общество «не мир, но меч». Так что, друзья, глубина не всегда позитивна, а следовательно, поверхностность не всегда негативна.