Рядом с Сэсэг сидел ее парень, Сергей. Он тоже был из их группы. Вместе они делали студенческую стенгазету. Сережа числился в ней штатным фотографом, а Сэсэг главным редактором. Она писала заглавные статьи для стенгазеты, а Сережа фотографировал и помогал собирать материал для заметок. Они днями пропадали в маленькой комнате, расположенной на первом этаже северо-восточной части главного учебного корпуса. Окно их угловой комнатушки смотрело на север. Когда на улице было зелено, в комнате царил полумрак и сырость. Деревья в парке, который окружал главный корпус академии, были старыми, высокими, самых разных пород и видов, поэтому летом здание утопало в зелени, а внутри всегда царили сумерки. В дождливые дни сумерки густели и наливались влагой. Только у южной стороны, где находился главный вход, парк отступал немного, раздаваясь в стороны, как бы освобождая место для центральной лужайки, на которой росли два огромных старых дуба, возрастом не меньше 200 лет, и стояла каменная то ли амфора, то ли вытянутая вверх чаша с виноградными лозами. Пройдя по темным и гулким коридорам первого этажа, они заходили в свою каморку, на двери которой на небольшом листе бумаги чернела старательно выведенная гуашью надпись "Редакция". По стенам были развешаны самые удачные, по мнению однокурсников, номера стенгазет. Здесь висела первая и самая любимая их с Сережей стенгазета, подготовленная к 8 марта 1981 года. Тогда студенческий актив в лице старосты группы Гены по поручению деканата поручил им, вместо заболевшей девушки с четвертого курса, в срочном порядке подготовить праздничный выпуск стенгазеты их факультета. Декан тогда вызвал Гену, и спросил, есть ли в группе, кто может быстро и с чувством юмора сделать стенгазету. Генка хорошо знал, что Сэсэг вела записки из жизни группы и он, не задумываясь, предложил ее в редакторы и издатели.

– Нужен еще фоткор, – произнес задумчиво декан и посмотрел в окно. Там тихо падал снег. Окна деканата выходили во двор, по-ленинградски небольшой и замкнутый. Ветер в нем был редким гостем, поэтому мокрый снег, тихо падая крупными хлопьями на старый потрескавшийся асфальт и многочисленные чугунные крышки люков, тут же таял. Стена напротив потемнела от налипающего снега. – Два года назад у нас был прекрасный фотограф, но бросил, дурак, институт на третьем курсе. Забрали в армию, ребята сказали, что попал в Афганистан. Пропадет, наверное, теперь. – Декан посмотрел на Генку. – Скажите спасибо, что у нас военная кафедра и вас не отправят в армию, ничего хорошего там нет, поверь мне. – Он немного помолчал. – Обязательно найди фотографа в стенгазету, – переведя взгляд с Генки за окно, он опять задумался.

Генка тихо вышел из кабинета. По дороге он все думал о словах декана, и зачем он вообще ему, Генке, это сказал? Такие разговоры со студентами вести вообще-то опасно, тянет на антисоветскую агитацию. Видимо был уверен, что никто на него не донесет и не разболтает – у них на факультете такое невозможно. "Странный мужик наш декан, неужели не боится, что кто-нибудь все-таки стуканет?" – подумал Генка и вошел в аудиторию.

Он сразу же с ходу озадачил Сэсэг: “Повезло тебе, будешь стенгазету делать к 8 марта. Надо тебе фотокорреспондента найти. Кого посоветуешь?”

Сэсэг от такой быстроты растерялась и даже не нашлась что ответить.

– Чего молчишь? Ты же любишь писать, вот и будешь себе писать в стенгазету. Про нашу жизнь рассказывать, интервью брать. Короче говоря, вести хронику нашего потока и нашей группы в частности.

– Фотокорреспондентом можно взять Сережу Рыбакова, он увлекается фотографией и на всех наших праздниках делает снимки.

– Правильно, молодец! – Генка ударил кулаком в раскрытую ладонь. – Сережа самая подходящая кандидатура. Пойдем его найдем и все расскажем. Я думаю, он обрадуется, ведь фоткор может пользоваться академической фотолабораторией, а там, наверное, неплохое оборудование есть и химреактивы.

Пары уже закончились, настало время обеда, и они пошли искать Сережу в столовую. Рыбаков был из Владивостока. Он фанател от леса, как и все ребята с курса. Ему часто задавали дурацкий вопрос, почему он не пошел учиться на какого-нибудь капитана корабля, ведь он из Владика, на что он неизменно отвечал, что задавать такие вопросы, по меньшей мере глупо. Если человек из Воркуты или Кузбасса, то он непременно должен хотеть стать шахтером, а из Череповца или Норильска – металлургом? В Ленинграде ведь тоже не все сплошь капитаны дальнего плавания.

Был он невысокого роста, худой, с карими глазами и небольшими усиками, за которыми тщательно ухаживал.

– Если на него надеть беретку и круглые очки, то он станет, похож на настоящего фотографа, – так вслух рассуждал Генка, пока они шли с Сэсэг. – Даже не на нашего фотографа, а на французского, например.

Генка и новоиспеченный редактор зашли в большую столовую, которая находилась во втором корпусе. Здесь помимо столовой располагались химико-технологический и деревообрабатывающий факультеты, кафедры математики, философии и научного коммунизма. Само здание сталинской постройки, серело среди деревьев своими кубами и параллелепипедами, имперски поблескивая огромными прямоугольными окнами. По фасаду затейливые лепные барельефы светлыми пятнами разбавляли плоскую серость стен. Внутри корпуса, напротив, утилитарно-строгая лепнина обрамляла белые прямоугольники высокого потолка. Здание являлось образцом редкого смешения советских стилей: угасающего конструктивизма и, уже нашедшего себя, набирающего мощь, "сталинского ампира".

Пройдя обширный холл с колоннами и огромным старинным зеркалом, они зашли в столовую. В дальнем углу они увидели Сережу, совершенно не догадывающегося о том, что полчаса назад ему было присвоено высокое звание “фоткор”. Генка и Сэсэг подошли к столику, где ничего не подозревающий фоткор, поедал котлету с макаронами и рассматривал зарубежный журнал с красивыми цветными фотографиями.

– Приятного аппетита, – сказала Сэсэг, останавливаясь у стола, в то время как Гена уже подсел к Сереже и тоже стал рассматривать журнал.

– Спасибо, – ответил и покивал головой жующий Сережа. – Чего это вы?

Гена оторвался от созерцания красивых видов какого-то иностранного города и произнес торжественно, – Сергей, тебе выпала честь запечатлевать жизнь нашего курса в фотографии. Сохранять, так сказать, его историю в фотографических картинах. Короче, – Генка ускорил темп изложения новости, – Серега, ты будешь фоткором в нашей факультетской стенгазете. Надеюсь, ваша стенгазета будет оформлена не хуже, чем этот журнал, – и он потыкал пальцем в картинки лежащего перед ним журнала.

– Это приказ?

– Нет, это не приказ, это просьба всего нашего курса, но отказаться от нее нельзя, потому что больше некому, на тебя вся надежда. Сэсэг будет главредом, а ты фоткором. Надо срочно подготовить праздничный номер к 8 марта. У вас неделя. Возражения и отговорки не принимаются. Я лично для каждого из вас перепишу по две лекции, остальное распределим среди ребят. Все для стенгазеты, все на стенгазету! А, как вам такой лозунг? – и Генка с восхищением и ожиданием посмотрел на них.

– Впечатляет, ничего не скажешь. Может ты вместо меня главредом станешь?

– Нет, готов стать главным рецензентом. Но не более того. – Генка встал и церемонно откланялся. – Желаю творческих успехов, если потребуется какая-либо помощь, свистите тремя зелеными свистками.

С этими словами Генка развернулся на высоких каблуках, которыми компенсировал свой небольшой рост, и побежал к выходу.

– Присаживайся, чего стоишь? – Сережа приглашающе немного двинул стул, на котором только что сидел Генка.

– Спасибо, – Сэсэг присела на краешек стула. – С чего начнем? Для меня это тоже совершенно неожиданно, я даже представления не имею как делать эту стенгазету.

– Не переживай, главное в этом деле визуальный ряд.

– Что? – не поняла Сэсэг.

– Оформление, то как будет выглядеть стенгазета. Я сделаю несколько фотографий наших самых красивых девчонок…