Литмир - Электронная Библиотека

– Вот ты собирался лететь на Марс.

– Я? Нет.

– Погоди. Бедлам в главном архиве. Генеральный приказал уничтожить документы Н-1 и их уничтожают, может, со слезами на глазах и через себя, потому что с ними связана чья-то жизнь.

Я вспомнил вытянутый корпус тяжёлого межпланетного корабля, лопухи концентраторов, оранжереи и демпферы. Защемило в груди, но я мужественно сказал:

– Моя нет. – и покривил душой.

Это был отрезанный по живому кусок нашей жизни и молодости.

– Я и сам поучаствовал, -добавляет шеф, – в части материалов. Н-1 теперь Генеральному тряпкой для быка. С остервенением рубит под корень сделанное нашими руками. Ловко чужие заслуги присваивает и получается: мы заодно.

С утра на рабочем месте шефа не было. Викто́р, как бы замещая отсутствующее руководство, и удовлетворяя общественный интерес, объяснил ситуацию. Генеральный, он так сам себя обозначил вместо прежнего Главного, окончательно закрыл тему с ракетой Н-1, и оставшиеся на полигоне (так между собой обзывали космодром) цеха и фрагменты ракеты подлежат утилизации. Между тем шеф подсуетился и предложил сбагрить оставшееся на Украину, КБ «Южному» или верфи корабельной утилизации Индии. Превысив этим свои полномочия, он хотел и что-то с этого поиметь, а прокукарекав угодил на острие внешнеторговой проблемы, и теперь варился с пройдохами-снабженцами, потому что Генеральный считал или сделал вид, что она его совсем не интересует и бельмом на глазу, отвлекая от насущного.

– Надо же, – оставшись со мною наедине посмеивался Викто́р, – Володя находит повод оставаться на плаву, и везде получает по личику.

Викто́р говорил посмеиваясь, но доброжелательно и выходило одновременно и «против» и «за», так что можно было выбирать удобное.

– Как бы только он эту проблему на нас не перевалил. Что весьма и очень вероятно.

Теснота рождала общение и секреты само собой становились секретами полишинеля.

Сеансы связи со станцией сместились на ночь и Викто́р, курируя французскую программу, чтобы не мотаться туда-суда, снял в Подлипках угол, как выражались тогда, у Стаса, в ведомственном доме. Естественно, он познакомился с семьёй Стаса, женою. дочерьми, из которых старшая была на выданье. За эти несколько недель он понравился всем и особенно Юлии, хотя и был значительно старше её. Впрочем, в вопросах нравится-не нравится многое не регламентировано. Неискушенная девушка-подросток была им очарована и теперь искала встречи с ним, карауля его у ЦУПа, благо школа была рядом, да и она была настойчивой. Это служило причиной подшучивания шефа, бывшего в курсе соседней ему по дому стасовой семьи.

Шеф спускался с высот первой территории, и они обменивались репликами.

– Встретил Пашу Короткевича, – бросал он Викто́ру.

– Жестянщик Пашу Короткевич в заводе околачивается, – это он мне.

– Тропинку к сердцу руководства протаптывает, – это нам обоим.

– Выправляет корпуса машин, – пояснял он для меня. – А теперь в цеху что-то замышляет, подбивает на нечто левое. Идея ему, видите ли, в голову пришла: сделать рядом с горячим цехом парную. Для руководства. С бассейном, чего теплу даром пропадать. Эх, нет Главного на их блудотворчество. Теперь всё через пень-колоду пойдёт. По их, по-своему.

Шеф одновременно выдавал и нашим, и вашим.

– С Главным инженером завода говорил. У него зуб на меня. Он мне в свое время Наташку, дочку сватал и делает одолжения. Так я разом и озадачил, и проблему на него спихнул. Попадаешь в завод и разом человеком становишься. Все проблемы побоку. Пахнет стружкой, попьешь газировки в горячем цеху, и ясно в голове.

Был я ещё никем, а рядом велись глубокомысленные разговоры. Итогом планёрки был неутешительный итог. Они обсуждали ситуацию с Викторо́м.

– Признайся, мы в этом самом по это самое.

– Нам нужен ход, – задумчиво размышлял шеф, – нестандартный. Вроде верблюдов Кира против мидийцев, кони которых испугались незнакомого запаха.

– Мне ближе придумка Майнерцхагена, когда на турецкие позиции сбросили набитые опиумом сигареты. Турки, изголодавшись по куреву, накурились тогда до одури, и сопротивляться было некому. Британцы легко взяли и Иерусалим, и позже всю Палестину.

– Да, нужна изюминка. Без трюка, – уныло заключил шеф, – потуги наши – пусты.

И кто мог подумать тогда, что нужный требуемый ход подскажу шефу я. Поднесу на блюдечке с голубой каёмочкой. Сработает всё-таки пресловутое «ружье», повешенное в этом акте. Однако обо всём по порядку.

В терминах кадровой политики шеф был вечно гонимым. Там и сям, как правило, изгоняли его за самоволку. Подразделение своё он при этом не терял. Сотрудники верили ему и шли за ним, рассуждая: «Не там, так тут». Их за глаза даже звали «кабевскими цыганами». Наконец, они нашли приют на третьей территории, в отделе Берлатого. Лаборатория и тут представляла своего рода вольный табор. Надзор над ними осуществлял в какой-то мере Викто́р.

Время от времени Викто́р выходил в народ и консультировал кураторов, отвечая с улыбкой на любые вопросы. Каждому по-разному. Мне он отвечал, казалось, несерьезно. – Почему, – спрашивал я его, – он не ходит на первую территорию, на совещания, где решаются многие проблемы?

– Разделение у нас, – отвечал он. – Верха – епархия Владимира. Моё правило – подальше от руководства. Там особенный синклит и окружающим нужны особые свойства. Протекции мало. Как учит история? Говоря об Ироде, называют его Великим. За что? Не за историю с младенцами. За такое не станут хвалить. Лесть помогла Ироду Великому уживаться с разными римскими императорами. Льстить нужно уметь. Она – вечное, проверенное.

– Поплыли огурцы.

– Что?

– Не обращай внимания. Присказка для словесного разгона. Ты на чём защитился?

– Процессы в гидродинамическом двигателе. Задачка из теории струй. Виды неустойчивости.

– А чем занимался до?

– Кавитация. Глубинная бомба.

– Ты из Днепропетровска?

– Нет, но оттуда все мои родственники. С чего ты о нём?

– Можно и не спрашивать. Оттуда всё. От альфы до омеги. Как из черной дыры. Верхушка страны: Подгорный, Кириленко, Брежнев. Американцы боятся «Сатаны» из Днепропетровска. Теперь их мелкие бесы к нам. Скоро обнародуют. Таможня даёт добро. Поплыли огурцы.

– Причём огурцы?

Понять порой шефа не просто.

– Это присказкой из юности. Была такая история. Собрали мы с матерью огурцы в огороде. Возвращаемся по мосту с полными вёдрами. Навстречу учительница и не одна. Был я тогда без памяти в неё влюблён. В глазах у меня разом помутилось, выпустил я ведра из рук, посыпались огурцы и поплыли по реке. Отсюда и присказка. Поплыли огурцы.

С шефом не соскучишься. Новая вводная.

– После обеда к физикам идём. Заседание секции Учёного совета территории. У нас здесь сплошные атомщики и судят по-своему обо всём. Распустили мы их. Мол, физики, как же. «Девять дней одного года», хотя дней куда больше в году, а мы из материаловедения, от основ. «Не кочегары мы, не плотники» и им бельмом на глазу. Мы – физики наоборот.

Идти, впрочем, недалеко. Поднялись на второй этаж. Но как поднялись, так и опустились. Обсуждалась шефова диссертация. Докторская. Выдали ему по первое число. Попытался и я с ходу было встрять, и мне прошлись по ушам, хотя и легче, чем шефу. Объяснялся я всё-таки с ними на одном языке. Но результатом ноль, как в сопромате: «С чем пришёл, с тем и ушёл».

В нашей комнате нас уже поджидали сотрудники Патона. Грузовик доставил на станцию их сложенную новую КГК (крупногабаритную конструкцию) и планировалось в ближайшие дни её развернуть на внешней оболочке и, удалившись по ферменной конструкции от станции, сфотографировать комплекс на фоне Земли на восходе, когда солнечные лучи сказочно высветят его.

Через час планировался в ЦУПе в этой связи сеанс радиопереговоров с экипажем и требовалось посоветоваться.

4
{"b":"746485","o":1}