– Ничего. Все мы с чего-то начинали. Да, Грэй?

– Да. – ответил Грэй, ничего не поняв из их беседы. – Меня зовут Грэй, и я – художник из России, собираю материал по заказу для одной крупной рекламной компании, и пишу картины в стиле реализма на досуге. Переведи ей, пожалуйста.

– Хорошо. Эта девушка предложила попозировать Вам с детьми, это – её ученики, на фоне водопада. Она хочет, чтобы вы запечатлели её на века на картине такой, какая она сейчас – молодой, живой и красивой. Она также, как и ты хочет оставить свой след в этом мире. Её любимы стиль в живописи – реализм и импрессионизм.

– Эм. Мне, конечно, приятно слышать это, но, боюсь, я не настолько хорош…

– Да, ну, перестань. Ты справишься. Пойдёмте к водопаду. Тебе повезло, Грэй, что ты не понимаешь по-норвежски. Детишки столько всего рассказывают про пустошь и про дом. В школе ходят целые легенды о нашем доме.

– В любом случае, я не верю в народные страшилки.

– Дядю Михасю черти забрали! – Таинственным тоном произнес один из малышей на норвежском.

– Моя бабушка сказала, что твоего дядю Михасю выпивка забрала, – ответила мальчику строгая девочка и, похоже, была готова вступить в спор, но Сара одернула её за руку и строго сказала:

– Талия, что я тебе говорила по поводу высказываний твоей бабушки?

– Держать их при себе и не доводить других до слез. – Послушно произнесла Талия, но всё же упрямо показала язык мальчишке.

Пока Альва рассказывала Саре и школьникам правила игры, Грэй раскладывал свой рабочий инструмент, выбирал наиболее удачную перспективы, точку обзора и устраивался поудобнее на больших гладких камнях, разбросанных вокруг низвергающегося с горы водопада. Набросок был готов через час, после чего художник заявил, что на сегодня – хватит и предложил всем прийти сюда завтра в тоже временя и продолжить работу. Сара предложила прогуляться по деревне, проводить детей по домам и показать гостю деревню.

В Оппалан они вошли с песней, и Грей был по-настоящему рад, что встретил Сару и ее шумных и любопытных учеников. Деревня состояла из двух широких улиц, соединившихся перекрестком в центре, и была, в сущности, очень маленькой. Школа тут размещалась в том же здании, что и управа, и почта, а напротив находился полицейский участок, пожарное отделение и лесничество, управляли которыми всего три человека.

Больница и магазин располагались тоже в одном помещении, и только библиотека занимала отдельное здание, но почему-то была закрыта, а двери и окна наглухо заколочены досками. На улице людей было не много, в основном старики сидели на лавочках и мирно беседовали о своих повседневных бытовых мелочах, да о правильном и здоровом образе жизни.

– А почему библиотека закрыта? – спросил Грэй, нахмурившись. – Давно так?

– Недели две там случилось одно несчастье. – Ответила, нехотя, Альва. – это странная и запутанная история. Я расскажу тебе её в другой раз. Уж поверь, что разных жутких историй об Оппалане ты ещё узнаешь немало. Местные их сочиняют прямо на ходу, а на следующий день уже забывают или искажают до такой степени, что получается уже совсем другая история. Это похоже на сломанный телефон.

Договорившись со всеми встретиться завтра в тоже время у водопада, Грэй и Альва попрощались с Сарой и её учениками и двинулись в обратный путь. Сделав несколько шагов, художник обернулся, чтобы последний взглянуть на изящную фигуру симпатичной девушки и узнать, в какую сторону она пошла, и где находится её дом, однако, вместо учительницы он увидел в темном переулке, по которому та пошла, девочку в темно-сером платье, испачканном кровью. Её темные спутанные локоны волос были настолько длинными, что доставали до земли и продолжались черной дымкой, расползающейся по каменной лестнице, круто уходящей вверх.

Девочка была настолько худа и слаба, что едва стояла на ногах, а её кожа осыпалась на массивные ступени, обнажая красную плоть, стянутую сухожилиями. Шокированный страшным зрелищем, Грэй пытался докричаться до Альвы, ушедшей уже далеко вниз по лестнице и исчезнувшей за поворотом, но из горла его вырывался лишь сдавленный хрип. Голос от страха пропал. Беззвучно шевеля губами, как выброшенный на берег окунь, он затряс головой, пытаясь избавить себя от зрительной галлюцинации и очнуться, но когда он раскрыл глаза девочка, лишенная кожи и нижней челюсти, уже стояла прямо напротив него и дышала в левое ухо. Она что-то говорила художнику, но он не понимал норвежский и только дрожал, не в силах сделать хоть шаг.

– Ну, чего ты там застрял?! – Послышался голос Альвы за спиной. – Что с тобой? На тебя лица нет.

– А? Как лица нет? – Спросил Грэй, схватившись обеими руками за лицо. – Я видел кого-то. Мертвую девочку.

– Поймём отсюда.

– Куда? Зачем?

– В бар. Тебе нужно выпить чего-нибудь бодрящего и попробовать наш фирменный десерт из земляники, черники и брусники со взбитыми сливками. Ягодный коктейль. Сладкое хорошо снимает стресс.

– Так ты расскажешь мне?

– Возможно. Пойдём. У тебя действительно есть дар. Это я могу сказать точно, но и я не ясновидящая и не могу всё знать наперёд.

– О чём это ты? Какой ещё дар? Видеть мертвых?

– Давай сейчас не будем об этом. Тебе нужно успокоиться. Когда ты будешь готов здраво мыслить, я тебе всё расскажу, а сейчас пойдём в бар.

– Ладно. Я понял.

Бар находился у подножия лестницы в двухэтажном домике, буквально слепленным из глины. Вывеска тоже была сделана из глины, и на ней выдолблены древние руны, значения которых Грэй разумеется не понял бы и прошёл бы мимо этого заведения, если бы даже ему нарисовали местонахождение бара на бумаге – уж больно не похоже был этот домик Питера Пэна на бар. Альва объяснила, что руны на вывеске над входам значат «Рагнарек» или – апокалипсис на русский лад.

Художник открыл дверь перед девушкой, и они вошли внутрь, окунувшись в эпоху викингов. Интерьер и оформление бара были оформлены под старинные времена, когда вместо ружей использовали метательные топорики, а вместо столового серебра – деревянные кружки и красивые деревянные ложки с резными ручками, изображающими разных животных, вроде змеи – полосатой гадюки или рыла кабана – бородавочника. Едва они вошли в бар, голоса посетителей смолкли, и все присутствующие впились в их спины взглядами, пока они шли до барной стойки.

– Чего это они так смотрят на нас? – Спросил смущенно Грэй, не привыкший к такому количеству народа, обратившему на него всё своё внимание. – Со мной что-то не так? У меня что – страусовое яйцо к спине приросло? Или крылья летучей мыши заметны под пальто?

– Нет. Дело нет в тебе. Расслабься. Они смотрят на меня.

– Почему? Всё – ваши местные предрассудки?

– Вроде того. Не будем об этом. Они скоро забудут о нас. Ты что заказывать будешь?

– Я есть не хочу.

– Тогда два коктейля «Сеньорита» и ягодный коктейль со взбитыми сливками – две порции.

– Хорошо. Заказ принят. Время ожидания – пять минут. – ответил бармен.

Бармену на вид было лет восемьсот, в белой рубашке и жилетке с узорчатой вышивкой, отливающей серебром. Грэй ещё удивился тому, что на приготовление их коктейлей и десертов старик, действительно потратил всего четыре минуты. Всё это время он смотрел на часы, тикавшие над головой Альвы на стене. Под косыми взглядами окружающих Грэй чувствовал себя не в своей тарелке. Ему так и хотелось крикнуть «Чего уставились?! Никогда колдунов и колдуний не видели?!».

Заказ принесла миловидная девушка в коротком старомодном платьице служанки – по всей видимости, сильно укороченный вариант женского народного платья Норвегии. Между тем, посетители бара опасливо поглядывали на них перешептывались, пока один верзила, в кожаной куртке и круглых темных очках на лбу, похожий на байкера, не понялся во весь рост. Громила подошёл к столику, за которым они сидели, и несколько секунд стоял молча, уставившись куда-то в деревянную столешницу, а потом произошло нечто необъяснимое.