Энгельс сформулировал это в виде закона о переходе количественных изменений в качественные. Значит, человечество, будучи частью мира и, соответственно, подчиняясь законам мироздания, также может быть «переформатировано». В этом случае очень выгодно быть святым человеком (то есть, согласно первичному смыслу, обособленным от или выделенным из). Тогда вероятность переформатирования сильно снижается, потому что потребует затрат огромного количества энергии, недоступного «переформатору», и в итоге заставит того вообще отказаться от подобной мысли. Но, вспомнив, что после одного несчастья – поедания «неправильного» яблока, люди, став «помешанными», нуждаются в излечении (опять, однако, переформатирование), мы должны признать-таки необходимость «правильного переформатирования». Но правильно отформатировать всех, и святых в том числе, может лишь Тот, который Всемогущ и который не только обладает огромным энергетическим потенциалом, но вообще определяет понятие «энергия». Но о «хорошем» позже, а пока о том, что может помешать «хорошему» случиться.
Таким образом, если какие-то люди (имеется в виду «мировое закулисье»), или кто-то другой – «чужой» (имеется в виду «зазеркалье мира») захочет изменить мир, то наиболее эффективным способом представляется воздействие его на «малую, но важную толику». («Где у него кнопка, Урри?» – реплика персонажа В. П. Басова из фильма К. Бромберга «Приключение Электроника».) В нашем мире эта толика представляется людьми – человечеством (масса всего человечества игнорируема при сравнении ее с массой нашего мира). Если на него воздействовать, даже малыми усилиями, но в долгую, циклически и тем более в резонанс, то воздействие может быть существенным. Совершенно не важно, что на первый и «короткий» взгляд воздействие будет малым и незаметным, в долгосрочной перспективе вред будет значительным. Не зря народная мудрость предостерегает: капля камень точит; сколько кувшин по воду ни ходит – все равно разобьется, – всех поговорок не перечислить. Тем более не следует сомневаться в мотивации и «долготерпении» «чужого». Его влияние на человеческое сознание может происходить двумя способами: воздействием либо на те фибры души, которые отвечают за конкретные желания, либо на «отличия» между людьми. Желания и «отличия» являются струнами, на которых может играть наш враг. Чем больше у нас «струн», тем слаще музыка для врага. То есть, чем больше «отличий» от других обнаруживает у себя человек, тем больше он подвергается воздействию. Особенно если человек считает, что «отличия» выгодно выделяют его среди других. Поэтому становится очевидным, что наибольший иммунитет от воздействий будет у «святых» (людей, не находящих у себя выгодных отличий от других и не имеющих особенных желаний). Но таких мало и с каждым днем становится всё меньше, а вот нас, «не святых», много больше и будет еще больше.
Таким образом, «современность» (и тот, кто действительно за этим термином скрывается) стимулирует проявление личной индивидуальности и тем паче «псевдо-уникальность». Больше отличий, «разных и нужных», больше краски и цветов, вплоть до полного спектра, вплоть до радуги. Так что найти повод, чтобы разделить людей, не составляет никакого труда.
Как-то «обнаружил» для себя (дошло до меня наконец) в Книге Иисуса, сына Сирахова (что в Ветхом Завете) мысль, что Господь создал все в этом мире попарно. Значит, если есть разделение, тогда должно быть и объединение, одно без другого невозможно. В тех способах разделения, которые «выбрал» человек, видно серьезное присутствие одного нашего давнего рогато-хвостатого знакомого. Его же влияние прослеживается по тем способам, которые человек «выбирает» для объединения.
Однажды один священник, такой же нерусской национальности, как и я, спросил меня, почему мы, жители Молдавии, молдавской (румынской, с его точки зрения) национальности не объединимся? Так как был выбран критерий национальности в качестве разделительного (а потом объединительного) признака, его вопрос был воспринят мной настороженно. У христиан вообще нет ни эллинов, ни иудеев! Я уточнил: «А во имя чего объединяться?» Ожидал услышать ответ: «Во имя Господа нашего!», но не услышал такового. Услышанный мною ответ не вижу смысла приводить. Это уже не имеет значения, потому что он другой.
Если даже у некоторой части православных священников присутствует мысль о возможности объединения на других принципах, кроме Господом очерченных, то чего ожидать от мирян? По тем же искусственным признакам, что послужили поводом для разделения, возможно осуществить и «объединение» людей. Значит, современное общество (в определенной степени и население РФ, хотя скорее всего россиян это касается еще в большей степени) существует в состоянии постоянного упражнения – чередовании «сгиба и разгиба». А то, что россиян это касается больше, объяснить можно просто. Кто там у нас претендует на звание «любимого дитя или, возможно, внука» (была у одного хорошего автора и такая версия)? Вот с вас и спрос больше. Так что чередование «сгиба и разгиба», которому подвергается современное общество, эта своеобразная гимнастика мозгов, «выдавливает» из них и, соответственно, из общественного сознания последние остатки морали (и христианской, и мусульманской, и иудейской тоже).
Дошли до вопроса морали (даже если и религиозно обусловленной), а от него до идеологии полшага. У многих людей старшего возраста слово «идеология» ассоциируется с личностью тов. Суслова, а у тех, что помоложе, – с «призраком коммунизма» вообще. Последние десятилетия и «Суслов» и «коммунизм вообще» были подвержены сильнейшему информационному воздействию, что вызвало образование у значительной части общества безусловно отрицательного рефлекса на слово «коммунизм». И это негативное восприятие было перенесено и на слово «идеология». Вот так, боимся слов, смысла которых не знаем, хотя надо бояться другого. По-простому, идеология – это система взглядов или способ мышления. Каждый из нас обладает, пользуется и руководствуется своей личной «идеологией», и, слава Богу, все нормально. Государственная идеология не хуже и не лучше личной. Проще говоря, это обобщенная (усредненная, обще-компромиссная) система взглядов и, что особенно важно, система ценностей. Значит, государственная идеология – это не зло, а лишь некоторое упорядочение общего идеологического поля, сформированного суммой личных идеологий каждого гражданина. Она должна быть, по меньшей мере, в качестве общего ориентира, «равнение на право!» (во всех смыслах!).
«Лирическое» отступление. Во времена моего детства драки между детьми были обычным явлением. По современным меркам это неоправданная агрессия и жестокость, а по факту и в основном это были ссадины и кровоподтеки, необходимые для воспитания мужчины и в дальнейшем защитника (и Отечества тоже, но жены, детей и стариков-родителей в первую очередь). Казалось бы, эффективнее было бы убежать, если чувствуешь, что соперник сильнее тебя, ничего не доказываешь, но «по морде получаешь конкретно». Но очень часто что-то заставляло принять «неравный бой», то ли боязнь, что тебя засмеют, то ли понимание необходимости в отстаивании «обреченной правоты». Идеология, однако, хотя, можно сказать, и понимаешь. Она, система взглядов (что такое хорошо и что такое плохо?) и ценностей (а за что стоит пострадать?) и определяет поведение любого человека. Так что не надо пугаться слова «идеология», это нормально для человека – руководствоваться идеологией.
Если принять эволюционную теорию происхождения человека, то в природе борьба самцов за первенство является обычным, «законным и допускаемым» явлением. Если же прочитать оба Завета, то там тоже четко выдерживается мысль о необходимости проявления храбрости и преодоления различных «суровых» преград в качестве непременного условия для превращения дитя в мужчину. Обе точки зрения допускают возможность необходимой доли (не забываем того, что чувство меры должно присутствовать всегда) насилия для приобретения всеми существами некоторых необходимых им качеств. Эволюционисты объясняют агрессивность животных инстинктами (ну «развились» они такими), а агрессивность людей – «неправильным» воспитанием. Верующие также считают, что агрессивность животных обусловлена их природой (измененной после падения человека), а агрессию человека – отсутствием или недостаточностью воспитания (у верующих нет понятия неправильного воспитания, так же, как и нет понятия разной веры). Таким образом, два разных понимания, две различные системы мышления, две идеологии в конце концов сходятся в том, что с животных «взятки гладки», а человека можно «исправить». Тут и начинаются различия в подходах. Верующие считают, что человека надо исправлять согласно какому-то, возможно, недостижимому здесь, но явленному в откровениях образу, а неверующие полагают, что человека надо исправлять согласно постоянно «эволюционирующему» (согласно степени «эволюции» мозгов приверженцев данной теории) «светлому» образу. Верующие соглашаются, что возможны, как минимум, две идеологии (вера и безверие), а неверующие считают, что должна быть только одна – их идеология. Так, в конце концов, кто из них более либерал (от латинского значения этого слова – свободный)? Почему те, кто называет себя либералами, ими вообще не являются? И почему верующие стесняются называть себя истинными либералами? Господь Бог – самый великий либерал, и Он даровал нам высшую свободу – возможность нам, Его созданиям, отречься от Него.
