Так что вечный спор социалистов (это не те, кто так себя называет) и индивидуалистов (в этом качестве вообще никто не хочет быть замечен, как-то стыдливо прикрываются другими названиями) о примате одного или другого мнения возник очень давно. По большому счету, проявлением этого спора является двухпартийная система США (демократы – социалисты, республиканцы – индивидуалисты): когда стране (или, точнее, хозяевам страны) необходимо больше индивидуальности, побеждают одни, когда больше сплоченности – побеждают другие. «Нэплохой вариант для балансировки придумали янки», – сказал бы Иосиф Виссарионович. Так что нет возможности отдать предпочтение ни «индивидуализму», ни «социализму». Наверное, истина, как всегда, где-то посередине.
Никто не может сомневаться в том, что люди – это «индивидуальности». Это подтвердят и мамы (возможно, чуть более эмоционально), и папы (спокойно так, без эмоций, но и без вариантов). Все мы, безусловно, разные и по генетическому коду, и по отпечаткам пальцев тоже. Нет бы успокоиться на этом, так люди придумали отличаться и по расе (искусственно навязанный различительный признак для людей, каким-то образом связанный с их генетическим разнообразием), и по национальности (это понятие вообще не может быть определено, ну очень искусственное, хотя даже лично тов. Сталин пытался дать ему определение).
Если с «расовым» различием готовы бороться все, и это хорошо, если делать это, соблюдая меру, то с понятием «национализм» или с его производным – нацизмом, далеко не все. Любой европеец до начала XIX века на вопрос, какой он национальности, не смог бы ответить. Он бы просто не понял вопроса, но ответил бы на следующие: кто его предки, на какой «мове» глаголет, чьих будет, а если будет, то в каком качестве (то есть чина какого). Но некто «неистощимый» ввел термин «национальность» в публичный, но не в научный обиход в середине XIX века. Тогда ученые не приняли бы этого (Н. Бологан, «А в чем, собственно говоря, вопрос?» Кишинев, 2020, 160 с.), это сейчас «оттолерантненные» ученные науку «о национальности» развивают. И был ими определен новый закон: чем нация меньше, тем больше требует внимания.
Как только семечко националистического раздора проросло, так и стало легче людей на войнушку разводить. До и во времена Наполеона европейцы воевали за «настоящего Императора», а вот после Бонапарта уже не за кого было, не за «третьего» же. Так что стали драться за нацию, то ли за «великую германскую», то ли за какую-нибудь мелкую «восточноевропейскую». Самые умные по-прежнему дрались за королеву (будьте внимательны, не за нашу, наша была царицей), или за царя, а потом и за Сталина. К сожалению, джинн национализма выпущен из бутылки и, поражая людей, превращает их в «нациков». Пытались применить хирургический метод лечения от этой напасти, но только распространили метастазы. Разбежались «тараканы» по «Парагваям». Это вам не орды зомби, которых необходимо уничтожать, это все-таки люди, но одурманенные. Эта болезнь поразила все человечество, и это надо обязательно лечить, и каждого пораженного индивидуально (законоприменительно), и каждую страну в целом (санкционно-убедительно). К сожалению или к счастью, против этой напасти есть несколько средств. Принять на веру утверждение, либо что «нет ни эллина, ни иудея», либо что «один Господь, и у него один пророк». Так что, по крайней мере, две версии монотеизма выступают против национализма, а приверженцы третьей версии, много раз пострадавшие от «нациков», тоже рады осудить, но с «определенным условием». Ничего не поделать, можно их понять, не мы их «выбирали» и, тем более, не мы создавали этот народ, а Кто-то, когда-то и для чего-то.
Как бы выявляется еще одно различие – по вероисповеданию (словосочетание неправильное, от слова вообще). Вера ведь может быть только одна, так как и Бог только один. Люди в силу своей греховности (и автор тоже) могут попытаться приблизиться к истинному пониманию веры, каждый насколько сможет и насколько ему «помогут». Но у нас нет права считать, что вера может быть разная. Любой здравомыслящий человек должен громко смеяться над фразой «у нас вера в разных богов». Человек может верить только одному Богу и только в единого Бога, и эта вера, математически говоря, определена границами открытого интервала от нуля до 100 %. Отрицательной веры нет. Есть неверие, а это ноль, а все, что больше, – уже маленькая, но вера. Также возможна абсолютная вера – со значением 100 %, хотя, по мнению автора, она была доступна одному человеку (Он просто знал это, Ему Его Отец сказал). Для многих верующих познание Бога ограничено видением лишь его общего образа, а некоторым доступно видение его образа в деталях (например, в трех ипостасях), но это не должно служить предлогом для распрей. Мы же соглашаемся, что у разных людей музыкальный слух может быть настроен по-разному, а художники тем более видят все по-своему. Так что, хоть формы понимания и проявления веры могут быть разными, но, в сущности, она либо есть, либо нет, и степень ее выражения может быть от больше нуля до меньше единицы. Не может быть также отдано предпочтение одному или другому имени Господа. Он открывал каждому народу то имя Свое, которое считал нужными и которое тот народ мог понять.
Кроме вышеперечисленных, люди пытаются и другими способами найти различия между собой, или, возможно, кто-то им их предлагает (так сказать, на подпись подсовывает). Интересно, какие это способы? Куда или к чему обратиться для получения необходимой информации? Конечно же, к статистике, она ведь знает все! А откуда она знает все? А «оттуда-го», что статистика – это огромный «склад» подлежащей подсчету информации, который включает в себя неизмеримые ее объемы, «нужные и ненужные» (и только «замученные отчетностью бухгалтера» и «ответственные руководители» в полной мере поймут автора). Тщательное изучение этих «сокровищниц знаний» позволит не только найти необходимые ответы, но и, что особенно важно, лучше объяснить принципы, по которым можно провести разделение и объединение чего-либо общего или частного.
В статистике для формирования различных совокупностей (объединения) можно использовать любые признаки, присущие «реальной единице наблюдения», которые одинаковы, а для анализа (разъединения) полученной совокупности – те признаки, которые у них различаются. Другими словами, наука статистика помогает понять, что объединение и разделение чего-то может происходить только согласно единым и общим принципам синтеза и анализа (если по-научному) или сборки и разборки (если про детей и автомат Калашникова). Эти принципы были определены при Сотворении, или, чтобы «некоторых» не обидеть, «само-создались» в процессе эволюции, но они реально существуют, независимо от нашей воли (так же, как и марксистское определение материи). Уже упомянутый ранее принцип «дуализма», являясь фундаментальным фактором, определяющим условия «существования вообще» нашего мира, может наблюдаться и в других случаях. Например, при сгибании и разгибании конечностей (если о мышцах и о гимнастике в целом). То же происходит при взбивании масла из молока (если о хлебе насущном).
И в процессе взбивания масла, и во время гимнастики одно вещество превращается в другое (уточняем, молоко – в масло, а слабая мышца – в сильную). В обоих случаях первичное вещество что-то теряет (или из него что-то выделяется, убирается) либо приобретает, вследствие чего получает новое качество. В одном случае возможно обратное превращение, а в другом невозможно. Мышца устает, но после отдыха может напрячься с новой и большей силой. То есть, при условии соблюдения меры, может укрепиться. Молоко может загустеть до масла, а вот обратно вернуться в состояние молока уже не сможет. Таким образом, можно заключить, что цикличные изменения обязательно приводят к формированию новых свойств у объекта воздействия. Эти вновь приобретенные свойства могут быть устойчивыми или нет. Могут быть похожими на предыдущие, но уже на другом качественном уровне, или могут привести к такому изменению свойств объекта воздействия, что объект превратится в нечто иное.
