– А у тебя на компе запускается интернетское видео? – я удивился. – У меня не тянет.

– У меня тоже не тянуло, пока не апргейдил видяху. Но размер маленький, с кошачью задницу. На фотках видно лучше, зато там двигаются.

Друг помолчал.

– Потом слышу, является Ларка. У них в магазине был корпоратив. Пришла поддатая. Дверью громко треснула, потом шубу уронила.

Он отпил своей «Колы», задумчиво посмотрел через стакан.

– Мне-то похеру, не мешает. Но вдруг скребется ко мне. «Максим, хочешь сделаю тебе подарок на новый год?» Я отвечаю – «а какой?» А она – «пойдем ко мне, увидишь.»

– И ты пошел?

– Пошел. Зашли к ней в комнату. Ларка заперла дверь. Сама в черном платье, сейчас все в таких, с одного рынка. Винищем несет, как не знаю от кого. А потом – р-раз! – и стоит в одном лифчике! Представляешь?

– Ну ясное дело, что в лифчике, – ответил я, не вникнув в суть происходящего. – А в чем еще?

По порнографическому опыту я знал, что современные женщины не носят под платьем ни комбинаций, ни прочей ерунды.

– Ты не понял, Влад, – пояснил Макс. – Я сказал – «в одном». На ней не было ничего, кроме лифчика.

– Как это? Она что – не носит трусов?

– Носит. Но, по ходу, на вечеринке потеряла.

Взрослый мир жил по иным законам, чем наш.

Я лишь спросил, пытаясь говорить спокойно – поскольку Максова сестра без трусов вдруг взволновала:

– Ну, а что дальше?

– Дальше…

Макс опять сделал передышку, заполненную «Колой».

–…Дальше было больше. Стою ишак-ишаком и спрашиваю: «Ну и где твой подарок»? У меня в яйцах атомная бомба и вот-вот взорвется, порнуха ждет. А она говорит – «ты что, совсем дурак, не догоняешь»? Я говорю – нет. А Ларка – «лифчик мне расстегни, тогда догонишь, идиот».

– И ты расстегнул? – уточнил я.

– А ты как думаешь?

Я замялся, никогда не бывав в подобной ситуации.

Мама, конечно, носила лифчики, но я никогда не рассматривал, даже не знал, как они расстегиваются.

В порнофотках действие всегда проходило как-то смазанно.

– Ты бы на моем месте ушел? или расстегнул?

– Не знаю, – честно ответил я.

– А я знаю.

Друг еще раз помолчал.

– Хотя, наверно, лучше бы не знал.

Я ничего не сказал, ждал продолжения.

– Короче, расстегнул. Ноготь, правда, сломал пиздовской застежкой. А она спрашивает – «ну что, догнал наконец»?

– И что ты?

– Да ничего. Только рот открыл, Ларка говорит – «хочешь меня трахнуть»?

– Она так ала?!

Я задохнулся словами.

Когда Макс признался про интимное дело с сестрой, я подумал, что он изнасиловал ее от безысходной неудовлетворенности.

Но представить, что предложила она сама, я не мог.

– Ну да. И дальше – «это за то, что я разбила твою камеру!»

– Какую… камеру? – переспросил я.

– Обычную, – ответил он. – Ты что, никогда не подглядывал за старшей сестрой?

– Нет. У меня нет сестры. Ни старшей, ни младшей, никакой.

– Сочувствую.

Макс вздохнул.

– Это пиздец, как здорово. Смотреть, как раздевается, одевается. Как застегивает лифчик и как расстегивает. Как натягивает то чулки, то колготки. Как красит ногти на ногах, выщипывает волосы пинцетом. Как трахается…

– С кем? – глупо уточнил я.

– С ебарями. Когда у Ларки выходной, иногда приходят днем, пока черепа на работе. Если я в школу не ушел, она даже не выгоняет, просто запирается у себя.

Друг сделал паузу.

– Ты же помнишь нашу квартиру?

– Не помню, – ответил я. – Потому что никогда не бывал.

– Трехкомнатная, Ленпроект – для жарких стран Узбекистана, стены в кулак толщиной, окна без подоконников, батареи в два листа. Но не в этом дело. Планировка буквой «Гэ». Заходишь – налево тубзик, потом ванна, потом кухня два на три. А прямо коридор. Первая комната маленькая, это Ларкина. В тупике большая, там черепа. А справа моя – тоже маленькая, но узкая, как фургон.

– Примерно понял.

– В соседних просверлил бы стенку. А так через прихожую, на разных сторонах. Взял беспроводную камеру, спрятал у нее на полке.

– И как, получилось… что-то увидеть?

– Еще как получилось. Одно дело дрочить на какую-то тетку, а совсем другое – когда она в трех шагах.

Я попытался представить зрелище.

Этого не получалось.

– Камеру поставил, когда Ларки не было дома. Подобрал угол. Потом изучил ее до последней точки.

– Изучил?

– Ну да. Сиськи, например, у нее дурацкие, растут далеко друг от друга. В лифчике куда ни шло, а как снимет – утекают в подмышки. И соски разные, один круглый, второй длинный.

Кровь горячо забилась в голове, я не слышал Максовых слов.

–…Но самое то, когда она дрочит пизду.

– А что, она?..

В горле пересохло, слова застряли.

– А ты как думал?

Он усмехнулся.

– Ларка тоже человек. Вечером перед сном иногда хочет расслабиться.

У меня заложило уши.

Я вспомнил женщину, видом которой удовлетворялся на той дискотеке.

Вероятно, она была в Ларисином возрасте.

–…Я даже наловчился кончать одновременно с ней.

У Макса закончилась «Кока-кола», он без спроса взял мою бутылку, плеснул себе, выпил, потряс головой.

– Короче, кайфовал, как эмиратский бухарест. А потом накрылась коту масленица. Ларка вытирала пыль и нашла камеру. Выбросила в окно, меня чуть не убила.

– Да уж, – сказал я и кивнул в сочувствии.

– Хотя что плохого-то я сделал, что? Ну, подглядывал, ну рассматривал сиськи-письки, ну дрочил – ну и что? Приставать к ней не собирался.

Мой кивок, вероятно, был таким же невнятным.

Я и до Максова рассказа знал, что некоторые парни подглядывают за старшими сестрами, а у кого нет – за матерями.

Мне это казалось не то, что диким, но неестественным.

В саду женщины ходили в купальниках или даже в трусах и лифчиках из разных наборов.

По периметру участка у нас росла черная смородина – густая и высокая, как забор. Я любил прятаться там и, наблюдая за полуголой соседкой, заниматься известным делом.

Мама имела прекрасную фигуру и большую грудь, на которую засматривались мужчины.

Но даже когда она переодевалась при мне и я видел черные волосы, отграничивающие низ живота, ко мне ничего не приходило.

Говоря культурным языком, я не ощущал нужного отклика в нужной части тела.

Видимо, Макс был устроен иначе.

Но, с другой стороны, Лариса была ему не матерью, а сестрой.

Я сестры не имел и вряд ли мог судить друга.

– А вообще, – продолжал он. – Полной «Ромео и Джульетты» не случилось. Я не такой мудак, каким кажусь…

– Мудаком ты не кажешься, – вклинился я.

–…Лучшие эпизоды я записывал. Так что не все пропало. Но сам понимаешь…

– Понимаю.

–…Видео – это одно. Остановил, перемотал – та же порнуха, только с Ларкой. А реальная камера в реальном времени – другое.

– Понимаю, – повторил я еще раз.

– Короче, камеру уебошила, взамен предложила потрахаться.

– И ты согласился?

– А что бы ты сделал на моем месте? – вопросом ответил Макс.

– Не знаю, – сказал я, начав повторяться. – Она же твоя сестра.

– Я ей то же сказал. А она – типа «какая разница, мы детей делать не собираемся». Напрыгнула, как рысь…

Я вздохнул в очередной раз.

– Но с другой стороны, прикинь, Влад. Камера стояла с лета. Казалось, я сам Ларку сто раз потрахал. Так что когда все пошло в реале, вроде ничего особенного. Вот я и не удержался.

Я в очередной раз попытался представить себя на месте Макса и не смог этого сделать.

– На самом деле Ларке пофиг. Она трахается с половиной города. Одним меньше – одним больше, брат – не брат… Без разницы.

– А как… там?..

Несмотря на чудовищность рассказа, меня гнало любопытство.

Я понимал, что расспрашивать не следует, но остановиться не мог.