Некоторое время Игрейния молчала. Не так-то просто осадить такую крепость, как Лэнгли. Она боялась, что кузен ее мужа ничего не добьется, только погибнет сам.

– Я думаю, он уже связался с вашим братом, и граф тоже поднимает людей.

– Брат подчиняется королю, а тот наверняка отправит его вместе с людьми к Пемброку.

– Но самое главное – остается надежда. И хотя шотландский рыцарь держит Лэнгли в своих руках, он со всех сторон окружен врагами. – Дженни опять с опаской покосилась на дверь, а потом сочувственно посмотрела на свою госпожу. – Вам не причинили вреда? Ну, так… как король приказал поступать с женщинами Роберта Брюса? Страшно… как страшно!

– Нет, мне не сделали ничего дурного.

– Мне пора, – расстроено произнесла Дженни. – Этот огромный сторожевой пес тут, рядом, в коридоре за дверью. Не хочу, чтобы мне больше не позволили вас навещать.

– Да-да, конечно, – быстро согласилась Игрейния. Она крепко обняла Дженни, и они расстались.

Когда служанка скрылась за дверью, леди Лэнгли сердито уставилась на гербовый щит, который недавно сняла со стены. И вдруг в дверь опять постучали. Игрейния быстро отволокла щит за стоявший в ногах кровати сундук. Стук повторился. Она отворила дверь. На пороге стоял Джаррет.

– Миледи, – проговорил он, – в это время вы обычно зовете меня и просите, чтобы вам принесли ванну.

Игрейния обрадовалась, что о ней не забывают и без напоминания готовы оказать услугу. Она улыбнулась стражу.

Тот улыбнулся в ответ.

Она стояла и смотрела на пылавший в камине огонь, пока люди вносили сначала тяжелую деревянную ванну, а затем бесконечные ведра с водой. Последней вошла миловидная девушка. Она принесла мыло и, повесив на спинку кровати кусок льняной ткани, поспешно поклонилась и ушла.

– Что-нибудь еще? – поинтересовался Джаррет.

– Нет, спасибо, – поблагодарила Игрейния. – Что за симпатичная девчушка! Я никогда ее раньше не видела.

– Это моя дочь, – ответил гигант. – И вы ее видели. Ухаживали за ней, когда ее мать… Когда они обе болели. Дочь считает, что вы помогли ей выжить, и готова вам услужить чем может.

Игрейния потупилась.

– Хорошенькая. Я рада, что она поправилась. Поблагодарите ее от меня. А как себя чувствует ваша жена?

– Она умерла.

– Извините.

– Нежнейшая душа, как и наша Эми. Если вам что-нибудь потребуется, миледи…

– Я знаю, вы рядом, в коридоре.

Страж повернулся, чтобы уйти.

– Джаррет, – окликнула его Игрейния, – вы очень хороший человек.

Он озадаченно взглянул на нее и коротко поклонился:

– Спасибо.

Дверь захлопнулась. Еще с минуту Игрейния смотрела на огонь, а потом вспомнила, как быстро остывает вода. Разделась и, погрузившись в ванну, подумала, что это величайшее в ее жизни удовольствие. Она блаженно вытянулась в горячей воде.

И тут во дворе раздался ужасный шум. Она похолодела и стала гадать, уж не англичане ли ворвались в замок, чтобы расправиться с шотландцами? Она выскочила из воды, завернулась в льняную ткань и выглянула в окно. Лязг металла стоял такой, будто насмерть сошлись две армии. Однако Игрейния быстро поняла, что это не бой, а всего лишь упражнения: мужчины разделились на пары и отрабатывали приемы фехтования.

На левом фланге собралась группа воинов, и среди них Эрик. Гигант расхаживал между своими подчиненными и выкрикивал приказы. Воины держали в руках заостренные пики. Вот раздалась команда, и отряд быстро образовал знаменитый стреловидный строй, которым шотландцы пользовались, когда требовалось отразить атаку кавалерии.

И пользовались, надо сказать, чрезвычайно эффективно.

Игрейния вспомнила о снятом со стены щите и обвела взглядом комнату в поисках оружия, которым можно было бы разрубить в куски ненавистный герб.

Но в спальне не нашлось ничего даже отдаленно похожего. Покои не только по-новому украсили, но лишили всего, что представляло опасность.

А из окна по-прежнему доносилось бряцание оружия. Игрейния посмотрела туда и догадалась, как избавиться от проклятого герба (который, будто живой, сам залезал на стену после того, как она его оттуда снимала). Щит надо просто вышвырнуть из окна.

Но не теперь.

Не теперь, когда двор заполнен шотландцами.

Вечерело. Учения подходили к концу. Одинокий всадник наскакивал на соломенный манекен с головой из кочана капусты. Вот он срубил кочан, обозрел плоды своей атаки и поднял глаза, будто знал, что за ним наблюдали.

Это был Тейер. Его лицо расплылось в широкой улыбке, и он помахал ей рукой. Затем подозвал кого-то еще. И вот рядом с ним оказались Тимоти и Брэндон. Все трое размахивали руками, и она помахала в ответ.

Тейер что-то сказал своим приятелям. Они отъехали в разные концы двора и вдруг понеслись навстречу друг другу. У Игрейнии перехватило дыхание – они ведь поубивают друг друга!

Но тут же она поняла, что юноши просто дурачились. На полпути они притворились, что падают с коней, однако через секунду вновь оказались в седлах. Они падали снова и снова и каждый раз по-разному. Довольная их проделкой, Игрейния захлопала в ладоши.

Затем юноши встали в одну шеренгу, в приветственном салюте подняли руки и быстро ускакали прочь. Игрейния нахмурилась; она еще некоторое время смотрела на опустевший двор, но внезапно почувствовала холодок на спине. Она быстро обернулась. Рядом в доспехах, в плаще и с мечом стоял Эрик, да так близко, что удивительно, как она раньше его не почувствовала.

Игрейния плотнее завернулась в ткань и ощутила, как в горле застрял нервный ком. Но шотландец ею нисколько не интересовался – он смотрел в окно и, казалось, забавлялся представлением, которое устроили для неё юноши.

Но вот он перевел на нее пристальный взгляд голубых глаз и коротко спросил:

– Где он?

– Кто?

– Гербовый щит.

– Я его сняла.

– Зачем? Он же все равно окажется на прежнем месте.

– Это моя тюрьма. Я покорно и безропотно в ней сижу. Не доставляю вам никаких хлопот. И вы не имеете права врываться сюда без стука. Я…

– Вы боитесь, что люди начнут судачить, увидев, что я стою за вашей спиной, в то время как вы совершенно раздеты.

– Я не раздета…

– Позвольте мне с вами не согласиться. И еще: примите совет – не приближайтесь в таком виде к окну.

– А как насчет моей просьбы не врываться ко мне без стука?

– Если быть точным, то я постучал. Но вы были настолько увлечены представлением, что не услышали.

– Если на стук не отвечают – это значит, что непрошеному гостю следует убираться прочь.

– Если на стук не отвечают, я должен убедиться, что вы не утонули в ванне.

– Не волнуйтесь, я не утоплюсь.

– На кухне говорят, что вы слишком часто купаетесь, – опасаются, как бы с вас не слезла кожа и вы не умерли. Считают, что мыться каждый день вредно.

– В таком случае заверьте их, что я в добром здравии, тонуть не собираюсь и вообще купаться полезно.

– Непременно. А где щит?

– Не знаю. Наверное, испарился. Желаю того же и вам.

Эрик повернулся, и какое-то мгновение Игрейнии казалось, что он сейчас уйдет. Но рыцарь только отстегнул меч, прислонил его к спинке кровати и сел на стул у камина. Она не сводила с него глаз.

– Щит, Игрейния.

– Сейчас ваши доспехи раскалятся и, что бы там ни было под ними, поджарят вам кожу.

– Не надейтесь, не сразу. Где щит? У меня нет настроения переворачивать вверх дном вашу комнату.

– А у меня нет настроения вас в ней терпеть.

– Отдайте щит, и я уйду.

– Это самое главное сражение, которое вам приспичило выиграть немедленно?

– Не самое, – отозвался он. – Кстати, миледи, вы сейчас потеряете полотенце.

Игрейния вспыхнула, заметив, что в самом деле так увлеклась спором, что забыла придерживать ткань.

– Дайте-ка я вам помогу. Не хочу показаться неуклюжим варваром и забыть о хороших манерах.

К изумлению Игрейнии, Эрик в мгновение ока оказался рядом. Подхватил сползавшее с ее плеч полотно и зажал его конец в ладони. Он стоял так близко, что в любую минуту мог до нее дотронуться. А она ощутила тепло пламени на обнаженной спине и внезапно обнаружила, что у нее от волнения дрожат колени. Ее переполняло желание оттолкнуть от себя этого человека, но она боялась, очень боялась, что ее поступок вызовет ответную реакцию. Так они и стояли лицом к лицу, и Игрейния видела перед собой его скулы, крепко сжатые зубы и блеск красивых пронзительных глаз. Наконец она тяжело вздохнула, и это простое движение, казалось, сблизило их еще больше. Только бы не коснуться его!