– Нет… конечно нет. Я же не первый год в этом бизнесе. Нас всегда заранее готовят к… нечто подобному… – сложнее было отвечать не слишком дрожащим от подскочившего волнения голоском. Но, как тогда показалось Рокси, справилась она с данной задачей на редкость удовлетворительно.

И ответная улыбка хозяина номера не привнесла в растревоженную душу долгожданного послабления. Как бы она до этого не хорохорилась и не пыталась выглядеть непобедимой Рыжей Соней, все её шансы рядом с таким маститым представителем сильных мира сего сводились к абсолютному нулю. По сути, она была для него вообще никем – пустым местом, ничем незаполненным эфиром, который при других обстоятельствах не замечают буквально в упор, когда проходят сквозь него.

– Значит, я могу не только на тебя положиться, но и быть предельно спокойным, как в ближайшем будущем, так и в неопределённо далёком? Каких-либо непредвиденных сюрпризов ждать не придётся?

– Нет, что вы! Какие ещё от меня могут быть сюрпризы?..

– Ну, мало ли и так… к слову. Вдруг ты любишь вести дневники или пишешь в свободное время книги… посещаешь психотерапевта, а то и ходишь на исповеди к духовнику.

– Да нет, ничего такого. Да и не стала бы я кому-то о таком рассказывать в здравом уме и трезвой памяти.

В этот раз он ничего не сказал. Просто посмотрел ей в глаза, как делал до этого уже десятки раз, хотя с совершенно иным, чем раньше воздействием. Будто что-то проверял или с ленивой неспешностью выискивал на глубине её тщедушной душонки незамеченные им ранее погрешности. И, судя по его совершенно неуловимой реакции, он что-то там-таки обнаружил.

– Буду и дальше на это надеяться. Выход отсюда, ты ещё должна помнить. И не забудь прихватить конверт с комиссионными. Как только мне понадобятся твои услуги, я сразу же с тобой свяжусь. Так что… держи под рукой свой мобильный постоянно, даже во сне.

Последние слова уж точно не были шуткой, как и его “слегка” изменившееся к ней поведение. Теперь проложенная между ними черта-дистанция обрела дополнительную стену из титанового сплава толщиной в метр, а то и намного больше. И Лунёвой это в тот момент ох как не понравилось. Будто только что получила не щедрые премиальные чистым налом, ещё и с портретом Бенджамина Франклина на каждой новёхонькой купюре, а как минимум чёрную метку. И до выхода провожать не стали. В общем… очень и очень нехороший знак…

***

Он подождал всего пять-десять секунд после звякнувших в холле едва различимым мелодичным перебором дверей лифта, а уже потом посмотрел на циферблат массивных часов на левом запястье, почти сразу же потянувшись за айфоном к журнальному столику. Надо будет чуть позже вызвать кого-нибудь из обслуживающего персонала отеля, чтобы прибрались и что-то сделали с этим запахом. На мягком уголке он, видимо, пропитался сильнее всего. До сих пор по мозгам бьёт.

Что за мания у этих якобы элитных шлюшек душиться, будто перед смертью или предстоящим погружением в канализационные нечистоты? Такое ощущение, словно пытаются спрятать запах трупного разложения или тот обособленный амбре, свойственный чуть ли не всем блядушкам без исключения. Аромат продажности и вседоступности. Или, как он его называл лично – аромат общественной урны, со специфическими острыми нотками дублёной кожи. Почему именно кожи? Откуда он мог знать? Потому что именно этой кожей они и пахли, плюс удушающим облаком очень стойких парфюмов. Убойное сочетание, которое, казалось, преследовало его едва не на протяжении всей жизни со времён весёлых 90-ых. Скорей всего те самые исключительные маркеры, по которым и определялось чуть ли не самой природой кто есть кто. А вот с законами природы, как говорится, уже не поспоришь.

– Риночка, солнышко, здравствуй, моя хорошая. Как ты там сегодня? Уже готовишься к великим свершениям сегодняшнего вечера? – тут он тоже не собирался нарезать круги, хотя и воспользовался несколько иным способом воздействия. Увы, но не во всех случаях и не со всеми шлюшками можно говорить в одинаковой манере. Иногда приходится и переигрывать, почти, как сейчас. Крайние меры, которых всё равно не избежать.

– Ой, дядя Глеб! Совсем не ожидала, что вы мне позвоните. А вообще, всё отлично. Сижу в салоне, докрашиваю волосы. Скоро начнут делать укладку. Так что готовлюсь по полной и с особо тщательным подходом.

– Моя ж ты умница. Значит, скоро уже увидимся, и я смогу полюбоваться твоей неповторимой красотой воочию. – с комплиментами он явно перебрал, но для Арины они лишними по любому не будут. Тем более в свете грядущих событий. Что-то вроде компенсации за ту пару часов, которые ей предстоит вскоре выдержать в далеко не дружественной компании Кира Стрельникова.

– Ага, тоже уже не терпится. Плохо, что тёти Риты не будет. Надеюсь, Кир не последовал её примеру и никуда не сбежал из страны, лишь бы только со мной не видеться?

– В этот раз все его попытки были пресечены на корню ещё в самой начальной стадии. И я сделал всё, что было в моих силах, чтобы ты сегодня не испытывала рядом с ним уже ставшего частью ваших отношений дискомфорта. Как-никак, но этому давно следовало положить конец.

– Хотите сказать, что… Он больше никогда не позволит себе говорить в мой адрес всяких обидных выражений, едких фразочек и смотреть на меня, как на в край доставшую его язву?

– По крайней мере, сделаю для этого всё от меня зависящее. Но и тебе придётся приложить немало усилий со своей стороны. Хотя бы сегодня. Поэтому я тебе и звоню, чтобы попросить о помощи в моём нелёгком плане по укрощению нашего неподдающегося строптивца.

– Серьёзно? Вы решили взяться за его перевоспитание? – судя по развеселившемуся голоску Арины Шевцовы, она явно не приняла услышанных слов на веру, сразу же списав их в глупую шутку.

– Можно сказать и так. Хотя с твоей стороны сегодня потребуется максимум усилий по достижению минимальной цели.

– И какой же это? – во всяком случае, вызвать в девочке должный интерес у него получилось, а это практически пятьдесят процентов решения в поставленной перед собой задаче.

– Хотелось бы, чтобы ты сегодня была к нему особенно внимательна и вела себя с ним на публике так, будто вы Ромео и Джульетта наших дней, и кроме него для тебя в этом мире больше никого не существует. В противном же случае, просто не отходи от него ни на шаг, старайся всегда держать его за ручку или под локоть (если будет совсем уж сопротивляться), а вообще в идеале, найди какой-нибудь способ его рассмешить. Не важно какой, пусть даже самый дурацкий. Но, когда я у вас сегодня появлюсь, то хотел бы увидеть его улыбающееся рядом с тобой лицо, а не кислую физиономию, обожравшегося клюквой и обиженного на весь мир ёжика.

Рина прыснула со смеху ещё более эмоциональней и несдержанней. Правда в этот раз в её голосе уже чувствовались ярко выраженные нотки вполне обоснованной нервозности. Девочка она, конечно, весьма бойкая и себе на уме, но вот с Киром постоянно попадает впросак. Хоть ты тресни, не может ничего с ним сделать, с какого боку не подойди и какими кишками при этом не вывернись.

– Дядя Глеб, ну вы же прекрасно знаете, что он меня на дух не переваривает. Наверное, единственный способ заставить его улыбаться, это прийти на этот вечер в клоунском костюме и то ещё не факт.

Отвечать искренним смехом на вполне достойную шутку Арины очередь теперь перешла ему. Ну, хотя бы чувством юмора обладала на удивление здоровым.

– До таких радикальных мер доходить, конечно же, не стоит. Хотя, уверен, он бы оценил подобное рвение на все сто.

– Только, боюсь, едва ли выскажется об этом вслух.

– Главное, не переживай. Сегодня ты его точно не узнаешь. И я, как никогда уверен, что всё у вас в очень скором будущем должно наладиться. А там глядишь и до свадьбы рукой подать.

– Ой, дядя Глеб. Сегодняшний лимит по шуткам вы уже давным-давно исчерпали. А то я сейчас точно решу, что вам захотелось довести меня до слёз.

Зря она так. Знала бы насколько серьёзными были все его намеренья, никогда бы не позволила себе подобных фраз.