— У вас здесь есть свое телевидение? — спросил я.

— Зачем оно нужно? — удивился вопросу мой коллега.

— Откуда вы узнаете последние новости?

— Во-первых, отныне ты один из нас, поэтому старайся строить фразы исходя из этого факта. Во-вторых, вся информация поступает на домашний планшет.

— Извини, мне трудно будет к этому привыкнуть, — меня не покидала надежда, что в этом городе я проездом. — Слишком многое произошло за последнее время.

— Постарайся как можно быстрее «влиться» в новую жизнь, — сказал Анатолий, — проще станет, поверь.

— Сам-то как здесь оказался? — меня заинтересовала его история, вроде хороший парень.

— Действительно хочешь узнать?

— Не хотел бы — не спрашивал.

— Ладно, так и быть, — он остановил машину возле дома с вывеской «столовая». — Сейчас, только прихвачу несколько бутербродов.

Вернувшись, он протянул мне два бутерброда с колбасой и чашку кофе. Весьма недурного на вкус.

— Два года назад я пересек черту, — он принялся говорить во время еды, так что не каждое слово было мне понятно с первого раза. — Глупейшая ситуация: мой «индикатор» подходил к критической отметке, до зарплаты оставалась неделя. Мне не хватало буквально тысяч пятнадцать чтобы «обнулиться». Я решил, что неделю как-нибудь да проживу без греха. Но звонок друга, от которого ушла жена, привел меня прямиком в бар. Правильно говорят — алкоголь до добра не доводит. Бокалы пива сменяли друг друга с ужасающей скоростью. В итоге я проснулся с жуткой головной болью в какой-то захудалой сауне в обнимку с неизвестной мне девушкой. «Наплел» я ей походу много чего интересного, «ложь» порядочно так заплыла. Еще и прелюбодействе… В общем, через месяц я уже был тут.

— Сожалеешь? — у Анатолия ситуация действительно получилась глупая.

— Сам-то как думаешь? — он прислонил голову к окну и посмотрел на небо. — Каждый гребанный день, Марк, я сожалею об этом. Стоило мне сдать замеры, как меня тут же уволили с работы, найдя тысячу причин. Друзья от меня не отвернулись, нет. Просто в их глазах я стал каким-то «прокаженным» что ли? Родителей у меня нет, поэтому бросить все и уехать строить новый дом не показалось такой уж плохой идей.

— Нас таких много.

— Стыдно признаться, но именно эта мысль и греет, — сказал напарник. — Если в котел, так с песней и всем вместе. Прожить бы только эту жизнь достойно и отсрочить момент смерти.

— Немного эгоистично, ты не находишь?

— Эгоистично было превратить нашу жизнь в сплошное испытание и наказывать тех, кто не справился с заданием. Неужели ты относишься к этому по-другому?

— Я считаю, что люди сами виноваты в своих проблемах. Мы видели перед собой лишь пряник, забыв о кнуте. Радуюсь ли я тому, что записан на групповой сеанс «спа-процедур»? Нет.

— Почему «нет»?

— Да потому что в этом нет никакого смысла! Немудрено, что Отец покинул этот мир, если находятся люди, которые радуются чужому горю!

— Это камень в мой огород?

— Да причем здесь ты? Это скорее булыжник во всех нас.

— Но ты же сам говоришь, что не рад факту общих неудач? Я слышу явные нотки превозношения себя над остальными.

— Это не означает, что у меня нет других слабостей или я не совершал плохих поступков.

— Мне жаль, что ты попал к нам не по своей воле, Марк.

— Да, мне тоже.

После моей последней фразы мы целый час патрулировали город в абсолютной тишине, каждый был погружен в свои мысли. Жаль моего коллегу — стечение обстоятельств привело его к провалу главного жизненного испытания. С другой стороны, он сам виноват, раз поддался своей слабости. Все больше я начинаю склоняться ко мнению несправедливости правил игры. Могу понять еще, что Врата не пропустят убийц, но мелкие прегрешения, пускай и длиной во всю жизнь? Или это не правильно, когда человек начинает оспаривать правила, данные нам творцом?

— Расскажи мне о Кирилле Сергеевиче, чем он провинился, раз попал в этот город?

— Этот старик, наверное, единственный человек во всем «Новогреховске», который добровольно пересек черту.

— Поподробнее если можно.

— Можно, это не тайна, он сам рассказал однажды свою историю. Кирилл Сергеевич в прошлой жизни служил в органах, был каким-то там высоким начальником в Питере. Из родных у него остался только единственный сын, которого однажды, так же как и тебя, насильственно «обнулили». Крест на карьере старика поставили сразу же. Потом сыну пришло предложение отправиться в Новогреховск, о чем он и поведал своему отцу в прощальном письме. Вернее даже не так, сын поведал общую суть, но не конкретизировал. Будучи далеко не дураком, Кирилл Сергеевич быстро свел концы с концами — за несколько дней «добил» свой «индикатор» до момента, когда обратной дороги уже нет. Метод выбрал банальный — ложь и воровство. Получил предложение, и первым же рейсом отправился в «Новогреховск».

— Подожди, то есть он добровольно перекрыл себе дорогу в Рай? — никогда не слышал похожей истории.

— Получается что так.

— Но зачем? Чтобы быть вместе с сыном?

— Как бы ты поступил на его месте? — Анатолий задал вопрос, который заставил меня задуматься. — Когда тебя ничто больше не держит в старом доме, и ты точно знаешь, что после смерти ты не встретишь свое дитя?

— Так же, наверное…

— Вот и я о том же, — он на секунду замолчал. — Сильна отцовская любовь.

— Теперь они живут вместе?

— Нет, к сожалению… Его сын умер спустя год, как приехал в город, из-за рака. Кирилл Сергеевич сначала хотел наложить на себя руки, но после разговора с Виктором загорелся идеей обустройства «Новогреховска», так он стал начальником полиции.

— Виктор, это который Мраков?

— Да, он самый.

— И как часто он бывает здесь, в городе? Или вообще живет постоянно?

— Он очень занятой человек, сейчас занимается обустройством мексиканского аналога «Новогреховска», но периодически навещает и нас. Завтра прилетает на несколько дней, будет собрание города на центральной площади.

— С ним можно будет как-нибудь встретиться, поговорить?

— Зачем тебе это? — он искренне удивился.

— У Кирилла Сергеевича ведь как-то же получилось, может и мне светит более интересное занятие, чем патрулирование улиц?

— Во-первых, Виктор сам навестил старика — информация о погибших жителях моментом доходит до ушей нашего лидера. Навещает он родственников, если таковые имеются, не часто. В случае со стариком, видимо, сказалась его служба на позиции высокопоставленной шишки. Во-вторых, я не уверен, что вообще получится с ним встретиться, дня открытых дверей у нас нет.

— Значит не судьба.

Или все же судьба? Когда я принял решение отправиться в Новогреховск, у меня не было какого-то конкретного плана, решил действовать по обстоятельствам. Теперь у меня появился шанс, надо продумать возможные варианты развития событий.

Начнем с того, что встреча с Виктором мне жизненно необходима, иначе я не представляю, как еще мне найти Ангела. Вариант с невозможностью встречи выкинем из головы. Значит, надо найти способ с ним увидеться, желательно наедине. Попросить личной аудиенции у охраны, выдумав какой-нибудь важнейший секрет, предназначенный только Мракову? Хорошо, допустим, все получится, и Виктор меня примет в своей обители, дальше что? Плакаться ему в жилетку, надеясь на сострадание? Требовать встречи с Петром, основываясь на возможности выдуманного теракта? Угрожать, наведя пистолет? Охрана так и даст мне это сделать… Похитить его? Еще более бредовая идея…

— Ау, Марк? — голос напарника заставил закончить меня свои размышления.

— Что такое?

— Ты не слышал, что я сказал?

— Прости, немного задумался.

— Да, я вижу… Мне вот все интересно, какой выбор тебе предоставила система?

— Солдат или полицейский, — ответил я. — А тебе?

— Строитель или солдат.

— И как ты оказался в полиции?

— Сам попросился. Желание служить в армии отпало после демобилизации, работать на стройке тоже не казалось заманчивой перспективой. На тот момент свободная вакансия была только в полиции, и я, недолго думая, подал просьбу рассмотреть мою кандидатуру на профессиональную пригодность повторно. Старик лично дал добро.