Видя, что спутница готова упасть, монахиня подхватила её под локоть и подвела к лежанке, где та вновь пододвинула к себе маленькую сумку.

Морщась и щуря глаза, она долго там копалась, а вытащила два лоскутка какой-то странной кожи, кое-где покрытой белым налётом.

Присмотревшись, женщина поняла, что это перчатки. Только очень маленькие, тонкие и сшитые, казалось, без единого шва.

«Может, это шкурки, целиком снятые с лапок обезьян? — растерянно подумала Сабуро, вспомнив забавных зверьков, которых иногда водили с собой бродячие артисты. — Бедная девочка. Как же она их наденет? Да у неё же горячечный бред!»

Закашлявшись, её спутница сплюнула пугающую красноту и, отдышавшись, поднесла перчатку ко рту.

Женщина ойкнула, глядя, как та раздулась, растопырившись синими пальцами.

Когда Амадо была ещё совсем маленькой девочкой, сын слуги поймал для неё в садовом пруду лягушку. Как следует рассмотрев и даже погладив пальчиками гладкую кожу лупоглазого существа, дочка господина приказала выпустить тварюшку обратно в воду. Но гадкий мальчишка вставил лягушке в задний проход полую тростинку и надул.

Мелкого негодяя выпороли за издевательство над живым существом, но именно ту лягушку и напомнила монахине эта перчатка. Может, она сшита из кожи какого-нибудь земноводного гада?

Перчатки обхватили кисти рук плотно, словно вторая кожа. Поправив их, Платино вытащила из сумки шприц и повторила недавнюю манипуляцию с пузырьками.

После чего, сбросив кафтан на лежанку и оставшись в неприлично обтягивающей верхнюю часть туловища одежде, принялась стягивать штаны.

«Наверное, она больше не хочет колоть через ткань?» — предположила женщина, с жадным интересом наблюдая за происходящим.

Под совершенно затрапезными штанами у её спутницы оказалось надето совершенно потрясающее исподнее! Так же плотно охватывающее ноги и зад, как перчатка кисть руки, удивительно тонкое, почти прозрачное, словно лучшая шёлковая кисея, ясно позволявшая разглядеть ещё и белые, бесстыдно маленькие панталончики, немного напоминавшие те, что богатые женщины носят в жаркую погоду. Но самое удивительное то, что ни на одном предмете нижнего белья Платино не обнаружилось никаких завязок!

Когда девушка стала спускать исподнее, обнажая стройные, сильные ноги, его верхний край врезался в кожу, словно сам собой стягиваемый какой-то неведомой силой.

Едва успев подумать, как это удобно, монахиня заметила на бедре своей спутницы большой синяк, тут же вспомнив, что именно сюда та воткнула шприц в первый раз.

Опираясь на лежанку, больная опять закашлялась. Женщина растерялась, не зная: то ли помочь ей лечь, то ли дождаться, пока она выполнит свою варварскую процедуру.

С трудом переведя дух, спутница извлекла из сумки прозрачный пакетик с какими-то бумажными квадратиками.

Когда она разорвала один из них, в домике отчётливо запахло вином, или скорее даже водкой.

Перед тем, как вновь вогнать в себя иглу, девушка протёрла кожу в том месте вонючим кусочком белой ткани.

Монахине очень хотелось отвернуться. Но она заставила себя смотреть, как поршень выдавливает жидкость прямо в тело её непонятной подруги или попутчицы.

Сейчас же в её памяти всплыли строки из заокеанского трактата о врачевании. В нём как раз рекомендовалось место использования иглы обрабатывать зерновым вином двойной перегонки.

Кроме того, автор требовал, во избежании нагноения, шприц перед использованием выдерживать в кипящей воде. Однако Платино всякий раз использует новый инструмент.

Когда она извлекла иглу, Сабуро помогла ей одеться, с трудом удержавшись, чтобы не поморщиться от исходившего от девушки запаха.

Уложив спутницу и прикрыв её плащами, женщина убрала коробки в сумку, с трудом заставив себя туда не заглядывать.

Больная повернулась на бок. Монахиня положила ей под голову синюю куртку. Платино пробормотала что-то на своём языке. Сабуро надеялась, что та её поблагодарила. Всё-таки дикарка не настолько плохо воспитана и знает некоторые правила вежливости.

Улыбнувшись, женщина собрала использованные шприцы и пустые флакончики. Те, где хранилась жидкость, выглядели вполне обычно, хотя монахиня не представляла, как можно их запаять, не вскипятив содержимое? Но не считала это невозможным.

А вот пузырёк из-под порошка её удивил. То, что она принимала за крышку, оказалось тонкой металлической фольгой, а под ней находилась пробка из странного упругого материала, который легко прокалывала игла со скошенным наконечником.

Разглядывая эти удивительные вещи, женщина всё более укреплялась во мнении, что жители заокеанской державы достигли больших высот в науках и ремёслах. Быть может, их врачеватели в чём-то даже превзошли лекарей Благословенной империи и научились лечить петсору?

А если так, то, возможно, не всё ещё потеряно и для Амадо Сабуро, сквозь тучи бед и невзгод забрезжили лучи надежды?

Ещё никогда в жизни Ия не целовалась с таким восторгом и упоением. Ласковые, удивительно нежные и вместе с тем призывно властные губы заставляли тело трепетать в остром предчувствии ещё большего наслаждения.

Переживаемые ощущения настолько отличались от тех, что девушка испытывала во время прощального свидания со своей первой любовью, что образ Ефима Германова как-то сразу смазался, поблёк и «закатился» куда-то в самый дальний уголок памяти. В конце концов у них тогда хватило ума не давать друг другу никаких обещаний.

Тот, кто обнимал Ию сейчас, безусловно, был гораздо красивее и куда как опытнее. Его ласковые пальцы мягко прошлись по позвоночнику от шеи до поясницы, понуждая теряющую голову девушку сначала затаить дыхание, а потом чуть не расплакаться от разочарования.

Пахнущие корицей губы спустились по шее, заставляя Ию откинуться назад, и, обхватив его голову, прижать к своей груди с призывно набухшими сосками.

Ладони девушки погрузились в густые, мягкие волосы, потом переместились на широкие плечи, где под гладкой, словно полированный гранит, кожей перекатывались мощные мышцы.

Язык и губы любовника путешествовали по телу Ии, даря всё новые волны наслаждения, отдававшиеся напряжением внизу живота. Теперь девушка уже не сомневалась: то, чего она ждала в первый раз, сейчас обязательно случится.

Почувствовав, что он слегка отстранился, на миг прекращая сладостную пытку, Ия приподняла веки и увидела перед глазами лицо: столь прекрасное, что с ним могли сравниться разве только глянцевые фотографии вечно юных корейских айдолов, а за такую улыбку и струящийся страстной нежностью взгляд любая женщина отдала бы душу, ну или, по крайней мере, её часть.

Рука сказочного красавца скользнула по внутренней стороне бедра, и девушка почувствовала, что задыхается от восторга.

Очень скоро она поняла, что ей действительно не хватает воздуха. Вот только это болезненное ощущение как-то не очень напоминало приближение оргазма.

Сердце бешено заколотилось, в груди зажгло, как будто туда сунули тлеющий уголь, противно захолодели ноги.

По прекрасному лицу молодого человека пробежала рябь, словно по отражению в тёмной воде.

Распахнув глаза в кромешный мрак, Ия закашлялась, жадно хватая воздух покрытыми коркой губами и чувствуя, как рот наполняется поднимающейся откуда-то снизу слизью.

Голова гудела. Девушка с трудом повернулась на бок и, нашарив край лежанки, сплюнула мерзкую мокроту.

Она не понимала, где находится и что с ней? Вот только сил не хватало даже на то, чтобы испугаться.

Постепенно, словно нехотя, в сознании начали всплывать картины недавнего прошлого, потихоньку выстраиваясь в более-менее чёткую последовательность.