— Ну, этот-то плохому не научит, — усмехнулся Стефан.

— А твой братец вроде как присмирел, даже извинился, но все равно хорошо, что мы завтра уезжаем. Не хочу, чтобы вы ссорились, недобро, когда родные в раздоре.

— Это точно, — погладил Стефан жену по шелковистым волосам.

Завтра все решится, для кого-то ловушка захлопнется. «Надеюсь, пушки уже едут к заставе, как я велел», — последнее, о чем подумал Стефан, погружаясь в тревожный сон.

Стефан с женой и верными людьми выехал на рассвете, когда город еще нежился в сладкой дреме, а над рекой стелился плотный туман. Адамусь долго что-то нашептывал племяннице, пытаясь за деловой суетой скрыть тревогу. Старик уже все знал, Стефан ему открылся. Без союзников в крепости не стоит и начинать опасную игру. Лишь бы Адамусь не выдал себя, не полез решать проблему самостоятельно, сохранил доверие к нелюбимому зятю. Все слишком быстро завертелось, долго просчитывать наперед шаги друзей и врагов Стефан не мог себе позволить.

Юрась, позевывая, рассказывал о дороге, где лучше заночевать и проще сократить путь — такая ненавязчивая братская забота, Стефан рассеянно слушал, кивая для приличия.

— Обнимемся, на прощание, — предложил Георгий, раскрывая объятья.

— Приеду, тогда и обнимемся, — усмехнулся Стефан, отстраняясь.

— Обиделся за жену, — прищурился Георгий, глядя на Стефана из-под всклокоченного чуба, — выпил лишку вчера, черт попутал.

— Бражка здесь забористая, смотри не спейся, — холодно напутствовал Стефан, запрыгивая на коня.

Обоз тронулся размеренным шагом никуда не спешащих гуляк. Маричка хорошо держалась в седле, конь чувствовал ее уверенность и охотно подчинялся. Всякий раз, когда Стефан оборачивался к жене, она с хитринкой в очах ему подмигивала, это успокаивало. Все должно быть хорошо.

Вот позади остались городские ворота, протарахтел под копытами мост, скрылись из виду убранные под зиму поля, по бокам замелькал частый ельник.

И тут-то путники припустили, да что там припустили, они помчали во весь опор, загоняя коней. На развилке отряд разделился, самые резвые верховые продолжили двигаться по Дарницкой дороге, увлекая возможную погоню, остальные, торопливо заматывая тряпьем лошадям копыта, углубились в лес.

Когда отряд вынырнул из густого леса, в овраге их уже ждали телеги с пушками. Гаврик, как всегда в приподнятом настроении, отчитался, что ночь прошла спокойно, заставские их не приметили. «Хороши вояки», — раздраженно подумал Стефан.

Прихватив пушкарей, беглецы вышли к подножию крепостного холма. Деревянный сруб черной стеной возвышался над пестрым осенним лесом.

На Хлыновой заставе началась суета. Открывшиеся было ворота, внезапно захлопнулись, а из волоковых окон показались ружейные стволы. Впускать господаря в крепость никто не собирался.

— Открывайте ворота, ослепли что ли?! — зычным голосом гаркнул Стефан.

— Новый господарь не велел, — отозвались сверху.

— Новый господарь самозванец, я ваш князь! — уверенно прокричал Стефан, впервые открыто назвав брата захватчиком.

— Его король послал, — услышал он сиплый голос Хлына, — мы не можем, пан Каменецкий, самого короля ослушаться.

— Никто его не посылал, и ты, боров, лучше меня это знаешь. Где деньги Терлецкого, сука?! Найду, повешу.

— Какие деньги? Нет у меня никаких денег, — с раздражением проорал Хлын, — отродясь чужого не брал. Ищите, если вам надобно!

— Так открывай, поищем, — с издевкой отозвался Стефан.

— Вот настоящий господарь Георгий прикажет, так и открою.

— А хочешь скажу, где ты деньжата покойного полковника, иуда, припрятал? — приложив ладонь ко рту, снова прокричал Стефан, и за его спиной, да и в крепости побежали волны ропота.

— Сказано, нет у меня ничего! — фыркнул Хлын, высовываясь из смотровой башни.

— А ты в ульях своих поищи, которые ты за собой таскаешь, авось чего и найдешь, — выдвинул догадку как утверждение Стефан. — Эй, казачки, он вашего полковника за золотишко прирезал, а вы его покрываете!

Стефан сделал попытку прорваться на заставу мирно, если не отворят, то придется разносить ворота пушками, но тогда крепость останется уязвимой, новые ворота до штурма войсками Вепря они поставить не успеют.

Крепость притихла. Потянулось томительное ожидание. Ну, должны же там быть и верные Стефану люди, он так на них рассчитывал, чего же они медлят?!

— Ой! — громко вскрикнула Маричка, подскакивая в седле.

Это с вершины башни что-то большое и пестрое ухнуло вниз. Несколько воинов кинулись смотреть — это было тело наместника. Заставские расправились со своим предводителем, ворота со скрипом начали отворяться. Застава — новый оплот власти Стефана Каменецкого. Первый шаг сделан.

Искусанные злыми пчелами, но с довольными лицами, воины высыпали на стол сокровища древних Яворонов, все, что отдал пан Липник, лишь бы спасти названную племянницу: золотые монеты, связки янтарных бус, серебряные браслеты и тяжелые перстни с яркими самоцветами. Этого должно хватить на первое время. Стефан довольно выдохнул. Из груды украшений он подхватил узкое колечко с мелкими сапфирами, взял жену за руку и одел кольцо на тонкий пальчик.

— Моей синице. Глаза у тебя ярче, но может все же сойдет, — улыбнулся Стефан Маричке.

— Красиво, — залюбовалась она игрой камней. — Ну, я побежала обустраиваться, нам же здесь долго теперь сидеть.

Как долго — Стефан и сам не мог сказать. От Адамуся уже летели гонцы к Мельницам. План был прост: Лжеюрась вскоре узнает, что Стефан не поехал в Дарницу, и попробует выкурить его с заставы, выйдет с верными войсками за городские стены, а Адамусь затворит за ними ворота Яворонки. Самозванец останется в чистом поле, тут и подойдут войска братьев Адамуся. Можно будет дать бой. А лучше выматывать врага мелкими вылазками, истощая. Старый филин не сразу согласился: «Прирезать сволочь прямо в тронном зале, и весь разговор, а уж с сопливой шляхтой и кучкой людишек самозванца как-нибудь справимся», — предлагал Адамусь, не понимая, зачем столько сложностей, но Стефан настаивал на своем плане. Почему? А вдруг это все же Юрась, убить брата, а как потом жить, смотреть в глаза отцу, Рыгору? Нет, это будет честный бой.

Если Юрась настоящий, но поднимет руку на Стефана, то они квиты, а если Вепрь — то сам Бог велел освободить край от мерзкой шайки. Филин со скрипом согласился, обещая играть льстивого лизоблюда и сулить Георгию помощь местных родовитых семей. «Ну, льстить у старого сыча хорошо получается, — мстительно подумал Стефан, — за это можно не беспокоиться».

Посланный уводить погоню дозор вернулся под вечер, никакой погони за ним не было. Как же так? Ведь должна же была? Неужели Стефан ошибся, и брат зла ему не желает?

— Наверное, засада была дальше, — попыталась успокоить мужа Маричка. — Он тебя не любит, это видно было.

— Не любит, не значит — враг, — мрачно произнес Стефан.

И потянулись нудные, похожие один на другой, дни ожидания. Осады не происходило, никто на свободу и жизнь Стефана не покушался. Адамусь изредка присылал весточки, что в граде все спокойно, Юрась устраивает пиры, прикармливая местных панов, спит или развлекается с красотками. Говорят, он завел шашни с одной из богатеньких вдовушек. От самого Георгия никаких вестей не было, он просто не замечал брата. А то, что Стефан укрепился на заставе, ему наверняка уже известно, он просто не мог этого не знать.

Что же дальше? Чем дольше Стефан сидит в изоляции, заперев сам себя, тем могущественнее становится новый господарь, кем бы он ни был. Досада душила. Все рассыпалось! А чего он хотел? Может ли тягаться неопытный правитель с матерым многое повидавшим злодеем? Самонадеянно было переиграть самого Вепря.

«Ну, может так и лучше. Время идет, еще пару недель и Невесский приведет помощь. Если приведет… если это не Георгий, а если это он, то меня поднимут на смех, отец будет в ярости — я не подчинился его приказу, поднял мятеж против королевства!» От этих мыслей становилось больно, и тогда Стефан начинал метаться по комнате загнанным зверем, и успокоить его могла только жена.