Юнуши сконфужено помялась на месте, хотела сказать еще что-то, но их окружили дамы.

— Графиня! Давайте, кто дальше бросит, — со смехом обратилась к ней девушка в зеленом пальто и широкополой желтой шляпке. Набрав шишек, женщины начали бросать их в реку, стараясь попасть на льдины. Юнуши присоединилась к игре, бросив виноватый взгляд на Ясека, который одиноко побрел в сторону города.

Уже вечером Юнуши нашла его перед главным алтарем храма. Встав подле него, она осторожно, чтобы никто не видел, взяла его за руку. Морды каменных птиц сурово смотрели на них с поддерживающих массивный потолок колонн.

— Прости меня, — чуть слышно прошептала она. — Там, на мосту, я наговорила тебе какую-то чушь.

Ясек молчал, вперившись взглядом в занесенный над ним меч многометровой каменной статуи Богини Света.

— Неужели ты мог подумать, что я на такое способна? Да даже если бы мне предложили стать королевой всего света, я не осталась бы рядом с этим лицемерным негодяем, моим мужем. Ясек, — продолжала Юнуши, — нам обоим предстоит подучиться, как считаешь? А как только начнется война, я обещаю: мы оставим Шуттгарт и убежим далеко-далеко от всего этого.

Ясек опустил взгляд и с надеждой посмотрел гномке в глаза.

— Так ты со мной? — улыбнулась Юнуши, и в ответ молодой служитель церкви крепко сжал своей рукой ее маленькую ладонь.

Два взгляда обратились ввысь, встретившись с лицом Первобогини, и им обоим показалось, что та едва заметно улыбнулась.

***

Год 1924, 2 года спустя,

руины на юге Шуттгарта

Кроваво-красная луна светила над головой в ярко-синем небе и казалась на его фоне чем-то до ужаса абсурдным и инородным. Графиня стояла на краю гигантского кратера, на дне которого копошились уродливые механические создания — детища полоумного профессора, обитающего неподалёку от руин в древней заброшенной лаборатории гигантов. Ирас стоял за спиной подопечной, внимательно рассматривая огромный комплекс лаборатории, переливающийся всеми оттенками зеленого и голубого. Хоть сердце последнего гиганта прекратило биться более тысячи лет назад, сердечник заброшенной лаборатории продолжал функционировать. Каменные глыбы медленно парили в воздухе, делая за час полный оборот вокруг трех гигантских колонн, две из которых, хорошо сохранившиеся, казалось, упирались верхушками в небеса, а одна была уничтожена взрывом небывалой мощи почти до основания, так что парящим камням оставалось лишь вращаться в воздухе вокруг заданной много веков назад оси.

У палаточного городка, раскинутого неподалеку от кратера, граф Брунс, окруженный десятком своих бойцов, спорил о чем-то с пожилой миловидной гномкой. Через несколько минут он подошел к графине, сторонясь ее залатанного сурового мастера, и с негодованием сообщил, что старуха требует запретить «сумасшедшему профессору» продолжать свои эксперименты с магией гигантов.

— Видите ли, его големы заполонили всю округу, — проворчал он.

— Брунс, — сухо отозвалась графиня, — эти големы и вправду стали представлять реальную угрозу жителям Шуттгарта: стражники в городе не единожды замечали их бродящими под городскими стенами, а недавно в лесу нашли несколько убитых дровосеков.

— Орки? — гном невинно покосился на жену, пожимая плечами.

— Одного из них пробурили насквозь каким-то металлическим предметом, — отозвался молчавший до этого Ирас, — а голова второго была смята в лепешку одним единственным ударом. Сомневаюсь, что это орки.

— Тебя кто-то назначил в мои ассистенты? Или в сыщики? — гном на своих маленьких ножках подскочил к Ирасу, которому доходил едва ли до груди, и гневно взглянул на него.

Ирас молчал, но заговорила графиня:

— Эти опыты надо прекратить.

— Ни за что, — повел рукой Брунс. — И мой отец высказал четкую позицию по этому поводу: пока профессор единственный, кто смог расшифровать надписи из лаборатории, мешать его дальнейшей работе категорически запрещается.

— Бред какой-то, — фыркнула Юнуши. — Все его попытки создать послушную армию разумных големов терпят крах уже на протяжении двух десятилетий. Пока угроза нападения этих неуправляемых созданий реальна, необходимо уничтожить их всех, — предложила она.

— Вы, женщины, сговорились что ли? — Брунс бросил гневный взгляд на стоящую у телеги пожилую гномку, сверлящую его недовольным взглядом.

— Юмильда права, — не успокаивалась Юнуши. — Эти создания опасны. Я слышала, один из них убил ее мужа.

— Ну так и нечего селиться в месте, где проводятся опасные для жизни опыты.

— А где же им заниматься своими исследованиями, если эти големы сначала заполонили всю лабораторию, потом оккупировали кратер, а теперь все чаще и чаще их замечают у города и даже на границе с Замёрзшим Лабиринтом?

Граф и графиня долго стояли друг напротив друга, сверкая яростными взглядами. В конце концов гномка, выразительно фыркнув, отвернулась от супруга и резким шагом направилась в сторону лагеря, чтобы заверить старушку-археолога, что она лично поговорит с лордом и будет настаивать на закрытии лаборатории и уничтожении неудачных экземпляров големов — то есть их всех.

— Ты получил доступ к складам и арсеналам, — прорычал Брунс, когда остался один на один с темным паладином. — Ты втерся в доверие к моему отцу и получил право везде сопровождать мою несносную женушку. Ты научил ее сражаться, и она настолько осмелела, что добилась того, чтобы ее включили в Городской Совет. Но я слежу за тобой, изменник: один неверный шаг — и ты у меня вернешься в темницу, и на этот раз ты сгниешь там, клянусь тебе.

Ни один мускул не дрогнул на лице паладина. Он молча стоял, наблюдая за тем, как две гномки, рука об руку прогуливаясь по лагерю, оживленно беседуют.

— Я знаю правду, — не унимался Брунс. — Это не мой отец вызвал тебя тогда из Руна. Это сделал герцог Хаэл. Не знаю, какую игру он ведет, но я ему не доверяю.

— Учитывая, что это именно герцог поставил Вас с лордом-отцом туда, где вы сейчас есть, это очень странное заявление.

— Вот именно, — игнорируя комментарий человека, продолжал гном, все больше распаляясь. — Разве не странно, что не король назначает своих наместников, а какой-то там темный эльф?!

— Хаэл — лидер Северного Альянса и главнокомандующий армией Его Величества, — сухо отрезал Ирас, — и подобные разговоры как бы Вас самого не довели до тюрьмы, милорд, — Ирас сурово посмотрел в темно-карие, почти черные, глаза Брунса, и тот весь покраснел от гнева. Окликнув жену и подозвав стражу, он немедленно приказал всем возвращаться в город.

Они уже почти дошли до моста через реку, как на их пути встретился очередной голем. Подойдя к неподвижной деревянной бочке на колесах с металлической рукой-клешней, Юнуши склонилась над ней и прочитала написанные на корпусе слова: «Голем-разведчик номер двадцать восемь». Гномка усмехнулась, но тут же вздрогнула, так как клешня голема внезапно пошевелилась. Машина, словно бы ожив, вся затряслась и затем тронулась с места, скрипя колесами. Не успел граф вымолвить и слово, как его супруга, одетая в легкое шерстяное платье, выхватила из рук одного из охранников булаву и двумя ударами разнесла голема в щепки. Брунс поморщился, а Ирас довольно ухмыльнулся: его ученица делала успехи. Теперь она обращалась с оружием не хуже любого охранника королевской гвардии, а со щитом — и того более умело, так что почти всегда отбивала даже по-настоящему опасные удары своего учителя. Ирасу доставляло удовольствие осознавать, что он смог слепить бойца даже из такого, заведомо сомнительного, материала.

Юнуши довольно взглянула на Ираса, затем бросила вызывающий взгляд на мужа и, вернув охраннику оружие, небрежно расправила складки на подоле. Несмотря на свой уже недетский возраст, графиня выглядела и вела себя как сущее дитя. Она так и продолжала носить одну косичку на левом боку, оставляя волосы с правой стороны коротко стриженными, чем неимоверно бесила мужа. Она очень много времени проводила теперь со своим другом, священником Ясеком, но Ирас никогда и не думал расспрашивать свою воспитанницу об их с клириком отношениях, хотя и чувствовал, что тот играет важную роль в ее жизни. Граф, безусловно, возражал и против этой, столь странной, компании своей жены, но первосвященник не видел ничего плохого в том, что юная графиня выказывает подобную набожность, постоянно общаясь с духовным лицом, и на все подозрения Брунса сурово отвечал, что Ясек давно уже дал обет безбрачия, и ни у кого из высшего духовенства нет ни единой причины усматривать что-то предосудительное в их частых беседах с графиней, тем более что почти все они происходят в кругу достопочтенных лиц. Ирас, однако, знал, что графиня нередко ускользает и среди ночи, чтобы навестить своего друга, хотя, как и знающая все подробности этих отношений Алис, он ни разу не поставил репутацию своей подопечной под сомнение.