Тайна её желания соприкоснуться с миром мёртвых раскрыта. Всё лучше, чем бездумное желание окунуться в неизвестность. Неизвестность свойственна всему, но на войне она ощущается ярче. Гермионе просто нужна стабильность — ей надоела война. Но борьба за собственные идеалы в мирное время слишком по-гриффиндорски. Приветственная встреча проведённая на пробу, прошла довольно успешно; полноценного собрания не планировалось с самого начала; пара вопросов о письмах и разговоры о насущном. И если судить по умиротворению нехорошего предчувствия, то можно сделать вывод, что решение проблем судьба преподносит чуть ли не на блюдечке.
— А если по-честному, что мисс Малфой делает там так часто? — мысли противоречили словам, но тихую паузу не стоит держать долго.
— Говорит, естественно, — шутливо-удивлённая фраза, как само собой разумеющееся. Смысловая окраска фраз портрета сменилась вновь. — И прекрати меня допрашивать. Самой надо, вот иди и спроси.
Во второй раз замолкал он по собственной прихоти, а не потому что девушка вышла из комнаты и поговорить осталось не с кем.
Поговорить. О чём таком важном, с периодичностью через день, можно говорить с мёртвыми? Люциус пока ещё жив в стенах Азкабана, пусть и сломлен. И не способны такие женщины, как Нарцисса любить что-нибудь с той же отдачей, как любят своё превосходство и власть. Но как же ситуация в суде из рассказа Гарри? Странное положение вещей. Но думать о них ей не нужно.
В саду ещё копошилась эльфийка с небольшими граблями и горкой сорняков возле себя. Это не садовый эльф, который ошивается с ножницами и стрижет странные фигуры из кустарников. Нет, личный большеглазый домовик Нарциссы.
С какой воспитанностью, аккуратностью и трепетом проделывалась работа. Она вот-вот то ли заплачет, то ли улыбнётся. Так, будто сегодня на неё возложили нечто очень важное и подвести человека совершенно не хочется. Хид, ведущий Гермиону к саду, по пути рассказывал о редкости нарциссов, высаженных возле небольшой беседки для летних чаепитий; мол, лично Люциус выбирал самые редкие сорта со всего света для жены. Образ второго из трёх известных живых Малфоев в голове волшебницы при рассказе разошёлся по двум полярностям. И об этом с неподдельной радостью ей рассказывал тот, кого этот же Люциус жестоко истерзал многие годы. Преданность оставалась на первом месте.
Когда они начали подходить к беседке, внимание Гермионы привлекло множество самых мелких, с немного прозрачными лепестками цветов с белой серединкой. Все — даже чёрные нарциссы неподалёку, были с жёлтой серединкой, а эти — полностью белые.
— Рядом, вон там, стоит один чёрный. Его господин Драко сам вырастил для матери, когда стукнуло семь, — гордо указывал Хид на слабый и мелкий, словно мёртвый, цветок в зелёном горшке.
Вот он — истинный нарцисс. Холодный, как обычно описывают его характер литераторы; маленький, строгий. Сколько же потребовалось усилий для выведения этого цветка? Сейчас неплохо бы провести параллель: все ничтожные и обычные волшебники многочисленны, но только редкие, выведенные в особых теплицах, имеют превосходство, привлекая внимание. Однако каждый цветок в саду распространял влияние мисс Малфой, которая любила подарки родных одинаково. В саду благоухало всё без исключения. Будто волшебная школа Хогвартс, ценящая и принимающая любых учеников в свои стены.
— Любуешься нарциссами по утрам вместо чтения? — позади возник Малфой, напугав неожиданным и бесшумным появлением.
— Мэрлин, не подкрадывайся так, — обернулась к нему Гермиона с горшком из-под редчайшего цветка в саду. Пустым. — О нет, где же он? Был тут и исчез.
— При встрече принято говорить доброе утро; понял, Скорпиус? Леди просто невоспитана, — с издёвкой объяснил Драко, оборачиваясь к сыну. Только сейчас, в попытках найти цветок, она обратила внимание на полуторагодовалого мальчика в мужских руках, который кивал каждому слову отца. И что из сказанного запомнит столь маленький ребёнок? У Малфоя сегодня, явно день новой лиги по квиддичу, только ловит он не снитч, а элегантные оскорбления из старинных книжек.
И верно, они часто гуляют с сыном по утрам. С окна комнаты открывается не очень удобный вид на сад, поэтому раньше думалось, что после прогулок у её окна они возвращаются домой. За пределами её зрения всё время оставалась прогулка на этом месте.
— Не ищи цветок, он волшебный — способен к невидимости, прямо как моя мать, — он многозначительно повернулся и взглянул на беседку за пять метров от них, которая, впрочем, во время осмотра цветов оставалась незамеченной. — Я до десяти лет смотрел и удивлялся, прямо как ты.
Вкрай внимательную к каждой книжной и прочей мелочи Гермиону, по правде поражал факт как скрытия цветка, так и Нарциссы. Где-то рассказывалось о подобном виде магии, когда человек привязан нитями волшебства к предмету и они могут меняться местами или становиться невидимыми по очереди. Такими приёмами пользуются Мракоборцы; Нимфадора, по великой оригинальности, привязала себя к накладным прядям волос и частенько оставляла их во время обучения где-нибудь в подпольных клубах тёмной магии. Эта история о тех странностях в человеке, которые служат неплохой подмогой в жизни. Но цветок буквально выглядел так же, как и его владелица.
— Доброе утро, мисс Грейнджер, не присоединитесь ли к чаепитию? Мори, принесёшь ещё чашку? — вежливо, но твёрдо заговорила Нарцисса, когда они с Драко и Скорпиусом зашли внутрь. Оба вопроса были заданы с интонацией, не допускающей варианта «Нет»; завуалированные в приказ, как домовому эльфу. В глазах чистокровных они, возможно, стояли на одной ступени.
— Я бы с радостью, но боюсь испортить вам аппетит к эклерам, — так же лицемерно и вежливо отказала девушка. Если домовики привыкли беспрекословно подчинятся, то она — нет. Тактика сидеть в затишье внутри Мэнора ещё актуальна, но ей не нужно делать всё так, как навязывают хозяева. Её гриффиндорская шерсть от всей покорности в ненавистных вещах и так стоит дыбом. Боевой настрой сегодня намеревался погубить вполне сносную жизнь с Малфоями.
— Мисс изначально поняла нас не совсем верно, Драко. Мы же с тобой говорили, — вернулась к спокойному тону женщина, беря за руку резвого внука, оказавшегося вне рук отца.
— Мы говорили: у неё своё на уме, — по-детски закатил глаза он, — Заметь, меня не тянет оскорбить твоё всё ещё тяжелоприемлемое маггловское происхождение.
Тянет. Ещё как, просто пользуется выдержкой. Надпись, выведенная на её руке Беллатрисой защипала, но не от ненависти к собеседнику, а от отрицания в самой себе. То ли она должна бороться за что-то большее в этом древнем и без того плохо переносящем её присутствие доме; то ли принять старания двух не самых лучших людей, готовых меняться ради родных. Теперь-то гриффиндорские отголоски играют злую шутку: храбрость в борьбе за идеалы против честности и благородства, ценящих старания этих двоих. Редко Гермиона сначала делала, потом думала. И это редко наступило сейчас.
— Простите, мне всё ещё не очень комфортно, — заверила девушка окружающих, откладывая свои предубеждения в ящик подальше.
— Мы с тобой союзники, Грейнджер. И если на чистоту, то твоей болтовни не хватает, тем более — она гораздо интеллектуальнее, чем потуги Крэбба и Гойла, — высказал на эмоциях Драко, сидевший напротив. Он так и заглядывал в её ошеломлённые глаза, добивая сказанным основательно. Звучит подозрительно откровенно.
Заучка Грейнджер. Он с дружками на первом курсе пустил слушок. А после окончания Хогвартса ему стало интересно о чём может говорить ненавистная им заучка. Поганая Грязнокровка. Он пытался убить её после слуха о тайной комнате. А теперь говорит, что ему не хватает её общества. В голове не укладывается.
***
Может в «Эсэнме» ему вставили нескончаемый проигрыватель для моментов, связанных с Грейнджер? Уламывать её попить вместе чай. Всей семьёй. Уму непостижимо. Не этого он ожидал после всех лет противостояния. Да, они заключили перемирие, но человек не может поменять своё мнение так быстро. Изначальная боязнь смерти от руки кого-то из Ордена за столь удачный выбор партнёра, переросла в выгодный союз; проблема с непринятием Грейнджер и вовсе испарялась на фоне её невидимости в доме в приправку с действиями и словами, заставляющими задуматься о ней в ином, от негативного ключе. И самое разрывающее прежнего Драко чувство — чувство уважения ко всему в ней — поглощало целиком.
