— Значит, ты любишь меня?

— Да. И ты об этом знаешь.

— Ты говорила такое и прежде. Скажи на милость: сколько тебе лет?

— Очень много.

— Когда ты родилась?

— Как вампир?

— Как человек!

— В 1821 году.

— Тебе, должно быть, приходится втирать на ночь полтонны тонизирующего крема.

— Ты, наверное, знаешь, что вампиры почти не стареют…

— Откуда мне знать подобные вещи? Я в этой области профан, и мне нужна твоя консультация. Черт, значит, ты родилась в 1821 году! С тех пор прошла чертова прорва времени! И скольких же мужчин ты любила за это время?

Мэгги смотрела на него прямо, не отводя глаз. И держалась спокойно. Казалось, между ними происходила самая обычная беседа.

— Двоих — до тебя, — сказала она. — Второй, правда, не считается.

— Да ну? И почему же?

— Я думаю, что он — это ты.

Шон, застонав, упал на кровать.

— Он был мной? Как такое возможно?

Мзгги прошла к письменному столу, открыла шкатулку, где хранились ее детские сокровища, и выбрала из них стеклянный рождественский шар. Стоило пошевелить его, как на маленькие домики, заключенные внутри его, начинал хлопьями сыпать снег. Хотя смотрела она на игрушку, в зеркале, стоявшем на столе, было отлично видно отражение злых темных глаз Шона.

— Я очень долго странствовала по миру, Шон, и насмотрелась на всякое — на дурное по преимуществу. Но как ни странно, пришла к выводу, что на свете, кроме зла, есть и добро. Иногда мне кажется, что умершие, особенно если они хорошие люди и погибли во цвете лет, возвращаются. Так вот, я думаю, что ты — вернувшийся с Гражданской войны капитан Шон Кеннеди, которого я тогда любила всем сердцем.

Шон смотрел на нее остекленевшими глазами. В горле у него пересохло, а перед мысленным взором снова встали образы из снов о Гражданской, войне, преследовавшие его и не дававшие ему покоя.

— Кто был твоим первым любовником? — осведомился он.

— Граф Ален де Веро. Мы познакомились, когда я была еще очень молода.

— Ты любила его, а он такое с тобой сотворил!

— Я любила его и верила в то, что он любит меня. Сейчас, задним числом, я думаю, что ему казалось, будто он сможет все между нами уладить самым достойным образом. Существует поверье, вырезанное на древнем надгробии во Франции. Там сказано: «Любовь сделает тебя свободным». Думаю, Ален надеялся, что наша любовь позволит ему изменить положение вещей. Он надеялся вернуть свою бессмертную душу благодаря любви ко мне. Люсьен считал, что Ален оттого и погиб, что беззаветно верил в эти слова.

— Ага! — воскликнул Шон. — Вот и Люсьен объявился. Тоже, надеюсь, вампир?

— Да, вампир.

— И он все это время сосуществовал рядом с тобой?

— Люсьен живет куда дольше. Он существо древнее, как мир. Что же касается Алена… — Мэгги покачала головой. — Его убил мой отец со своими друзьями. Кстати, вместе с твоим пра… прадедушкой. Они считали, что знают, кто такой Ален.

— Из твоих слов выходит, что они и вправду знали, кто такой Ален. Он был вампиром.

— Да, вампиром, но не злым…

— То, что он с тобой сотворил, было самым настоящим злом.

— Я уже говорила тебе…

Шон отмахнулся от нее:

— Ничего больше мне не рассказывай. Я ничему не верю.

Мэгги уселась на кровати, поджав ноги.

— Тебе придется во все это поверить. Иначе убийцу ты не поймаешь.

— Не нужна мне была в этом деле пушка, — мрачно заметил Шон. — Кол бы мне тогда в руки — никуда бы этот тип не ушел.

Мэгги сердито посмотрела на него и повела плечами.

— Послушай, — примирительно сказал он. — Должен же я от чего-то в этом деле отталкиваться. Теперь я по крайней мере знаю, что убийца — вампир!

Мэгги тяжело вздохнула.

— Да, он вампир. Существо, которому доставляет наслаждение убивать. И свое искусство он отшлифовывал годами. Кстати, он и Джек Потрошитель — одно и то же лицо.

— Господи, Мэгги, избавь меня хотя бы от этого…

— Это он добил твоего предка Шона Кеннеди, которого я любила, а потом переквалифицировался в Джека Потрошителя, убийцу женщин. Как-то раз я познакомилась в Лондоне с одним отличным доктором. Он лечил бедных, но со временем ему стало казаться, что это он убивает несчастных проституток на улицах Ист-Энда. Эта навязчивая идея довела его до самоубийства. В один день с ним умерла и его жена. Я встретилась потом с настоящим убийцей, Аароном Картером — злым вампиром. Картер описал мне во всех деталях, как убивал несчастных женщин и как с помощью гипноза навел доктора на мысль, что убийца женщин — он. Короче, этот подонок таким образом отводил от себя подозрения. Но об убийствах Джека Потрошителя я теперь знаю все досконально. Я тебе больше скажу: Аарон Картер, он же Джек Потрошитель, снова вернулся.

Шон с недоверием смотрел на нее:

— Мэгги, что ты говоришь…

— Но это же правда, Шон! Чем мне доказать, что я говорю правду? Как мне убедить тебя в своей правоте?

Шон обхватил лицо Мэгги руками и страстно поцеловал ее.

— Знаешь что? Работу надо продолжать в любом случае. Поэтому я сейчас пойду в душ, а ты пока оденься. — Подойдя к ванной, он добавил: — Пожелай мне удачи, детка, — возможно, этого психа уже поймали.

— Они его не поймали и не поймают. И ты прекрасно об этом знаешь. Если бы его взяли, то названивали бы тебе уже по всем телефонам.

Мзгги была права. Сейчас каждое ее слово казалось Шону логичным и справедливым, как никогда.

Он вошел в душ и включил холодную воду, чтобы смыть ночное наваждение.

Когда Шон вышел из душа, Мэгги была уже в темно-синем шелковом костюме, белой блузке и белых туфельках.

— Кофе на кухне, — деловито сообщила она.

Пегги, круглолицая дама с красными щеками, как у Санта-Клауса, сердечно поздоровалась с Шоном, налила ему кофе и дала щедрую порцию поджаристых гренок.

— Газеты, где сказано, что вы чуть не поймали убийцу, лежат рядом с вашим прибором, — сообщила Пегги, а потом добавила: — Вы возьмете этого ублюдка, помяните мое слово, лейтенант, возьмете.

— Спасибо на добром слове, Пегги, — ответил Шон, после чего обратился к Мэгги: — Ты готова?

Она кивнула.

Когда они направлялись к машине, Шон иронически спросил:

— А Пегги, случайно, не вампир?

Мэгги бросила на него суровый взгляд:

— Нет, конечно. Она отличная женщина и ухаживает за мной. Должен же кто-то ухаживать за вампирами, верно?

— Как я только мог забыть! Ведь и у вампиров бывают трудные дни?

Мэгги села в машину и захлопнула дверцу.

— Семейство Пегги живет на плантации Монтгомери больше ста лет. За Монтгомери ухаживало несколько поколений представителей этого семейства.

— Понял. Она, случайно, не приносит тебе кровь из банка?

— Не глупи.

— Значит, шуточка в духе фильма про «Дом с затемненными окнами» не проходит? Небось сама из банка воруешь?

— Чушь!

— Опять, стало быть, не попал в яблочко. Как же ты ее достаешь?

— Я не ворую кровь, а покупаю…

— Не забудь подобрать запекшиеся кусочки, когда будем проезжать по набережной. Там у нас частенько кровопусканием занимаются — носы друг другу разбивают.

Она улыбнулась:

— Когда мне не хватит, я укушу тебя прямо в шею.

Шон пожал плечами. Зачем, спрашивается, он ее раздражает?

— Знаешь, Мэгги, раньше меня считали реалистом, но с некоторых пор я осознал, что реальное и ирреальное во мне перемешано. Я теперь все путаю. Но мне бы не хотелось смешивать рациональное и иррациональное, когда речь идет о наших отношениях.

— Я бы, Шон, предложила тебе основательно подумать над тем, что я сказала. И не считать мои слова бредом.

— Хорошо. Но ты тоже пообещай мне — не бросаться никого спасать, особенно меня. Держись от убийцы подальше. Он очень опасен.

Когда Шон припарковал свою машину у «Монтгомери энтерпрайзис», Мэгги сказала:

— Я постоянно стараюсь тебе помочь…

— Мэгги. — Шон покачал головой. — Я ведь тебя люблю. И для меня главное — чтобы ты была в безопасности. А все остальное — пустое. Ты меня понимаешь? Мне даже, честно говоря, плевать, нормальная ты или нет.