И все же, теперь он оказался во власти Артекса, и Авет едва ли успеет воплотить задуманное.

Об оплате за услугу мужичку – водителю позаботился Алик. Потирая сонные глаза, Дани огляделась. Город она знала не достаточно хорошо для тех, кто рос на его улицах практически всю жизнь.

Богатые и суетливые проспекты в центре Лондона были для нее отталкивающим зрелищем со всей их вычурной элегантностью и многолетней мудростью. Ей были известны только самые безлюдные его подворотни, мостовые, закутки, а также имена тех, кто «держал» эти кварталы.

Глава 10.

Хозяин Артекса

Хасан вошел в каменную башню в самом центре Артекса – во владения Великого Хозяина –и,глядя в пол, осторожно двигался по холодному мрачному коридору в сопровождении двух телохранителей. Правильнее было бы называть их Охранниками, поскольку защищали они не его от кого-либо, а Хозяина от него.

Берд был с ними – только он имел право решать стоит ли информация посетителя того, чтоб видеться лично с самим Хозяином. Он уже дал добро на встречу и выступал посредником в разговоре, неся ответственность за все, что мог выбросить информатор.

Все острые и режущие предметы у Хасана отобрали, не оставив даже припрятанного в потайном кармашке брюк, с внутренней их стороны, -безобидного ножа – «бабочки», с его скользкой рукояткой. Он был абсолютно беспомощен, как тогда – долгие двадцать лет назад, когда вот также шел к Хозяину, чтоб защитить свою семью от голода, путем предательства лучшего друга.

Хлебу них закончился, когда зима еще не началась. Трое детей были обречены на смерть. Но по землям Артекса пронесся слух, что Хозяину понадобились люди, способные проделать нелегкую работу, да еще и сохранить ее в тайне, и Хасан решил выдать друга в обмен на хлеб.

Он поведал Хозяину о способностях товарища рыть ходы под землей и безошибочно находить дорогу обратно в им же выкопанных лабиринтах. По детству они создавали такие лазейки и прятались в них, рассматривая запретные игрушки, пряча там лакомства и водя туда девчонок. О лабиринтах стало известно родителям, но те были слишком наивны и просты, чтоб придать значение таланту мальчика.

Разумеется, продав друга, Хасан не подозревал, что этим своим поступком разрушит его семью и уничтожит всех ее членов. В тот момент ему хотелось одного – чтоб Элайя и их дети не голодали. И ради этого он был готов на все.

Тот тяжелый год стоял у него перед глазами, принуждая задуматься, прав ли он теперь, когда условия не соответствуют тем – из воспоминаний, а поступок ничуть не отличается тяжестью груза, ложащегося на сердце.

Ступая к Хозяину уже во второй раз – он не мог понять, для чего он это делает и что с ним такое творится? Почемувдруг он решил предать девчонку – дочь друга, погибшего по его же вине. Теперь ведь у него нет ни Элайи, ни детей – судьба забрала их за погубленные им жизни, а он все равно не собирался успокаиваться.

Это он был виноват в десятке смертей: и в смерти собственной семьи и в смерти семьи друга, но зло внутри него так и бесновалось, очищаясь отвратительным оправданием – «месть». Он потерялся в этой жизни и, сбившись с пути, побоялся вновь вернуться в свою колею, обрекши себя натянуть на лицо маску злого и бесчестного человека. И теперь по инерции не мог справиться с личиной, изъевшей его истинное лицо под собой, в очередной раз вместо желаемого выдавая привычное – лицемерие и удары в спину.

Хасан разъяренно сжал кулаки, разобравшись, наконец, в самом себе, но убегать уже было поздно. Ему было известно, что живым не выпускают тех, кто передумал, до тех пор, пока не выпытают всего, что тот знает. И также то, что к Хозяину не пускают кого попало, а он отвоевал это право путем огромного унижения перед гнусным Бердом.

Зачем? Зачем это было нужно? Зачем он делает это? Ради чего? Кто управляет его чувствами и мыслями? Что за бес поселился в его сознании и руководит им?

Понурив голову, он шел, съедаемый мыслями, когда за очередным сумрачным поворотом возникли рельефные кованые ворота. Один из Стражей вышел вперед и нажал на красную кнопочку, затем ввел код и стал ждать. Другой, стоявший сзади, не спускал с Хасана глаз. Хасан знал, что если совершит хотя бы одно неверное движение – его убьют. Найти дорогу назад он не сумеет, а попытка бегства будет рассматриваться как неудавшееся покушение на Хозяина. Поэтому он стоял как вкопанный и боялся дышать.

– Вы задерживаетесь! – старый и трескучий голос наполнил помещение, в котором стояли четверо и, оттолкнувшись от стен, пробился в уши каждого.

Хасан съежился.

С последней их встречи прошло почти двадцать лет,и по голосу Старик понял, что Хозяин очень постарел, но сказать, насколько он изменился было невозможно, поскольку лица его он никогда не видел.

Видеть лицо Хозяина мог и может только его единственный сын, которым и является Берд.

Глава 11.

Невыносимое ожидание

Ночью, во втором часу, Авет лежал без сна, рисуя в мыслях картинки встречи с братом и думая о том, нашла ли Даниэль Алика.Он повернулся на другой бок, надеясь, что это поможет отогнать дурные мысли.

«Раз Хасан приходил – значит, нашла!» – убеждал он себя и тут же добавлял, – «Но смогли ли они оторваться?»

Авет решил, что ночью следующего дня, если ребята не вернутся, ударится в их поиски. Он строил планы, как оторваться от погони и как незамеченным добраться до Лабиринта.

Ночью идти к Линзебыло опасно – у входа всегда стоит кто-тона страже. А вот утром до восьми или вечером после – самое оно.

Обычно в восемь Линза не пускает никого – это необъяснимый и неоспоримый факт. В восемь часов, как бы ты не старался, не сможешь ею воспользоваться. Длится эта «слепая зона» ровно час. Стражники, как правило, в течение этого часа делают пересменку и ужинают или завтракают – то есть, в окрестностях Лабиринта в это время никого нет. Даниэль всегда удается проникнуть за несколько минут до восьми и через несколько минут после. А все потому, что Стражники любят опаздывать, да и ей есть, где отсиживаться.

Он представлял, как спрыгивает с монолитной стены, нарушив тем самым дозволенные владыкой границы, и бежит по хрустящему лесу в неизвестность; как сердце бьется в ожидании; как он врывается в рамки Лабиринта, и сырой воздух обдает его лицо липким запахом; как подбегает к Линзе, останавливается и спрашивает себя: «Куда ему идти? Какую точку планеты представлять? Где Дани? Где Дани? Где она, черт возьми?!»

Авет подпрыгнул на кровати и часто задышал. Сглотнув слюну, он мотнул головой, отогнав отвратительные видения.Так продолжаться не могло – он не мог больше ждать.

Бесшумно встав с кровати, Авет осторожно оделся, стараясь не издавать лишних звуков. В самом углу спальной комнаты, сложив руки на столе и положив на них головы, сидели приставленные к нему Стражи. То, что они спали – он не сомневался, но вот обострены ли их чувства в это время суток? Они с вечера делали инъекции или делают их по утрам?

Парень не стал медлить, дожидаясь их пробуждения – взяв сапоги в руку, беззвучно зашагал к двери. Снаружи никого не оказалось. Он шмыгнул к лестнице, в темном углу натянул сапоги, завязал шнурки и поспешил вниз, беспрестанно оглядываясь по сторонам.

На улице его встретил моросящий снег, но температура воздуха была неожиданно высокой. Авет еще в детстве заметил – неизменно, когда срывается снег – природа замирает, а тишина в такие мгновения бесценна – она режет слух и завораживает. Он остановился и,закрыв глаза, вслушался в звуки.

Мокрые снежинки облепляли его ресницы и щекотали лицо, издавая трескучий, ненавязчивый писк. Снег с каждой минутой усиливался, снежинки становились крупнее, и он мог видеть все многообразие их узоров, благодаря зрению Терра.

Ему вспомнились мать и отец, которые как лесные зверьки с наступлением холодов норовили запереться в доме – в тепле, сытости и дреме.