Сегодня у Тани было назначено важное собеседование. На днях она увидела в газете, что новая американо-советская компания АМТОРГ (Amtorg Trading Corporation)– ищет секретаря, владеющего машинописью, стенографией, английским и русским языками для работы в центральном офисе на Бродвее. Девушка позвонила, от волнения с трудом сдерживая дыхание, и получила приглашение на собеседование.

Это было акционерное общество, учрежденное с целью содействия развитию американо-советских отношений, оно фактически выполняло еще и функции посольства и торгпредства, служило главной закупочной организацией молодой страны в Америке. Ну и, конечно, источником экономической информации о США – в прессе периодически всплывали какие-то шпионские скандалы. Верить газетам в приличном обществе было не принято, и девушка очень хотела занять открытую вакансию секретаря. В трудные годы, названные в последствии Великой депрессией, Амторг объявил о наличии десятков тысяч рабочих мест для приглашаемых в Союз квалифицированных специалистов, а тут вот оно вожделенное место, прямо в центре!

И вот теперь, поправляя аккуратный воротничок, она бросила последний взгляд в зеркало, глубоко вздохнула и взялась за ручку двери. Из комнаты показалась растрёпанная заспанная Бекки, шутливо и размашисто перекрестила сестру, и сказала:

– Як пошчелешь, так и вышпишь (как постелешь, так и выспишься). Ничего не бойся и место твоё. Может квотер положишь под пятку на счастье?

– И сотру ногу или буду хромать как больная лошадь.

Ребекка засмеялась, а Таня выскочила за дверь, послав воздушный поцелуй своей любимой, но иногда просто невыносимой сестре.

Она была точна и аккуратна "до изнеможения" по словам Бекки. Поэтому приехала на Бродвей загодя и ещё минут 15 бродила на слабых от волнения ногах вокруг дома 165, на седьмом этаже которого расположился кабинет менеджера по персоналу.

За семь минут до назначенного времени она вошла в лифт, пять раз глубоко вздохнула и выдохнула, и вышла в широкий холл. Вдоль стен стояли стулья, на которых сидело несколько девушек разного калибра, цвета кожи и возраста. Татьяна подошла к стойке и представилась, её попросили занять место среди прочих претенденток. Краем уха она услышала шепоток соседок: "…а кто тут может русский знать…, выучу если надо, только бы место получить". Таня приободрилась и через несколько минут услышала, как называют её фамилию, видимо сидящие рядом девушки пришли заранее, надеясь на лучшее и случай.

Собеседование прошло очень продуктивно, проверили рекомендации, попросили застенографировать несколько фраз по-английски, напечатать на пишущей машинке полстраницы текста на латинице, полстраницы на кириллице, потом вызвали какую-то мегеру, она задала несколько вопросов по-русски, Таня ответила, ей сказали "очень хорошо" и назначили день следующего собеседования. Слегка краснея и извинившись, девушка попросила немножко сдвинуть предложенное время, так как оно не увязывалось с режимом имеющейся работы. Ей пошли на встречу, что было удивительно. Почти подпрыгивая, девушка вышла из мощного гранитного здания на полный спешащих людей Бродвей.

 -Похоже ты их убила своей квалификацией, – прокомментировала за ужином Бекки. Сестры теперь общались на "форшмаке" по выражению сестры, мешая идиш, польский, русский и английский в зависимости от обсуждаемой темы. Уже три года, как они съехали от Златы, которая позже вышла замуж и переехала в другой штат. Квартирка была тесная, почти на чердаке, зато в многонациональном квартале, где никто ни на кого не смотрел, не поучал, а если осуждал, то про себя. Здесь было много работающей молодежи, мало детей и старух.

Воспоминания текли, переливаясь одно в другое. О том, как на следующем собеседовании в комнату заглянул яркий красивый молодой человек и поселился в Танином сердце навсегда.

О том, как однажды, торопясь на работу, уронила из кармана в общественном туалете кошелёк со всеми оставшимися до конца месяца деньгами. Как она рыдала, а толстая чернокожая уборщица, пожалев рыдающую взахлеб девушку, натянула резиновые перчатки и достала его из стока, обмыла под краном и отдала, а Таня не догадалась сразу её отблагодарить по-настоящему, а потом заходила несколько раз с подготовленным долларом в кармане, но тётки этой больше не встретила. И это безрадостное приключение неожиданно стало точкой отсчёта в отношениях с Мотей, правда тогда она называла его Максом. Мотя или Моня – домашнее имя, ещё могилевское, оно тоже не соответствовало бумагам, но так часто звала его мама. Ярко и победно звучащее «Макс» он выбрал для новых документов при натурализации в Штатах.

Макс, глава экономического департамента, часто приглашал Таню для стенографирования переговоров. Особенно, когда приезжал кто-нибудь из советских руководителей и специалистов. Ее лёгкое обращение с языками, умение переходить с одного на другой моментально, без запинки, стенографировать речь на обоих, вызывало огромное уважение у всех сотрудников. В тот несчастный "день кошелька" Макс увидел красные зарёванные глаза молодой сотрудницы, попытался узнать, что произошло, совершенно смутил молодую женщину и зачем-то пригласил на ланч. С этого все и началось. Руководство не поощряло внеслужебных отношений, поэтому долгое время их встречи носили только служебный характер. Макс, красавец, и почти плейбой, пользовался очевидным успехом у женщин любого возраста. Молодой человек был хорош собой, умён, совершенно чётко и с большой долей юмора понимал, принимал и использовал свою привлекательность. Он умел вести беседу с представителями любого возраста и пола, легко подстраиваясь под собеседника, что одновременно украшало ему жизнь и портило, так как он должен был постоянно держать себя в руках и не расслабляться в домах, где подрастали молодые, прекрасные и не очень, девушки. Любой флирт в почтенном семействе мог закончиться требованием немедленно жениться, чего он в ближайшем будущем совсем не собирался делать.

Командировки по стране с гостями из СССР требовали подготовки и усиленного внимания. Председатель Амторга часто брал Макса в поездки для того, чтобы, не тратясь на переводчика, иметь свободу общения в любом месте и на любые темы с представителями американского бизнеса. Макса это вполне устраивало, холостяцкая жизнь позволяла совершать поездки любой длительности без домашних истерик и недовольства. Пару раз командировки были даже в Европу. В одной такой поездке Макса представили симпатичному доброжелательному человеку, успешному советскому дипломату Майскому. Во время пары спокойных прогулок по историческим развалинам он повёл с молодым человеком беседу об экономике вообще и в Америке в частности, об образе жизни среднего класса, о российском детстве Макса и судьбе его родительской семьи, о его служебных перспективах. Макс с удовольствием общался со старшим опытным собеседником, совершенно не подозревая, к чему приведёт его откровенность.

Примерно в это же время Амторг начал вести кадровую экспансию, во всех больших газетах публиковали объявления о вакантных местах для инженеров и других специалистов, на работу по контрактам в Советском Союзе. Во времена явного экономического спада, закрытия предприятий и сокращения рабочих мест в Америке, удалось получить тысячи заявок от квалифицированных служащих, составить огромный список претендентов и вести работу по привлечению в молодую быстро развивающуюся индустрию СССР опытных инженеров и управленцев.

Первый Танин год на фирме прошёл в уважительных, с намеком на дружеские, служебных отношениях. Встречи на работе исчерпывали их контакты, когда однажды Макс приостановил девушку, спешащую из его кабинета с деловыми бумагами, и спросил:

– Мисс Познански, что Вы делаете 4 июля? Вы заняты? Едете куда-нибудь в гости?

Таня вспыхнула и каким-то задушенным голоском ответила:

– Наверное съездим с сестрой в Кони-Айленд, сейчас жарко, можно искупаться и позагорать, а с учетом национального праздника там может быть будет поменьше народу, все ведь на семейных барбекю по традиции.