«Ещё чуть-чуть, ещё рано, ещё не взлетели, надо ждать, – мысленно отговаривал себя Ковалёв от того, чтобы выскочить раньше времени из контейнера. – Вот же зараза, глаза режет похлеще лука».

Комедиант сомкнул веки, чтобы хоть как-то защитить глаза от едких испарений эфирных масел хэнлорыжа.

– Лёха! Ты живой, вообще? Очнись! – послышался голос Жаба.

Ковалёв открыл глаза. Над ним склонился друг, крышка ящика была сорвана, вокруг валялись раздавленные плоды кхэлийского деликатеса.

– Ну, ты меня напугал. Я уже полчаса не могу тебя в чувство привести. Думал, ты совсем отравился, – сказал Жаб, который выглядел всерьёз перепуганным и говорил намного быстрее, чем он обычно это делает.

– Какие полчаса? – удивился Лёха. – Я только глаза закрыл. Тут же открываю – вижу твою морду. Что случилось?

Ковалёв попытался вылезти из ящика, но его повело в сторону, и он упал.

– Говорю же, отравился, – с сочувствием произнёс амфибос и помог другу выбраться.

Лёха попробовал очистить одежду от налипшей мякоти хэнлорыжа, но у него мало что получилось.

– М-да, видимо, здесь поможет только смена гардероба, – сказал комедиант, в отчаянии махнул рукой и обратился к товарищу: – Ты сам как?

– Нормально, уже осмотрелся. Есть хорошая новость, пойдём!

Жаб пригласил друга подойти к двум стоявшим в противоположном углу грузового отсека контейнерам. Ковалёв подошёл к ним и прочитал надписи на боковых стенках.

– Скажи, дружище, когда нам в последний раз так везло? – спросил Лёха, улыбаясь во все зубы и не имея ни желания, ни сил скрывать свою радость.

– Нам, вообще, давно не везло, – грустно констатировал печальный факт амфибос.

– Может, кончилась чёрная полоса? Ты не в курсе, сколько отсюда до Олоса лететь?

– Здесь совсем рядом, часов восемь без гиперпрыжков. Они поэтому и обслуживают Олос, что так близко находятся. Транспортные расходы минимальные – обычные грузовые шаттлы используют, без гипердвигателей.

Ковалёв ещё раз оглядел стоящие рядом контейнеры и размял плечи.

– Думаю, раньше времени туда лезть не стоит, – сказал он. – До посадки смело можно на полу посидеть, а то у меня и так все кости ноют.

– Это точно, – согласился Жаб. – Ты поспи лучше, а я тебя разбужу, как прилетим.

Лёха не стал спорить с другом – он быстро устроился на полу, положив под голову сложенный в несколько раз кусок брезента, оторванный от одного из ящиков. В грузовом отсеке было довольно-таки холодно, но бывший штурмовик привык спать и не в таких условиях. Через минуту после того, как его голова коснулась поверхности грязного брезента, он уже смотрел первый сон.

Как обычно бывает в таких случаях, сколько бы ты ни спал, но если хорошо не выспался, то после пробуждения всегда кажется, будто ты только что уснул, а тебя сразу же подняли.

– Уже? – пробурчал недовольный Ковалёв, после того как Жаб его растолкал. – Прилетели, что ли? Я, наверное, когда вся эта ерунда закончится, неделю отсыпаться буду.

– Лишь бы закончилась. Давай быстрей прятаться: в любой момент сюда могут войти, мы уже приземлились.

Сказав это, Жаб быстро запрыгнул в один из двух контейнеров, примеченных комедиантами в начале полёта. До конца не проснувшись, Лёха залез во второй, втайне надеясь додремать в ящике.

Едва друзья обустроились в своих новых укрытиях, в отсек вошли работники порта в сопровождении роботов-погрузчиков, и началась выгрузка. Контейнеры с комедиантами достали в первую очередь. Их вместе с ещё несколькими такими же сразу отвезли на грузовой перрон, где и оставили под присмотром робота-охранника.

Через некоторое время к перрону подъехал транспортёр полицейского управления Олоса. Из транспортёра выскочил полицейский-цванк и протянул охраннику электронную накладную. Робот достал планшет, что-то в нём отметил и вызвал погрузчиков, которые быстро запихали контейнеры в транспортёр. Причём сначала погрузили контейнеры с комедиантами, а все остальные поставили сверху. Таким образом, Лёха с Жабом оказались взаперти.

Почти сразу же транспортёр тронулся в путь. Сидя в контейнере, Ковалёв отметил, что их везут по хорошей дороге. Ехали около двух часов, а затем транспортёр остановился и выключил двигатель. Почти сразу же послышались голоса, и Лёха приготовился к встрече со своими освободителями из контейнерного плена.

– Открывайте быстрей! – донёсся до комедианта знакомый голос. – Почему их, вообще, вниз поставили?

– Не мы же ставили, – ответил второй голос, незнакомый.

– А почему не проконтролировали? Я вас поубиваю, если хоть одна ягодка помялась!

Лёха изо всех сил пытался вспомнить, где и при каких обстоятельствах он слышал этот голос, но у него ничего не получалось. Голос был мягким, немного высоким и принадлежал явно не человеку. И Ковалёв его точно уже слышал – возможно, всего один раз. Но было в этом голосе нечто такое, что заставило Лёху запомнить его навсегда. Только вот что?

Пока Ковалёв предавался воспоминаниям, приоткрылась крышка контейнера, и в глаза беглому легионеру ударил свет. Настолько яркий, что Лёхе пришлось прищуриться.

– Это ещё что? – знакомый голос перешёл на визг. – Что там такое? Кто это? Почему так воняет?

Ковалёв встал в полный рост, посмотрел на кричавшего и увидел перед собой повара олосской окружной тюрьмы для ожидающих суда.

– Я тебя знаю! Ты тот, кого шеф разыграл! – ещё громче закричал повар. – А что ты здесь делаешь?

После этого цванк на секунду замолчал, внимательно посмотрел в контейнер под ноги Лёхе и испустил самый дикий и истошный вопль, какой бывалый штурмовик когда-либо слышал.

– Ылыки! Ты помял ылыки! Я убью тебя!

С этими словами повар прыгнул на Ковалёва, схватил его двумя руками за горло и попытался задушить. Если сам прыжок бывший штурмовик от неожиданности прозевал, то к моменту удушения он уже полностью контролировал ситуацию и двумя резкими короткими ударами привёл повара в чувство.

Лёха с удовольствием навалял бы нервному цванку ещё, но обнаружив направленное на себя дуло электронного карабина, резко потерял интерес к рукоприкладству. На комедианта были направлены сразу два карабина двумя тюремными охранниками.

Повар в это время пытался взять себя в руки. Его трясло от гнева, бедняга делал какие-то дыхательные упражнения, которые, видимо, по его планам должны были помочь ему в нелёгком деле успокоения, но не сильно помогали.

– Ты понимаешь, что ты помял ылыки? – стонал цванк. – Зачем ты это сделал, варвар? Что же нам теперь делать?

На повара было жалко смотреть: казалось, он был готов упасть на пол и горько разрыдаться.

– Открывайте второй ящик! – отдал он приказ охранникам, те сразу же бросились к контейнеру, в котором сидел Жаб, и осторожно сняли с него крышку.

– Боюсь, вам это не понравится, – только и успел сказать Лёха, как из второго ящика начал вылезать амфибос.

Увидев Жаба, повар принялся уж совсем судорожно хватать ртом воздух.

– Ылыки! – снова прокричал он и потерял сознание.

– Прошу заметить, он сам упал! Никто его не трогал! – на всякий случай сказал комедиант охранникам. – А нам бы с шефом переговорить. Мы, собственно, к нему и приехали.

Через десять минут беглые рабы и легионеры стояли в кабинете начальника тюрьмы. Их старый знакомый полковник Гоку Тынх принял гостей в своей излюбленной позе, стоя у окна. Он с удивлением оглядел комедиантов и мрачно спросил:

– Что за фокусы? И почему от вас так воняет?

– По-другому прийти не получилось, – честно признался Ковалёв. – Ты разве не слышал, что нас обвиняют в убийстве девяти человек?

– Если бы вы убили девять человек, меня бы это вообще не волновало! – неожиданно резко и громко сказал начальник. – Но среди этих девятерых было четыре цванка!

– Это не мы. Нас опять подставили.

– А не слишком ли часто вас подставляют? – цванк был вне себя от злости. – Я тебе не верю!

– Он не обманывает, это действительно не мы, – подключился к разговору Жаб.