***

Когда Беатрисс проснулась, перед глазами плыло, в голове спутались все мысли. Вокруг пахло лекарствами и медикаментами. Рядом стояла капельница, странно переливающаяся на свету. Тело болело, в особенности правая рука, которая к тому же была прикована капальница. Беатрисс попыталась встать, но тело, словно не слушалось её, девушка плюхнулась на то же место, где лежала с самого начала. Рядом послушался грубоватый, но не басовый мужской голос.

— Лучше лежи, иначе и вовсе помрёшь.

— Кто вы? — слабым хриплым голосом произнесла Беатрисс. Она и сама не понимала, почему её горло так болело и сжималось, — Что произошло? Почему я здесь?

— Разве это важно? — рассмеялся мужчина, — Что произошло? Всё просто. Твой дом подожгли, умерли все, кроме тебя. Ты теперь единственная наследница рода.

В глазах Беатрисс потемнело. Она не могла понять и принять ситуацию. В голове мысли смешались. Она же только вчера поругалась с отцом, по душам поговорила с матерью, пообещала сходить на поле с одуванчики с Мэвисом, а сейчас не было ни отца, ни матери, ни Мэвиса. Все были мертвы, и лишь обе продолжала нести своё бренное существование.

— Почему? — Беатрисс в ужасе схватилась за голову, — Вы же шутите?! Это всё мне приснилось, а завтра всё вернётся на круги своя! Всё будет как прежде! — со слезами на глазах кричала Беатрисс.

— Ничего ещё не будет как прежде, — холодным баритоном произнёс мужчина, — Не неси чепухи. Ты единственный выживший человек в той катастрофе. Не теши себя глупыми надеждами. Ничего уже не вернуть. Тебе стоит только благодарить судьбу за то, что хотя бы тебе удалось выжить.

Беатрисс судорожно закрыла заплаканное лицо руками:

— Почему вы так легко обо всём говорите? Вы же даже не представляете, какого это в один миг лишиться всего, что было тебе дорого!

Мужчина лишь с лёгкой ухмылкой на лице рассмеялся:

— Может, не представляю. Но во всяком случае я не вру себе.

— Почему? — слёзы продолжали стекать по щекам девушки, падая на обожённые пряди угольных волос, — Почему всё так ужасно? Я же даже ни перед кем не извинилась… Почему выжить должна была лишь я?! В чём тогда смысл моей жалкой жизни?!

Беатрисс продолжала кричать. Кричать хриплым и жгущим внутри горлом. Кричать через себя, пусть снаружи и слышался лишь слабый детский хрип.

— Смысла жизни попросту нет, — так же холодно, как и прежде, произнёс мужчина, поправляя золотистые пряди волос, — Смысл жизни заключается в поиске той самой, заветной цели, которая и даёт тебе силы жить дальше. Если не можешь её найти, посвяти свою жизнь другому человеку. Человеку, который знает чего хочет и чётко предполагает, как жить дальше.

Беатрисс с тоской и полной пустотой посмотрела на мужчину. Золотистые пряди падали на серую больничную сорочку. Его лицо было полностью забинтовано, и лишь небольшая шель между глаз слабо виделась сквозь перила больничной койки.

— Да мне уже ничего не важно. Какая разница ради кого жить? — с тоской в глазах посмотрела Беатрисс.

— Я задаюсь тем же вопросом, — спокойно произнёс мужчина, — Но разве это важно? Ты можешь жить ради кого угодно, главное, чтобы ты видела в этом тот смысл, которого тебе не хватает самой. Если не видишь смысла — живи ради кого-то. Можешь жить даже ради меня, если уж совсем не знаешь куда тебе податься.

Беатрисс с надеждой взглянула на мужчину:

— Правда? — она пошуршала обожёнными прядями, слабо, через себя, улыбнулась.

Мужчина кивнул и помотал головой.

— Тогда можно задать вопрос? Вы тоже кого-то потеряли? — Беатрисс сказала это тяжело, с какой-то особенной опаской.

— Глупости, — ухмылка вновь оказалась на его лице, — В отличие от тебя я оказался здесь совсем по другой причине. Моя любимая кошка залезла на дерево, а я попытался её с него снять. Вот и упал и оказался здесь. — он громко рассмеялся, придерживая большими потёртыми руками золотистые пряди волос.

Беатрисс посмотрела на забинтованные ладони, на улыбающееся лицо мужчины и сама невольно улыбнулась. Смотря на него, ей становилось немного лучше, становилось немного легче принять эту ситуацию, пусть и до конца девушка прийти в себя не могла.

— Я думала, что вы оказались здесь по похожей причине, но видимо ошибалась, — Беатрисс положила руку на макушку, осторожно расчёсывая пальцами каждую волосинку, каждую обгоревшую прядь волос.

— С кем не бывает, — звонко рассмеялся мужчина в ответ, — В общем, мой номер я оставлю здесь. Если понадоблюсь, звони.

Беатрисс кивнула и закрыла глаза. Ей было тяжело дышать, было тяжело свыкнуться с нынешней ситуацей, но другого выхода у неё попросту не было. Единственное, что она могла сделать тогда, так это попытаться принять предстоящий исход, тот исход, который и близко не устраивал Беатрисс, но по другому поступить, она не могла.

Прошло некоторое время. Вскоре того загадочного мужчину выписали. Он как и обещал оставил свой номер на тумбочке, а вскоре попросту исчез. Беатрисс не знала, что делать, поэтому решила дожидаться выписки, пытаться встать на ноги. Реабилитация шла тяжело. Девушка поначалу даже не могла и вспомнить, как именно ходить и передвигаться по земле. Несколько часов тяжёлых тренировок ног, рук и других конечностей, и Беатрисс стала более менее похожа на себя прошлую, разве что обожённые в пожаре пряди волос было уже не вернуть. Но это уже совсем не беспокоило Беатрисс. Она уже успела с этим свыкнуться. Сложнее всего же было привыкнуть к одиночеству. Теперь уже с ней никто, кроме назойливых санитарок с просьбами выпить лекарства, не подходил. Никто не доставал глупыми расспросами, не поддерживал в трудные минуты и не надоелал с учениями о жизни. Теперь Беатрисс приходилось справляться со всем полностью в одиночку и лишь тихое стучание дождя по крыше посреди ночи могло хоть как-то успокоить её и привести в чувства.

Совсем скоро выписали и Беатрисс. У девушки наконец появилась возможность покинуть больницу, стены которой ей уже успели наскучить. Беатрисс, как и обычно, шла по дороге. В глаза светило яркое солнце, с каждой минутой становилось всё больше и больше пушистых облаков, которые не могли нарадовать девушку. Ладони потели, голова расскалывалась. Именно идя по дороге, Беатрисс на секунду показалось, что всё постепенно возвращалось на круги своя, что та катастрофа, которая с ней произошла, случилась вовсе не на взаправду, будто бы она случилась где-то глубоко во сне в наистрашнейшем её кошмаре. И всё же Беатрисс пришлось столкнуться с суровой реальностью.

Вместо дома, на привычной улице, облагороженной повсюду кусками и деревьями, росли лишь страшные голые ветки. Место перестало радовать глаза девушки. Стало невыносимо страшно и мучительно делать шаги. Увидев обломки, когда-то украшенного самыми разными узорами, дома, нв глаза Беатрисс начали наворачиваться слёзы. Невыносимая боль прожгла сердце Беатрисс насквозь. Стало тяжело дышать. Вместо сада, любимого и родного, был пустырь с обоженными листьями и ветками. На привычных глазам, центральных воротах, висела тонкая красно-белая лента. Рядом же со зданием лежали мешки с золой и останками от вещей, а белые линии мела ещё раз подтверждали слова того человека. Беатрисс действительно оказалось единственной выжившей во всей этой ужаснейшей катастрофе.

На макушку упала холодная капля. Небо стало более серым и мрачным. Начинался дождь. Беатрисс, скрипя сердцем, осмотрела местность и обнаружила рядом с обгоревшим крыльцом небольшой амулет. Внутри него лежала фотография, покрытая толстым слоем лака. Там была и мама, там был и отец, там был и Мевис, там была и она. Горячая слеза приземлилась на покрытие амулета. Несомненно, это был именно тот самый амулет. Амулет её матери. Руки дрожали, сжимая дорогую сердцу вещь, Беатрисс судоженно смотрела на него, из последних сил умоляя: «Верните их! Верните их всех! Если на земле и есть Бог, почему он убил их всех?! Уничтожил их всех до единого, а спасти решил только меня? Это же вовсе не спасение, а самое настоящее проклятье!».